Любовь без преград - Моника Маккарти

К своему большому неудовольствию, Юэн осознал, что Маклин прав. Она действительно добилась своего.

— Что ты собираешься делать? — спросил Маклин серьезно.

А что ему оставалось?

— Исполнять свой долг.

— Может быть, тебе следует поговорить с девушкой и предоставить ей выбор?

— У женщин ее положения нет выбора.

Впрочем, как и у него.

— А у меня был выбор, — сказал Маклин.

Юэн снова был ошеломлен. Судя по поведению Маклина, Юэн никогда не подумал бы, что тот хотел жениться на женщине, являвшейся его женой.

— В самом деле?

Что-то мрачное, злобное, полное ненависти отразилось на лице Маклина, так что Юэн невольно сделал шаг назад.

— Я допустил ошибку, потому что думал… — Он сжал челюсти. — Возможно, ты прав. Доставь девушку Брюсу и не оглядывайся в прошлое. Так ты избежишь многих неприятностей.

Его друг ушел, и Юэн задумался, говорил ли тот о нем или о себе. Впрочем, это не имело значения, потому что Маклин в любом случае был прав: связь с Джанет Мара сулит одни неприятности и может дорого обойтись ему, если он не будет осмотрительным.

Почему она предпринимает столько усилий ради мужчины, который позволяет себе разговаривать с ней так, как будто ей пять лет?

Джанет не могла понять.

Этот ограниченный шотландец достаточно ясно разъяснил ей, что, по его мнению, она не должна принимать участия в войне. Прекрасно. Однако Джанет думает иначе, и его мнение не изменит ее убеждения. Она намерена завершить начатое дело. Поскольку король нуждается в ней и поскольку она может быть полезной, она будет действовать, несмотря на опасность. Юэн не имел права убеждать ее в обратном. Он мог сердиться и осуждать ее до посинения своего вызывающе красивого лица, но она не станет обращать на это внимания. Он ей не отец и не муж.

«Слава Богу».

Неужели так трудно понять, что ее дело очень важно для нее? В последние несколько лет у Джанет была определенная цель. Ее работа не только доставляла ей удовлетворение, но также помогала ей чувствовать себя нужной. Никто не заглядывал к ней через плечо и не указывал, что можно или нельзя делать. Она надеялась изменить представление мужчин о месте женщины в этой жизни.

И чем больше она старалась быть полезной в борьбе с англичанами, тем меньше вспоминала о прошлом, о той безрассудной молодой девушке, которая пыталась стать героиней, но только создавала проблемы другим. Она была в долгу перед Мэри и больше всего перед Калебом. Джанет никогда не простит себе его гибель, хотя понимает, чем он руководствовался, принимая участие в освобождении ее сестры.

Юэн хотел помешать ей. Но ведь она никогда не просила его перестать быть солдатом. Это было его делом. И, видимо, он хорошо с ним справлялся.

Однако он не допускал такого сравнения. Для него женщины были просто приятными дополнениями. Жена должна рожать детей, заботиться о доме и никогда не протестовать.

Но это не для нее. Джанет знала, что происходило, когда женщина, имевшая свое мнение, выходила замуж за упрямого, склонного к чрезмерной опеке мужчину, который полагал, что лучше знает, как надо себя вести. Джанет не хотела следовать примеру Дункана и Кристины. Или своей матери. Ее не привлекали ни раздоры, ни рабское положение.

Невозможно объяснить, почему ее сердце болезненно сжалось, когда Юэн покинул пещеру после ужина, состоявшего из вяленой говядины, пива и овсяных лепешек.

Маккей, обменявшись несколькими словами с Юэном перед его уходом, подошел туда, где Джанет устроилась в дальней части небольшой пещеры в скале. Здесь едва хватало места для ночлега пятерых, но в отсутствие огня она была рада теплу от близости мужчин.

— Вам следует немного отдохнуть, миледи. Впереди нас ждет долгая ночь путешествия, и обстановка едва ли будет такой мирной, как сегодня.

— Куда ушел Юэн?

— К озеру. Его рана кровоточит, и я посоветовал ему промыть ее, иначе Хелен сдерет шкуру с нас обоих.

Джанет разозлилась при упоминании молодой и красивой целительницы.

— Хелен?

Здоровенный шотландец улыбнулся.

— Да, это моя жена. Она целительница. Она сказала Ламонту, что если тот снова вернется с открытой раной, она не будет больше его лечить. — Он засмеялся. — Она, конечно, будет лечить. Она не может отказать в помощи. Это то, чем она занимается.

Его жена? Джанет была вдвойне поражена. Не только потому, что, оказывается, ревновала к жене этого мужчины, но и потому, что он явно гордился ею.

— Значит, ваша жена целительница?

— Да, и очень хорошая.

В его голосе, несомненно, звучала гордость. О Боже, неужели это муж, который гордится женой, занимающейся своим делом? Это чудо. Жаль, что его друг иного мнения. Но, может быть, он тоже мог бы гордиться такой женой. С трудом верится. И все же такая возможность заинтриговала Джанет в большей степени, чем она хотела бы признать.

— Может быть, я должна спросить, не нужна ли Юэну помощь. Мне приходилось заботиться о раненых.

Маккей оценивающе посмотрел на нее и провел ладонью по небритой скуле. Джанет думала, что он возразит, но он в конце концов одобрительно кивнул.

— Но прежде я вам кое-что дам.

Джанет спускалась к каменистому берегу реки с куском материи и мазью, которую дал ей Магнус. Прошло лишь полчаса с рассвета, но солнце уже мягким светом заливало туманное небо. В морозном воздухе чувствовалась близость снегопада. Впрочем, в отсутствие ветра погода была вполне терпимой.

Другое дело — мыть что-то в холодной воде реки. Ее руки были до сих пор синими от предыдущих омовений. Поэтому она меньше всего ожидала увидеть Юэна, который, словно древний скандинавский морской бог, появился из реки наполовину обнаженным.

Джанет остановилась, потрясенная. Во рту у нее пересохло. Ей следовало отвернуться. Действительно, следовало. Но она не могла. И, если признаться честно, не хотела.

Она видела прежде мужчин без рубашки. Видела мускулистых полуобнаженных мужчин. Но никогда не видела такого, который заставил бы ее стоять неподвижно и смотреть с восхищением.

Джанет была уверена, что его широкие плечи, мускулистые сильные руки и плоский живот с выделяющимися мышцами служили ему хорошую службу, но сейчас она могла думать только о том, каким красивым он был. Досадно, что ему приходится закрывать такое великолепие доспехами. Она многое отдала бы за то, чтобы прикоснуться к нему.

Другие детали с трудом пробивались сквозь ее затуманенное сознание. Темный треугольник волос на груди сужался в тонкую линию и уходил под мокрые льняные подштанники, облепившие его талию и мускулистые бедра.