В погоне за утром - Майкл Роэн

– Не хотелось бы первый залп дать вхолостую! – согласился Джип и пояснил: – Пока пушки хорошо заряжены, и у нас есть время взять прицел. Под огнем все вроде получается не так аккуратно.

– Могу себе представить! – горячо воскликнул я. – Но… огонь… это не будет опасно для Клэр?

– Хуже, чем сейчас, ей уже не будет. И тут уж ничего не поделаешь. Корабль большой, и мы должны попасть в него, расчистить хотя бы путь для абордажного отряда – вывести его из строя, если получится. Сбить побольше рангоута или даже руль, и он наш.

Пирс набивал ноздри нюхательным табаком с таким смаком, что я едва удержался, чтобы не предложить ему шомпол.

– Чтобы разделаться с ним… НА ДОСУГЕ! – Последнее слово вылетело у него с громоподобным чихом. – БУДЬ Я ПРОКЛЯТ! Но будьте уверены, они держат ценных пленников внизу, под палубой, и там девушке будет всего безопаснее. Мы не будем бить по корпусу, разве что из крайней нужды.

– Как бы там ни было, – ободряюще произнес Джип, – мы собираемся подойти совсем близко и только потом стрелять. Так что огонь будет с короткой дистанции. Может, они вообще не успеют добежать до пушек.

– Будем надеяться, – отозвался я. – Будем надеяться, черт побери! – При мысли о том, что я собирался делать, меня охватывал какой-то леденящий ужас; мне бы хотелось, чтобы слова Джипа звучали немножко более убедительно. Я посмотрел на луну. Она уже быстро заходила, почти касаясь горизонта, истекая, как кровью, серебром над странным океаном, по которому мы плыли, и превращая его в замерзшее зеркало. А потом я впервые отчетливо увидел противника – маленькую остроконечную колонну парусов над горизонтом, плавучую детскую игрушку, но все же источающую угрозу. Трудно было поверить, что там, на борту, Клэр. Клэр из другой, бесконечно далекой жизни… Но нет; теперь она тоже была частью этой жизни.

– Лучше бы подготовиться, пока есть еще несколько спокойных минут! – заметил Пирс. – Рулевой, смени мистрис Молл у руля! Мистер помощник, сундук с оружием! Абордажным группам собраться на основной палубе!

У грот-мачты стоял открытый ящик с оружием, и собиравшимся людям – их было около тридцати, не считая нас, – выдавались абордажные сабли и пистолеты. Джип вскарабкался на ступеньку и повысил голос:

– Как получите оружие, разбейтесь на две группы у вахты левого и правого борта. Вахтой левого борта командую я, и мы собираемся у опоры фок-мачты! Правый борт, оставайтесь у грот-мачты и следуйте за мистрис Молл! Оружие у всех есть?

Ответом был дружный рев и звон абордажных сабель.

– Отлично! Тогда ныряйте под шпигаты, присядьте на корточки за поручнями – пригнитесь пониже и не мешайте пушкам! Если кто высунет голову над распроклятыми поручнями до приказа, я ему сам ее снесу! Ясно? Тогда – в позицию и задайте им жару!

Молл положила руку мне на локоть:

– Ты пойдешь с моей командой, Стивен – прыгать меньше и легче зацепиться ногами.

– Это мне подойдет… – Внезапно рука Молл крепче сжала мой локоть; она смотрела куда-то мимо меня, на нос. Я обернулся и увидел, как открылась дверь каюты Ле Стрижа, и сам старик проковылял наружу, за ним – его странные компаньоны.

Он с минуту помедлил, глядя нас слезящимися глазами, потом произнес:

– Собираетесь взять его на абордаж. Требуется помощь, так?

– Смотря какая, – тонко сказал Джип. – Что именно у тебя на уме?

– Моя помощь. И их. Эй вы, двое! – коротко приказал старик. – Пойдете с абордажными отрядами. Поможете им.

– Эй, обожди минуту, черт побери!.. – проревел Джип, когда Финн, бросив на него злобный взгляд, скользнул и скорчился среди матросов Джипа. Все как один отшатнулись от него. Но я был поражен еще больше, когда увидел, как черноволосая девушка лениво направилась к нашей группе.

– Вы возьмете их, – сказал Ле Стриж, безжалостный, как древний камень, – если хотите иметь хоть шанс вернуться назад. А не то оставьте свою затею и возвращайтесь домой. Теперь я буду играть свою роль. Стойте наготове!

Джип увидел, как при этом матросы обменялись взглядами, и со вздохом признал свое поражение. Я не знал, что и думать. Я догадывался, что Финн – телохранитель у старика, что-то вроде волка-оборотня, но я полагал, что девушку взяли с собой ради утешений иного рода. Однако, по-видимому, в ней было нечто большее, раз уж старый дьявол был готов рисковать ей, а она – своей жизнью. В слабом лунном свете она уже не казалась хорошенькой, ее лоб под прямыми волосами казался выше и круглее, подбородок – слишком слабым и узким по сравнению с остальной частью лица; какой-то намек на порок развития, похоже на отставание развития эмбриона. Матросы отшатнулись и от нее. Стриж не обратил на них никакого внимания, он побрел вверх по трапу и, встав там в последних лучах лунного света, стал тихонько насвистывать, как будто бы про себя, и простер руку к небесам.

– И что это он намерен делать? – резко спросила Молл, когда наша группа присела на корточки за поручнями, в малоприятной близости к одной из пушек. У меня не было никаких предположений на этот счет. Пушка была втянута внутрь, и я смотрел ей в дуло, а также на свирепые улыбки стоявшего за ней экипажа. Зрелище было таким, что выводило из душевного равновесия. Я даже чувствовал горьковатый запах пороха. Молл тоже улыбалась.

– Лучше закрой уши, когда начнут стрелять, Стивен. И благодари Бога, что это только восемнадцатифунтовые. У «Сарацина» – двадцатичетырехфунтовые…

– Мне показалось, Джип говорил, что мы лучше вооружены!

– Да, у них только по пять на каждом борту и пара орудий для морской охоты, зато у нас десять. Но пять – это тоже много, если они смогут пустить их в дело.

Я на минуту задумался над этим, но потом решил, что думать мне не хочется. Было нечто другое, что не давало мне покоя, какие-то слова, случайно сорвавшиеся у Молл с языка, и чем больше я их пережевывал, тем больше у меня волосы на голове вставали дыбом. Рядом с нами в сгущавшейся темноте кружилась искра, медленно выписывая восьмерки, как светлячок на веревочке. Меня это невероятно раздражало.

– Этот парень… ему обязательно всю дорогу размахивать этим факелом?

– Старшему канониру? Это пальник – а размахивать приходится, чтобы он не погас.

– Что ж, жаль, что он так небрежно с ним обращается – и так близко к снарядам! – Молл ответила коротким смешком. И тут меня прорвало.

– Молл… Я хочу спросить у тебя… кое о чем…

– Так спрашивай! – прошипела Молл. Она уже больше не смеялась, голос ее звучал так же напряженно, как были напряжены все мои нервы.

– Те пьесы – где мальчики играли женские роли. Так не делают уже много… Молл, это были пьесы Шекспира?

– Чьи? А, ШАКСПУРА! – В ее голосе прозвучало удивление. – Стало быть, его по-прежнему играют? Да, кое-какие были. Там была сплошь злость на дворянство, и, на мой вкус, слишком много слов! Вот ваш Миддлтон, ваш мастер Деккер – то были настоящие сочинители пьес… – Она оборвала речь, слегка коснувшись рукой моего плеча. Высоко в небе на фоне темнеющей арки облаков, появилась тень и белая вспышка, силуэт, кругами спускавшийся вниз на узких крыльях, по направлению к неподвижной тени на носовой палубе – это была маленькая чайка. Она приземлилась прямо на поднятую руку Ле Стрижа, все еще трепеща и нервно хлопая крыльями, а он медленно прижал ее к себе и склонился над ней, поглаживая и не обращая никакого внимания на беспокойные протесты птицы. Он взглянул вверх на луну, на высокие паруса корабля Волков, который вдруг стал гораздо ближе. Я был потрясен тем, как быстро мы нагоняли его. Все еще воркуя над своей добычей, Ле Стриж побрел к поручням. Неожиданно он поднял птицу, поблескивавшую в последних лучах, вверх и что-то прокричал – резко, гортанно и свирепо. Каким-то образом я понял, что он собирается делать: я привстал, с моих губ уже был готов сорваться крик. Но Молл резко пригнула меня назад, а старик широко развел руки и разорвал птицу, отделив крыло от тельца.