Anno domini - Дмитрий Цветков

— Но ведь не все человечество живет по заповедям Иисуса, есть ведь и другие религии, например ислам. У них же другие законы.

— Я тебе скажу, что ни одна религия не учит убивать и воровать. В любой, хоть ислам, хоть буддизм, хоть христианство или кришнаиты, в любой религии учат быть законопослушным, честным, добрым, верным. Другое дело, что люди, считая себя верующими, на самом деле только прикрываются именем Бога. Вообще, надо различать веру и религию. Религия — это обряды. Это форма и цвет куполов, это форма одежды священника, это форма проведения службы или молитвы. Религия — это и инквизиция в средние века, и крестовые походы, это и выступление священника на съезде политических партий, и строительство церквей в каждой подворотне. Религия — это своего рода политика, направленная на защиту интересов определенного круга людей. Ведь на протяжении многих веков не встречались и даже не приближались друг к другу папа и православные патриархи. И теперь продолжают свое глупое противостояние. А ведь это главы двух христианских церквей. И кому, как не им, сообща решать вопросы объединения народов и установления мира среди христиан. Не-е-т! Это конкурирующие фирмы, и договариваться они не собираются. И плевать они хотели на то, как живут их народы. Они всегда могут отделить себя от окружающих проблем фразой, что их дело — связь общественности с Господом, а политики они не касаются. Но это — просто удобная позиция.

— А почему христиане вообще разделены на православных и католиков?

— Тоже очень интересный вопрос. Скорее политико-экономический, чем религиозный. Вообще, раскол христианства, вернее — причины этого раскола напоминают мне войну тупоконечников и остроконечников в Лилипутии. Те не могли договориться, с какой стороны разбивать яйцо. Аналогичная ситуация произошла и в христианстве. Одни утверждают, что Святой дух исходит от Бога-Отца, а другие настаивают, что он одновременно и от Бога-Отца и от Бога-Сына. Это, собственно, и есть основное разногласие между католиками и православными. А настоящая причина, конечно, скрыта в жажде власти. Начиная с восьмого века в Риме, где находился центр христианства, заложенный Петром, происходило экономическое падение. Причин тому много, в том числе и варварские нашествия. В это самое время Византия — часть Римской территории — процветала. Разногласия между двумя империями обострились после их разделения, и в 1054 году папа Римский с послом передал в Константинополь грамоту, в которой предавались анафеме Византийский патриарх и его сторонники. Те, не долго думая, пишут ответную грамоту, в которой предают анафеме папу и его окружение. Именно так и произошло разделение христианства. И длилось это проклятие аж до 1965 года, пока главы католической и православной церквей не договорились об обоюдном снятии анафемы. Однако это не объединило христианство. И не удивительно — кто же добровольно отдаст свою власть, хоть в одиннадцатом, хоть в двадцатом веке. Поэтому нужно очень четко понимать грань между верой в Бога и религией, замешанной на человеческих слабостях и корысти.

Религия — это идеологическая машина. У нее есть свои определенные цели, иерархия, финансирование. А вот вера это то, чего религия должна добиться от человека. В разные периоды истории христианство по-разному пыталось объяснить людям, в кого и как надо веровать. Добрее всех в этом поучении был Иисус. Ты сама сейчас видела, как он страдал за нашу веру. А дальше была только борьба за доминирование одного какого-то направления. Католики в свое время скатились до инквизиции, и их священники взяли на себя роль Господа, осуждая на мучения и смерть за отступничество от установленных ими же канонов. Кровавые крестовые походы проходили под церковными флагами.

В свою очередь в православии позволено назначать цену за отпевание усопших, за крещение и прочие обряды. Любая церковь напоминает торговый лоток, хотя в свое время Иисус изгнал из храма торгующих. У нас на территории налоговой милиции стоит часовня. Объясни мне — какая связь между карающим органом государственной власти и церковью? Или они, взяв взятку, сразу идут замолить свой грех? Или они взятки берут через церковную урну пожертвований?

Вот это и есть та религия, которая должна вселить веру в наше сердце. Вспоминаю батюшку с крошками в бороде и засаленными до локтей рукавами, который запечатывал землю с могилы моей мамы. Я тогда только зашел в церковь, а в торговом окошке (у них там целый киоск стоит) женщина мне: «Землю запечатать — двадцать гривен. Батюшку брать будете?». Я стою и не знаю, что мне ей сказать. На языке вертится: «Ты же служишь в храме! Что ж ты как на базаре торгуешься?» — но язык не поворачивается. А ровно за неделю до этого я приводил к маме ксендза — католического священника, чтобы она исповедалась, так он сначала исповедал ее, потом пригласил всех нас — детей, внучку и правнучку, мы взялись за руки и вслед за ним прочитали молитву. А когда я, провожая его, спросил, сколько это стоит, он удивился, если не сказать возмутился: «Вадим, это я должен тебя благодарить, что ты позаботился о душе умирающего человека! А ты говоришь о деньгах!». И через неделю я слышу в церкви: «Батюшку брать будете?». Попробуй с таким отношением открыть свою душу для веры.

— Ой, а ты когда-нибудь в нашей церкви исповедовался? Это ведь одно унижение: становишься перед попом на колени, он покрывает твою голову своей накидкой, и ты говоришь прямо в его гениталии.

— Да, у нас, куда ни глянь — все смех и грех! Что в политике, что в экономике, что в церкви. Конечно, не хочу чернить всех подряд, есть и в религии прекрасные, честнейшие священнослужители, но, по сути своей, я считаю религию — вредящей здоровой вере. Потому что в религии, как и во всех остальных отраслях хозяйствования, на первом месте — человеческий фактор.

Я люблю Иисуса, и мне достаточно этой любви для того, чтобы стремиться к вере. Никакой священник не заставит меня поверить в Бога и не сможет помочь обрести эту веру, потому что в первой заповеди сказано возлюбить Бога, а любви невозможно добиться ни объяснениями, ни силой. Поэтому, хоть я и знаю кое-что о вере, хоть и стараюсь не грешить, хоть и читаю «Отче наш» — не могу считать себя верующим человеком. Зато многие думают, что чем сильнее они стукнуться головой о пол, чем больше людей увидит их нательный крестик, чем больше денег они вложат в строительство храма — тем ближе к истине окажутся. Смех! Об этом обмане писано в Библии еще пять тысяч лет назад, а Иисус обновил старые истины. Можно обмануть кого угодно, но только не Господа. Можно обмануть даже самого себя, но его не получится. Поэтому надежнее человеку считать себя добрым и набожным, но только не верующим. Потому что вера — в любви к Господу, а на это способен далеко не каждый.

— Ну как можно полюбить того, в существовании которого сомневаешься?

— Если сомневаешься, то и не стоит стараться полюбить. Ты вслушайся в произношение: «Вера». Слово — говорит само за себя. Это значит верить, а не искать доказательства существования. А, поверив — полюбить. Это невозможно понять прагматичным умом. И вера, и любовь — от сердца.

— Ну что, Вадюша, будем укладываться спать?

— Конечно, солнышко мое, только не знаю, смогу ли я заснуть после пережитого фильма. Я никак не могу прийти в себя. Такое эмоциональное напряжение! Все в голове перемешалось. Снова меня мучают мысли о бессмысленности жизни. Мне уже тридцать шесть. Я так надеялся на свое участие в послереволюционном строительстве, а оказался преданным и не нужным. Рассадили в кресла восемнадцать тысяч новых лиц, а результата никакого, только размеры взяток увеличились, потому что теперь брать стало опаснее.

— Зайка моя, пойдем, помоемся и ляжем. В постельке расскажешь дальше, — поцеловав мужа, попросила Анна.

Через полчаса они выключили в спальне свет. Встревоженный и возбужденный, Вадим даже думать не мог о сне. Все последние неудачи обострились в его памяти. Анна тоже не хотела спать, и они продолжили недавний разговор.

— Вадик, вот ты переживаешь о смысле, вернее — о бессмысленности жизни. Ну разве твоя жизнь бессмысленна? Ты живешь, постоянно стараясь помогать людям. Сейчас ты судишься с целым поселком, отстаивая папины интересы, хотя с самого начала был против его претензий. Ведь ты же делаешь это совершенно бескорыстно. Потом собираешься делать у Беловых ремонт. Это ты тоже сделаешь бескорыстно. Разве подобная помощь не придает смысла твоей жизни?

— Как-то ты так это сказала, будто упрекнула в моей глупости.

— Не упрекнула, конечно, но и твоя самоотдача не совсем объяснима. Ты же знаешь, что ни отец, ни Белов даже спасибо не скажут. Хотя, только спасибо наверно и скажут.

— А мне этого и достаточно. Я ведь добровольно вызвался им помогать. Никто меня не принуждал и обманом не затягивал. Им нужна моя помощь, и я ее оказываю. И получаю от этого удовольствие. А уж с какими мыслями они к этому относятся — это будет на их совести. Я недавно услышал: «Добрые дела делаются тихо». Хорошее выражение! Иисус учил тому же. Но речь сейчас не об этом.