Подкидыш - Филиппа Грегори

Ишрак встала в оборонительную позицию, выставив перед собой тонкий длинный кинжал, свободную руку сжав в кулак, крепко упершись в землю обеими ногами и слегка раскачиваясь. Она внимательно следила за бандитами, пытаясь понять, кто из них нападет первым.

– Пусть только кто-нибудь из вас попробует ко мне подойти – он может сразу считать себя покойником, – спокойно предупредила она.

Один из бандитов прыгнул на нее, но Ишрак ловко увернулась, сделала ложный выпад, крутанувшись вокруг собственной оси, рубанула лезвием кинжала по плечу второго нападающего и, ловко вывернув руку, с размаху ударила острием в лицо первому. И все же она была одна против троих. И не успела уйти от удара, когда третий бандит с силой обрушил ей на голову свою дубинку. Основная сила удара пришлась на висок, и Ишрак со стоном рухнула на землю. Изольда тут же бросилась к ней и закрыла ее своим телом, пытаясь защитить от ударов. Теперь уже она оказалась лицом к лицу с тремя бандитами.

– Вы можете взять мой кошелек, – сказала Изольда, – только оставьте нас в покое.

Один из бандитов, зажимая рукой резаную рану у себя на плече, злобно выругался, увидев, что кровь не унимается и сочится сквозь пальцы.

Второй бандит осторожно коснулся колотой раны на лице и сердито буркнул:

– Давай сюда кошелек!

Изольда отцепила от пояса кошелек и кинула ему. Там лежало всего несколько медных монеток, а самое главное их сокровище, сапфиры ее матери, были надежно спрятаны в поясе, который Ишрак всегда носила на теле под рубахой.

– Это все, что у нас есть, – сказала она. – Мы – девушки бедные. И некому нам помочь во всем белом свете.

– Покажи-ка мне свои руки, – велел ей бандит с дубинкой.

Изольда вытянула руки перед собой.

– Ладонями вверх, – приказал он.

Она повиновалась, и он тут же решительно шагнул к ней и заломил ей руки за спину, а второй бандит крепко связал их веревкой.

– Ручки-то у нее настоящей госпожи! – ухмыльнулся он. – Мягонькие да беленькие. Что ж ты врешь? Ведь ты никогда в жизни никакой работой не занималась! У тебя наверняка где-то есть богатые родственники или друзья, вот они нам за тебя выкуп и заплатят.

– Клянусь, никого у меня нет! И никто вам за меня выкуп платить не будет! – Изольда попыталась повернуться к нему, но веревка тут же больно врезалась ей в руки. – Клянусь! Я одна на всем белом свете. Отец мой недавно умер. И подруга моя тоже одинока. Позвольте мне…

– Ну, посмотрим, – буркнул бандит, глядя, как Ишрак, лежащая на земле, тщетно пытается встать на ноги.

– Позвольте мне помочь ей, – просила Изольда, – ей же больно!

– Свяжите их вместе, – велел бандит своим приятелям, – а утром проверим, не ищет ли кто двух хорошеньких девушек, сбежавших из дома. Если никто их не ищет, тогда мы сами предложим их тому, кто захочет таких милашек заполучить. Или туркам их продадим, если они больше никому не понадобятся. – Бандиты засмеялись, и тот, кого Ишрак ранила в лицо, потрепал Изольду по щеке, но главарь тут же шлепнул его по руке, сказав: – Нечего товар портить! По крайней мере, пока мы не выясним, кто они такие. – Он рывком поставил Ишрак на ноги и слегка придержал, пока остальные связывали ее веревками.

– Прости, мне очень жаль! – успела она шепнуть Изольде.

– Дай мне воды, моей подруге необходимо напиться, – повелительным тоном обратилась Изольда к главарю. – И я должна промыть ей рану на голове.

– Иди, иди, – подтолкнул он ее и зашагал впереди всех по лесной тропе, ведущей, по всей видимости, к тайному логову бандитов.

Лука и двое его товарищей выехали из гостиницы следующим утром на рассвете. Ехали они молча. У Фрейзе страшно болела голова после выпитого накануне изрядного количества местного пива, которое он называл теперь самым худшим в мире. Брат Пьетро полностью погрузился в свои мысли, а Лука, вспоминая все случившееся, продолжал корить себя за то, что не сумел лучше провести и расследование, и судебную процедуру, и был совершенно уверен, что наверняка провалил возложенную на него миссию. Но более всего в данный момент его озадачивало исчезновение госпожи аббатисы и ее странной подруги и наперсницы из каменного подвала и то, что они, неведомым образом освободившись от оков, можно сказать, растворились в воздухе.

Трое путников выехали из гостиницы, когда небо только начинало сереть и до восхода солнца оставалось еще несколько часов, и теперь кутались в плащи, ибо утренний воздух был холодным и влажным. Брат Пьетро сказал, что им надо держать путь на север, пока ему не разрешено будет вскрыть запечатанный пакет с дальнейшими распоряжениями.

– И вот, ей-богу, больше всего нам «нравится», когда он взламывает печать, разворачивает письмо и сообщает, что нам грозит некая опасность, что она совсем рядом, можно сказать, у нас под ногами, и теперь мы должны скакать прямо ей навстречу! – ворчал Фрейзе, обращаясь к своей лошадке. – То какие-то сумасшедшие монахини, то еще что-нибудь. Интересно, что у нас припасено на сегодня? Неплохо бы узнать.

– Тише ты, – шепнул ему Лука. – Этого пока никто из нас троих не знает, и в этом вся суть нашей миссии.

– Мы знаем одно: ничего хорошего нам ждать не приходится! – сообщил Фрейзе на ухо лошади, и та слегка повела этим ухом, словно и впрямь прислушивалась к его словам и искренне ему сочувствовала.

Дальше они снова долго ехали в молчании, и пыльная дорога поднималась все выше в гору, со всех сторон окруженная голыми скалами. Деревья встречались все реже, и в основном это были странного вида, какие-то перекрученные оливы да наполовину высохшие сосны. Над головами парили орлы, в лицо ярко светило солнце, но дувший с севера ветер был очень холодным. Добравшись до верхней части горного плато, путники заметили справа от дороги небольшой лесок. Усталые лошади уже еле брели, повесив головы, да и всадники успели притомиться, и вдруг внимание Луки привлекло нечто очень похожее на длинную черную змею, лежавшую впереди на пыльной дороге. Он поднял руку, призывая своих друзей остановиться. Фрейзе открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Лука так свирепо на него глянул, что тот мигом прикусил язык.

– Что там такое? – одними губами спросил брат Пьетро.

Лука вместо ответа молча указал ему на дорогу, и Пьетро увидел, что прямо перед ними лежит толстая веревка, присыпанная пылью и тщательно замаскированная листьями. Один конец веревки был привязан к дереву, растущему на обочине, а другой скрывался в лесных зарослях.

– Засада! – прошептал Фрейзе. – Ладно, вы подождите здесь и ведите себя так, словно я просто отошел помочиться… – И он значительно громче сказал: – Пресвятые отцы! Ох уж это чертово пиво! – Затем спрыгнул с коня и, на ходу расстегивая штаны и все еще громко проклиная «чертово пиво», отошел в сторону от дороги и быстро углубился в лес, поглядывая по сторонам и старательно огибая то место в густом кустарнике, где предположительно мог прятаться человек, у которого был второй конец веревки. Через некоторое время он коротко свистнул, как птица, давая знак Луке и Пьетро, что они могут последовать за ним. Продравшись сквозь невысокий подлесок и колючий кустарник, они вскоре увидели Фрейзе, который сидел на груди у лежащего на земле человека; он, точно каменная глыба, своим немалым весом придавил незнакомца к земле, и тот прямо-таки застыл от страха. Одной ручищей Фрейзе зажимал ему рот, а второй приставил ему к горлу свой здоровенный кинжал с ручкой из рога. Его пленник скосил глаза в сторону подошедших Луки и Пьетро, но шевельнуться не рискнул.