Ветер с севера - Анна Аникина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кате стало обидно за Вадима. Значит, лучший друг ему не сказал, что не собирается возвращаться на север. Оно, конечно, логично. Юра и Алла оба местные. Здесь родители. У них ребёнок должен родиться. Это, наверное, и называется ответственностью. — Ребят, айда к нам обедать. Я сейчас Иришке наберу. Она рада будет. Когда ещё увидимся? Ты ж даже когда в академию приезжаешь, носа к друзьям не кажешь! Катя, уговорите его!
Вадим глянул на Катю. И она поняла, почему он неохотно заезжал к старым друзьям. Вид чужого семейного счастья было сложно выдержать. Так, чтобы не позавидовать. Теперь всё иначе. Катя едва заметно кивнула.
— Уговорил, Захар! — Вот это вы, Катя, и силища! Ветра одним взглядом! — Дим, давай на "ты"! — О, наш человек. — Ты, Захар, не представляешь, насколько. Она, между прочим, внучка Склодовского. — Контр-адмирала? — Вице-адмирала, — засмеялась Катя. Но это не единственное моё достоинство.
Глава 72
72.
Захаровы их насилу отпустили. Маленькая Полина не слезала с Катиных рук, заставляя рисовать ей всё новых зверушек. Федя расспрашивал Вадима про службу на Севере. С Дмитрием они вспоминали училище и общих друзей.
Ирина сначала показалась Кате едва ли не ровесницей. Но наличие одиннадцатилетнего сына сбивало с толку. — Мы на первом курсе поженились. На втором родили Федьку, — поняла Катины удивлённые взгляды Ира Захарова, — Мне только девятнадцать исполнилось тогда. И Димыч такой же. Отец года, блин. Так к нему прозвище и приклеилось "Отец Захар". Знаешь, какими глазами на нас тогда везде смотрели! Особенно в детской поликлинике. Спрашивали у меня, где моя мама. — И как же ты справлялась? — Знаешь, а я не думала про трудности. Мы просто жили друг другом, потом ещё Федька добавился. Мои родители помогали. Димкин отец. И Димкина мачеха тоже. У него мамы к этому времени уже не было. Я перешла на заочное. Димыч служил. Я сама дочь моряка. Мне нормально. А у тебя кто родители? Правда что ли, дед адмирал? — Про деда правда. Они с бабушкой в Североморске. Папа врач. Кардиолог. А мама учительница. Только у меня ещё двое младших. Соня вот такая же, как Полина. И брат. Ему шесть.
Из Кронштадта добрались до дома усталые. Предстоял ещё вечер с Бодровскими. — Кать, не очень тебе много моих друзей в твой день рождения? — Ну, мои личные друзья меня уже поздравили. А твои друзья — чудесные люди. Это же будут наши общие друзья? — Ох, Екатерина Александровна, повезло мне с Вами! — Вы даже себе не представляете, насколько, Вадим Андреевич! Я у тебя уникальная! — Абсолютно согласен! Может ну их, Бодровских? — Вадюш, ты расстроен, да? Тем, что Юра тебе ничего не сказал? Он собирался, наверное, сегодня с тобой говорить. Думаешь, ему легко? — Не думаю, Кать. Я понимаю, о чем у него голова болит. Собственно, о том же, о чем и у меня. Север — это не шутки. У нас не просто так детей на лето вывозят на юг. Заполярье для женщин и детей — не лучшее место. И Юрка поступает, как ответственный муж и отец. Получается, что я не очень-то ответственный. Тащу тебя на севера. Отрываю от Москвы, от друзей, от учёбы. Но, Кать, я там служу. Там мой корабль. Я не знаю, смогу ли по-другому. — Разве я прошу тебя жить по-другому? Если бы ты не был собой, я, возможно, прошла бы мимо тебя. Но, Вадюш, не всё можно решить, руководствуясь только логикой и поиском самого удобного решения. Поехали. У нас времени ровно, чтобы добраться.
Они успели до кафе ровно за минуту до прихода Юрика и Аллочки. То, как жена сжимала локоть бледного Бодровского, выдавало их с головой. Они волновались. Всё-таки праздник. А у них такие новости. — Катюша, мы от всей нашей семьи тебя поздравляем! — начал торжественную речь Юра, вручая корзину с цветами и свёрток с подарком. — А что там? — кивнула Катя на красивый бант. — Там всякие кулинарные штучки, — замялся Юрик. — Кать, Вадим сказал, ты готовишь обалденно. Мы вот всяких таких кондитерских мелочей набрали. Формочки, кондитерский мешок, шпатель. Чтобы торты делать, — поддержала мужа Аллочка. — Оооо, спасибо, ребята! Вадя, форму если что перешьем! — Катя обняла Аллочку, — Он всё знает, — шепнула. — Бодря, ты давай, не бледней. Тебя Отец Захар сдал, как мичман стеклотару. Давай, рассказывай. Что, правда миноносец? — Нет, мальчики, никаких разговоров про корабли, пока мы не поздравили Катю! А то вы как начнёте, так забудете, зачем пришли, — распорядилась Аллочка, — Вадим, наливай. Мне сок. И давай тост.
Вадим встал. — Дорогая моя Екатерина Александровна! Бодровский хрюкнул, тут же получил локтем в бок от жены. — Я первый раз увидел тебя, когда тебе было шестнадцать. И запомнил. Ты потрясающая. Красивая, умная, талантливая. Я очень хочу, чтобы ты была ещё и счастливой. Мне осталось всё для этого сделать. Я когда-то сказал Ольге Владимировне, скажу сейчас тебе и при всех. Ты — лучшее, что случилось со мной в жизни. С днем рождения, родная!
Катя улыбалась во весь рот. Такой тост в свою честь она слышала впервые. Если бы кто-то ещё год назад сказал, что свои девятнадцать она будет встречать невестой Вадима Ветрова, она не поверила бы.
Аллочка полезла за платком. Бодровский смотрел на друга удивлёнными глазами.
Глава 73
73.
Театр отложили на последний день. Катя должна была уехать ночным поездом. Чемодан привезли на вокзал заранее.
Катя собиралась в Москву в совершеннейшем душевном раздрае. Квартиру она за две недели так обжила, что могла передвигаться по ней и находить нужное с закрытыми глазами. Свои баночки с кремами взяла было в руки. Потом оставила на месте.
— Вадюша, ты сможешь кое-что из моего в Североморск забрать?
Вадим даже замер. Значит это всё не просто планы. Катя к нему потихоньку перебирается. Пускай только сначала вот
