В погоне за утром - Майкл Роэн

Я покачал головой, но согласился:

– Не могло, наверное. Я родился не в очень богатой семье, но у нас не было ни в чем недостатка. Я хорошо ладил с родителями, они дали мне образование, я получил приличную степень и хорошо справлялся с работой. Даже очень хорошо – до сих пор. И так случилось потому, что я очень рано расстался с мечтами, и вместо них у меня появились разумные амбиции. Я стал планировать свою жизнь еще в колледже – как я буду продвигаться в бизнесе, а потом, может быть, попытаюсь сделать карьеру в политике. Может, в Парламенте или в Европейском сообществе – нет, ни в какую конкретную партию или что-нибудь в этом роде я вступать не собирался. Не ради идеалов. Просто естественный прогресс, течение вещей. Я довольно серьезно относился к этому – и сейчас отношусь. И, наверное, я мечтал о комфортной и независимой жизни – так я и живу; это тоже сбылось. А что еще имеет значение?

– Ты спрашиваешь об этом меня? – спросила Молл, вид у нее был такой, словно ее это позабавило. – Многое, если ты мужчина, а не набитое соломой чучело, – или Волк. Но даже слепой в ночь, более черную, чем эта, увидел бы, что ты сам это знаешь.

– Ну, хорошо, – признался я. – Человеческая сторона вопроса. Любовь, если хочешь, назови это так. У меня было много подружек, но я не привязался к ним – в этом моя вина? Я очень хорошо проводил время. Я тепло относился к ним, даже серьезно, но любить – нет, я не любил ни одну. В любом случае, в последние год-два я был слишком занят для этого – с головой ушел в работу. Нужно много работать, если хочешь идти впереди. А со временем, знаешь, это приносит все большее удовлетворение – о, конечно, за исключением физической стороны, – прибавил я, увидев выражение ее лица. – Но я и это могу получить, если потребуется.

– От шлюх, – холодно произнесла Молл. – Кукол, проституток, куртизанок…

Я уже начал злиться:

– Не делай поспешных выводов, черт побери! О'кей, это несерьезно! Ну и что? Ты думаешь, это менее честно, чем вся эта возня с подарками и обедами и ерундой вроде «Я люблю тебя, дорогая», когда мы оба знаем, что это лажа? Или просто соблазнить глупую девчонку и опрокинуть ее на спину? Я так не считаю. Я уже играл в эти игры, и мне они осточертели. Но мне не приходится платить – черт, да никогда не приходилось. Ну, почти никогда, – добавил я, вспомнив командировки в Бангкок. – Но это была просто игра в туриста. Осмотр достопримечательностей.

– Мужчины покупают не только деньгами, – спокойно сказала Молл, когда я выдохся. – Поверь мне, я знаю! Но я не пуританка и не читаю тебе проповедей. Они прелюбодействуют, и ваши девушки, и парни; это древний порок, и есть еще много, гораздо страшнее – если только в человеке не заложено что-то лучшее. И клянусь мессой, в тебе это есть, мастер Стивен! Ты никогда не любил, говоришь? Ловлю тебя на лжи! Ибо сами твои слова выдают тебя.

Я уставился на нее и чуть не расхохотался.

– Послушай, Молл, думай, что тебе хочется, черт побери…

Я остановился. Когда я попытался подняться, ее длинная рука легла мне на плечо, легко, но твердо:

– Ты от всего пытаешься убежать? От своего долга перед Клэр не можешь. Так зачем бежать от себя?

– А тебе-то что за дело, в конце концов? – сердито огрызнулся я.

– Никакого, – просто ответила Молл. – У меня нет никакого права вмешиваться, даже волноваться. Но когда жизнь человека висела на острие моего меча, я не могу не интересоваться им в дальнейшем.

– Хорошо! – признал я, стараясь подавить раздражение от того, что мне об этом напомнили. – Может, я и был довольно сильно влюблен какое-то время. Но не более того. Все равно из этого ничего не вышло, видит Бог!

– Постой, постой! – Молл отпустила мое плечо и с улыбкой взъерошила мне волосы. – Я всего лишь хочу, чтобы ты поразмыслил, а не выдавал мне свои самые сокровенные тайны. Ты можешь удивиться самому себе.

– Нет уж, к черту, я тебе расскажу, а ты суди сама. На самом деле я не хочу, чтобы ты навоображала обо мне всяких гнусностей. Я познакомился с ней на первом курсе колледжа, она училась в школе искусств, и мы стали встречаться. Нам было хорошо вместе – Господи, она была интереснее любой английской девушки, каких я когда-либо встречал. Просто совсем не такая, как все… такая… не знаю. Совершенно из ряда вон выходящая. Все девушки, каких я знал – даже те, что без предрассудков, они были без предрассудков в тех рамках, как это полагалось, если в этом вообще есть какой-то смысл. Она была евразийкой, наполовину китаянкой – из Сингапура – и дьявольски хорошенькой. Прекрасное тело, почти совершенство. Похоже на отполированную бронзу. В этом тоже была беда. – Молл теперь стояла, снова положив руки на руль и глядя за горизонт, но она медленно кивнула, давая понять, что слушает. Я следил за тем, как играют изгибы ее грудей и ребра, когда она пошевелилась, и впадины на ее мускулистых бедрах. Фигура у Джеки была совсем другой, гораздо более мягкой и нежной – почти хрупкой. – Она не была богата. Получала деньги из дома, но их вечно не хватало. Она подрабатывала натурщицей, чтобы заработать побольше.

– И ты ревновал?

– Нет, – сказал я с некоторым удивлением. – Не совсем. Я даже гордился ею. Мне было немного не по себе, но я гордился. Ничего нечестного в этом не было, она была не такая. Она была так красива… – В колледже она была чем-то вроде символа положения в обществе, честно говоря. – Но ей была противна сама мысль о том, что она будет жить за мой счет, она хотела платить сама за себя, когда мы ходили в рестораны, такая уж она была упрямая, даже глупо. И… ну, она зашла чуть-чуть слишком далеко. Решила, что заработает больше всего, позируя для журналов, и – Господи, просто взяла да сделала это, не сказав мне ничего.

– А зачем ей надо было говорить? Что за разница?

– Послушай, есть огромная разница между парочкой студенческих набросков и журналами на каждой газетной стойке по всей стране! Фотографии-то ведь остаются! Они повсюду болтаются! Они могли всплыть через много лет…

Молл резко вдохнула воздух:

– Ага! А ты боялся, что всплывут?

– Послушай, ты должна понять, наконец. Я же говорил тебе, что все спланировал заранее! Ты же знаешь, как это бывает – когда ты молод, тебе кажется, что все это случится прямо завтра. Она могла мне все испортить! Я не мог допустить, чтобы какой-нибудь подонок объявился с этими фотографиями – а они были весьма внушительного размера, черт бы их побрал, – и разослал их во все газеты в то время, когда пытался бы стать серьезной фигурой в обществе! Я хочу сказать, представь себе такое, когда я, например, боролся бы на первичных выборах! Так что… – Я безнадежно махнул рукой.

– Так что вы поссорились?