Символизм сказок и мифов народов мира. Человек – это миф, сказка – это ты - Анна Бену

Лебедь обещает Гвидону эту чудесную белку.

С ободренною душой

Князь пошел себе домой;

Лишь ступил на двор широкий —

Что ж? Под елкою высокой,

Видит, белочка при всех

Золотой грызет орех,

Изумрудец вынимает,

А скорлупку собирает,

Кучки равные кладет

И с присвисточкой поет

При честном при всем народе:

«Во саду ли, в огороде»,

Изумился князь Гвидон.

«Ну, спасибо, – молвил он, —

Ай да лебедь – дай ей боже,

Что и мне, веселье то же».

Князь для белочки потом

Выстроил хрустальный дом,

Караул к нему приставил

И притом дьяка заставил

Строгий счет орехам весть —

Князю прибыль, белке честь.

Обычная белка живет в дупле дерева. Князь строит для белки хрустальный дом – это прозрачность, ограненность, чистота дома-сознания. Две равные горки из золотой скорлупы и изумрудных ядер – это до конца понятый опыт, ясность того, что есть суть, содержание вещей и явлений и что есть их покровы – ступени познания или сокрытия истины.

Второй раз остров посещают торговые корабли, затем плывут к царю Салтану. Лебедь на этот раз обратила князя мухой, чтобы он смог посетить отца. Корабельщики рассказывают царю Салтану о чудесной белке, живущей на острове князя Гвидона.

Из скорлупок льют монету

Да пускают в ход по свету;

Девки сыплют изумруд

В кладовые да по спуд;

Все в том острове богаты,

Изоб нет, везде палаты…

Изба по сравнению с палатами и дворцом – символ темного невежественного сознания. Светлые просторные палаты – символ неограниченного мудрого сознания.

И вновь стремление Салтана посетить остров Гвидона пресекают три негативных женских начала. Ткачиха рассказывает о новом чуде.

В свете есть иное диво:

Море вздуется бурливо,

Закипит, подымет вой,

Хлынет на берег пустой,

Разольется в шумном беге,

И очутятся на бреге,

В чешуе, как жар горя,

Тридцать три богатыря,

Все красавцы удалые,

Великаны молодые,

Все равны, как на подбор,

С ними дядька Черномор.

Гвидон так же поступил с ткачихой, которая окривела на левый глаз.

Лебедь дарует Гвидону новое чудо. Тридцать три богатыря – ее родные братья, которых выводит попарно из моря дядька Черномор.

Дядька князю говорит:

«Лебедь нас к тебе послала

И наказом наказала

Славный город твой хранить

И дозором обходить.

Мы отныне ежеденно

Вместе будем непременно

У высоких стен твоих

Выходить из вод морских,

Так увидимся мы вскоре,

А теперь пора нам в море;

Тяжек воздух нам земли».

Все потом домой ушли.

В глубинах моря – подсознания обитают мощные созидательные активные силы, облаченные в золотые кольчуги – защиту истины. Они становятся осознаваемы сознанием – Гвидоном, так как выходят из вод каждый день на поверхность. Город Гвидона теперь охраняем, окружен бдительными силами, не допускающими внутрь острова ничто хаотичное, иллюзорное. Это стража, отделяющая, отсекающая все, искажающее истину.

В третий раз посещают Гвидона торговые корабли и вновь направляются к царю Салтану.

Лебедь обратила князя шмелем, чтобы он смог снова посетить отца.

Корабельщики рассказывают Салтану о новом чуде на острове Гвидона.

Салтан опять порывается посетить остров.

Повариха и ткачиха

Ни гугу – но Бабариха,

Усмехнувшись, говорит:

«Кто нас этим удивит?

Люди из моря выходят

И себе дозором бродят!

Правду ль бают или лгут,

Дива я не вижу тут.

В свете есть такие ль дива?

Вот идет молва правдива:

За морем царевна есть,

Что не можно глаз отвесть:

Днем свет божий затмевает,

Ночью землю освещает,

Месяц под косой блестит,

А во лбу звезда горит.

А сама-то величава,

Выступает, будто пава;

А как речь-то говорит,

Словно реченька журчит».

Гвидон «жалеет очей старой бабушки своей» и кусает ее за нос.

Вернувшись домой, Гвидон хочет жениться и мечтает о царевне, описанной Бабарихой. Лебеди князь поведал о своей тоске и готовности идти за прекрасной девой «хоть за тридевять земель».

Лебедь тут, вздохнув глубоко,

Молвила: «Зачем далеко?

Знай, близка судьба твоя,

Ведь царевна эта – я».

Тут она, взмахнув крылами,

Полетела над волнами

И на берег с высоты

Опустилася в кусты,

Встрепенулась, отряхнулась

И царевной обернулась…

Корабельщики – силы, доставляющие информацию, приносят вести о преображении острова, о том, что все чудеса мира, о которых слышали они и Салтан, сконцентрировались на острове Гвидона.

Кто же Царевна-лебедь, затмевающая солнце, освещающая землю ночью?

Все атрибуты – звезда во лбу, месяц под косой, способность освещать землю, говорят о том, что царевна – бесконечная вселенная. Гвидон обвенчался с прекрасною царевной. Каждый человек несет в глубинах себя непознанную бесконечную вселенную. Но не всегда удается повенчать свой ищущий преобразований разум с безгранично волшебной вселенной своей души.

Четвертый раз посещает торговый корабль остров Гвидона и снова плывет к царю Салтану.

«Добрый путь вам, господа,

По морю по Окияну

К славному царю Салтану;

Да напомните ему

Государю своему:

К нам он в гости обещался,

А доселе не собрался —

Шлю ему я свой поклон».

Гости в путь, а князь Гвидон

Дома на сей раз остался

И с женою не расстался.

Корабельщики, прибыв к Салтану, перечисляют все чудеса острова князя Гвидона. Говорят о чудесной белке, тридцати трех богатырях и прекрасной царевне со звездой во лбу.

Тут уж царь не утерпел,

Снарядить он флот велел.

Салтан прибывает на остров князя Гвидона, удивляется всем описанным чудесам. Увидев мать князя Гвидона, узнает свою жену.

«Что я вижу? Что такое?

Как!» – и дух в нем занялся…

Царь слезами залился,

Обнимает он царицу,

И сынка, и молодицу,

И садятся все за стол;

И веселый пир пошел.

А ткачиха с поварихой,

С сватьей бабой Бабарихой

Разбежались по углам;

Их нашли насилу там.

Тут во всем они признались,

Повинились, разрыдались;

Царь для радости такой

Отпустил всех трех домой.

Как только на острове Гвидона воссоединяются все чудеса и происходит венчание познающего разума с вселенским началом души, уже ничто, никакие иллюзорные начала – ткачихи, поварихи, не могут удержать царя Салтана – введенное ранее в заблуждение сознание от влечения к единству со своей истинной возвышенной природой. В данной сказке, царь хоть и подвержен влиянию иллюзорных начал, но не настолько, чтобы забыть свою царицу – позитивную психею, и жениться на ткачихе или поварихе, как это бывает в аналогичных сказочных сюжетах. (Финист женится на просвирниной дочке). Царь Салтан всегда на троне «с грустной думой на лице». Он тоскует о потерянных царице и сыне, полагая что они погибли. Жить счастливо с ними вместе мешают лишь иллюзии, удерживающие сознание в неведении и заблуждении. Ткачиха, повариха и Бабариха стремятся погубить прекрасное и подчинить себе сознание, но полностью им это не удается. Они смогли внести разделение, разлад между позитивными началами сознания и души. Но если бы эти вредоносные женщины-эмоции не заточили царицу с сыном в бочку, то Гвидон не попал бы на чудесный остров, не узнал бы Царевну-лебедь и все те чудеса, которые она ему подарила «Ничто великое в мире не совершалось без страстей» (Галилео Галилей).

Страсти – ткачихи иллюзий, поварихи отравленной пищи души – служат стимулом роста, преодоления неведения и стремления освободиться от гнета хаоса.

«Согласно определению стоиков, быть мудрым – это не что иное, как следовать велениям разума, а глупым – внушению чувств. Но дабы существование людей не было вконец унылым и печальным, Юпитер в гораздо большей мере одарил их чувством, нежели разумом: можно сказать, что первое относится ко второму, как унция к грану. Сверх того, он заточил разум в тесном закутке черепа, а все остальное тело обрек волнению страстей. Далее, он подчинил его двум жесточайшим тиранам: во-первых, гневу, засевшему, словно в крепости, в груди человека, в самом сердце, источнике нашей жизни, и, во-вторых, похоти, которая самовластно правит нижней половиной, до признака зрелости.

Насколько силен разум против этих двух врагов, достаточно обнаруживает повседневная жизнь: пусть его вопит до хрипоты, провозглашая правила чести и добродетели, – бунтовщики накидывают своему царю петлю на шею и поднимают такой ужасный шум, что он в изнеможении, сдается и на все изъявляет свое согласие» (Эразм Роттердамский. «Похвала глупости»).