Чёрное сердце - Архелая Романова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я не жалуюсь на память, леди Баллард.
– Вы еще добавили, что Кева прекрасно знает, как это делать. Что вы имели в виду?
Господин Кике неожиданно улыбнулся.
– Она ведь была моей ученицей. Да-да, не смотрите так удивленно, леди Баллард. У кого, как вы думаете, Кева научилась азам? Ее мать погибла, когда она была еще малышкой.
– Вы знали ее мать?!
– Разумеется. Эсте часто советовалась со мной по разным вопросам.
Я почувствовала, как сердце, немного успокоившееся, вновь начало учащенно биться.
– Скажите, – глухо произнесла я, – что связывало Эсте Ламарт и Домина Роуззата?
Господин Кике вскинул голову и посмотрел на меня остро, с напряжением. Снял очки, тщательно протер стекла, и, вернув их на место, скрипуче сказал:
– Да уж, а вы не так просты, как кажется. Может, из вас и выйдет толк.
– Господин Кике…
– Они были любовниками, – спокойно сообщил целитель. – Господин Роуззат ухаживал за Эсте. Они держали свои отношения в тайне. Никто не знал, даже Кева.
– А почему знали вы?
– Эсте доверяла мне. И однажды я оказался не в том месте не в то время, – сухо улыбнулся господин Кике. – Вот и все.
– Вот и все, – растерянно повторила я, обводя глазами помещение. Осталось только заставить Роуззата признаться…
_________________________________________________________
* – Амеллин Фострен упоминает об Алане Глостере, одном из главных героев романа «Одаренная».
Глава 15
– Почему же господин Кике не сообщил о связи Роуззата и Эсте, когда она пропала? – с подозрением спросил Марек.
Мы не торопясь шли к гостинице, ведя за собой лошадей. На улице уже стемнело, и вдоль мощеной дороги замерцали тусклым светом магические кристаллы.
– Не знаю, – честно ответила я. – Может, не хотел предавать огласке тайну Эсте. Или боялся Роуззата. Основание может быть каким угодно.
– Но если бы он сказал это тогда…
Марек замолчал, но мне не составило труда закончить его фразу.
– То Лиана и Сьюзен были бы живы, – с горечью произнесла я.
У входа в гостиницу Марек повернулся ко мне, и, шутливо поклонившись, сказал:
– Уже поздно, но как на счет ужина? Ты практически ничего не ешь целыми днями. Приглашаю вас, леди Баллард.
– Прекрати, – я легонько толкнула его в бок, сопроводив действия улыбкой. – Да, ужин не помешает. Я только поднимусь, чтобы переодеться.
– Жду тебя в столовой, – пообещал Марек, забирая у меня поводья. – И коней привяжу, не беспокойся.
Я погладила Дурмана по крупной голове. Он ласково всхрапнул, тыкаясь мордой в мою ладонь.
– Не забудь напоить их. И принеси какое-нибудь угощение.
– Слушаюсь, моя госпожа, – глаза Марека искрились весельем.
Притворно закатив глаза, я поспешила к себе в номер. Жутко хотелось снять рубашку, неприятно липнувшую к спине, и избавиться от тяжелого плаща. Стащив одежду, я устало плюхнулась на кровать, бездумно натягивая очередную удобную блузу.
Кем приходится Филиппу этот самый Арист де Рандан? Отец? Дядя? А может, брат?
К сожалению, я ничего не знала о семье де Рандан. Абсолютно. Я и про свою-то мало знала – это Энтони может без запинки перечислить всех родственников до седьмого колена. Леди Мойра пыталась вбить в мою голову хоть какие-то знания, но времени у нас было слишком мало.
Внезапно мне до дрожи в коленях захотелось очутиться в замке Рогорн. Вдохнуть свежий запах леса, прогуляться по бескрайним лугам вместо пыльных улочек Стиуза…
Вздохнув, я застегнула блузу и поспешила вниз. Когда закончится расследование, обязательно съежу в Рогорн. Честное слово, я соскучилась даже по Присцилле.
– Ты быстро, – Марек сидел в углу, за дальним столом.
Как и я, он снял черный плащ, оставшись в белой рубахе и темных штанах. Подперев рукой щеку, он задумчиво спросил:
– Я тут выбрал кое-что, ты не против?
– Нет, – я оглядела стол, заставленный закусками, – конечно, нет. Все выглядит аппетитно.
Только сейчас, вдыхая ароматные запахи, я поняла, как сильно хочу есть. Марек с удивлением наблюдал, как я накинулась на еду.
– О, я голодная, как медоррак! – пожаловалась я, вызвав тихий смешок моего напарника.
Он подлил мне вина, и с улыбкой ответил:
– Ешь. Ты такая худая, что скоро станешь просвечивать.
Я облизнула ложку, поморщившись. Боги не наделили меня аппетитными формами – я и впрямь была такой худой, что малознакомые люди думали, что я морю себя голодом.
– Не надо говорить мне, что у меня ужасная фигура. И я сама это знаю.
Марек, который практически не ел, а вместо этого наблюдал за мной, поперхнулся вином. Я протянула ему салфетку.
– Что? – воскликнул он, бросая прямоугольник из ткани на стол. – Стела, кто тебе такое сказал? У тебя прекрасная фигура.
– Ты ее даже не видел, – отмахнулась я, и только потом сообразила, как звучали мои слова.
Провокационно. Будто приглашение.
Марек усмехнулся и заговорщически шепнул:
– Ну, вообще-то, видел. Помнишь, утром ты не открывала дверь?
– Когда я свалилась с кровати? – уточнила я, и осуждающе произнесла: – Тебе не стоило этого говорить. Мог бы и дальше тактично делать вид, что ничего не заметил.
– Ты сама начала, – пожал плечами Марек, и улыбнулся. – Ты очень красивая, Стела.
Я перевела взгляд на свои пальцы, держащие бокал, и обнаружила, что они подрагивают. А еще я внезапно поняла, что наш скромный ужин смахивает на свидание. Вино, еда, парень и девушка.
Я сглотнула ком, вставший в горле. Неужели правда? И Марек в меня влюблен? Или я надумываю? В конце концов, мы с ним коллеги, и ужин ничего не значит. Будь с нами Логан и Кева, я бы не подумала ничего такого.
Но их нет, и в мою голову упрямо лезут эти романтические бредни.
– Стела, ау! Стела!
Я со стуком поставила бокал на стол и пристально уставилась на Марека.
– Что? – с любопытством бросил он.
– Ты ухаживаешь за мной? – прямо спросила я. И затаила дыхание в ожидании ответа.
Секунда, другая…
Марек внезапно посерьезнел, и уверенно ответил:
– Да. Ты мне нравишься, Стела.
Ты мне нравишься.
Слова Марека эхом повторялись у меня в голове, пока я бежала по лестнице в свой номер. Скомкано попрощавшись, я сослалась на усталость и ушла наверх, оставив Марека в одиночестве сидеть за столом.
Логан оказался прав.
Когда я уходила, то видела, как обидела Крассена. На его лице застыла злость вперемешку с недоверием и отчаянием. Он воспринял мой побег как отказ, хоть и смог достойно сдержать эмоции.
Ты мне нравишься.
Боги, как я могла быть такой слепой?
Упав на кровать, я раскинула
