Роза восторга - Ребекка Брэндвайн

И хотя Изабелла приготовилась это услышать, все же у нее перехватило дыхание.

– Да, – Гил горько усмехнулся, – эти сукины дети, шотландцы, убили ее. Ах, Белла! – неожиданно воскликнул он. – Она даже мертвая была так красива, как сказочная спящая принцесса, лежащая на обагренном кровью снегу! Я спешился чтобы прикоснуться к ней, все еще надеясь, что Катриона дышит, и не догадывался, что ее народ поджидает там меня. Они набросились на мена из-за деревьев, эти смертоносные трусы. Я выхватил меч, ослепленный яростью и горем… ах, сестричка, меня охватила такая ярость, какой я не желал бы испытать вновь. Мною овладела жажда убивать. Я положил их всех до единого. И даже убил лошадь одного из них. Животное упало на меня, сломав мне ногу. Наконец, боль привела меня в чувство, и мне стало до смерти противно от этого сотворенного мною кровавого побоища, потому что Катриона не желала бы этого… оно устрашило бы ее…

Гил опять погрузился в молчание. Страдания брата острым лезвием ранило душу Изабеллы. Она прикусила губу и сморгнула подступивше к глазам слезы, пытаясь придумать слова утешения. Наконец, она взяла его руку и крепко сжала ее, вспомнив, что однажды сказал ей брат у могилы родителей.

– Мне жаль, брат, очень жаль. Но мне кажется, Катрионе не хотелось бы, чтобы ты так расстраивался из-за нее, Гил, – сказала девушка.

– Знаю. Это я из-за того… из-за того, что ее смерть настолько бессмысленна, и я вспомнил, что однажды в конюшне, несколько лет назад, ты говорила мне, что война нелепа – она уносит жизни мужчин, и заставляет женщин плакать от горя и одиночества. Тогда я не придал этому значения, так как был слишком молод и безумен, чтобы понять мудрость твоих слов… Но, ах, Изабелла, как ты была права! Война больше не привлекает меня, и эта мысль пугает. Какую пользу я принесу Глостеру, если не могу служить ему всем сердцем и душой?

– Гил, ты разговаривал об этом с Глостером? Неужели ты думаешь, что его восхищают сражения? Дорогой брат, как ты ошибаешься, если, действительно, так думаешь. Ричард исполняет свой долг и исполняет его хорошо, но от этого он постоянно страдает, Гил. Стоит только посмотреть ему в глаза, как это становится понятно.

– Ты говоришь об этом с такой уверенностью, Белла.

– Просто я уверена в этом, брат. Прошу тебя, поговори о своих сомнениях с Глостером. Он поймет тебя.

– Да, возможно, я успокоюсь, если узнаю, что так и должно быть. Спасибо, Изабелла. Я знал, что именно ты поможешь мне, так как ты самая одаренная из целителей. Пусть божье благословение всегда будет с тобой.

– Не бойся за меня, Гил, – тотчас же уверила его Изабелла, еще больше укрепившись в мысли, что не следует говорить брату о своих несчастьях. – У меня все в порядке. А теперь поспи, и пусть мир и покой наполнят твои сердце и душу.

Она тихо вышла из зала, подав сигнал Эдрику, Тегну и Беовульфу, чтобы те отвели Гила наверх и уложили его в постель. Утомленный выпитым вином и своим долгим рассказом, он уже закрыл глаза, глубоко и ровно задышал.

– Впервые вижу, что он так отдыхает с тех пор, как все это произошло, – заметил Лионел, присоединившийся к Изабелле. – Я знал, что ему нужно выговориться, но смерть этой шотландки безмерно опечалила его, а еще потрясение от убийств… Боже мой, Изабелла! Понять не могу, как ему удалось всех уложить, ведь их было пятеро, а Гил один против них. Герцог Глостер за это тут же хотел дать ему рыцарское звание, но он и слышать не пожелал об этом. Гил сказал, что это был не подвиг, а поступок сумасшедшего, и Ричард не стал настаивать, сказав, что Гилу нужно время, чтобы отойти от потрясения. Поэтому герцог решил направить его сюда, как мне кажется, в ответ на твои просьбы, и позволил мне поехать вместе с Гилом. Глостер решил, что твоему брату полезно немного отдохнуть от сражений. Ричард понимал, что юноше сейчас поможет природа родных мест, а еще любовь и забота милой сестры.

– Да, – согласилась с ним Изабелла, – герцог, действительно, очень добрый и чувствительный человек. Мне кажется, что если по возвращении Гил поговорит с Глостером о своих тревогах, тот выслушает его и снимет душевное напряжение.

– То же самое я мог бы сделать для тебя, сердце мое, – открыто признался Лионел и взял Изабеллу за руку. – Пойдем, Изабелла. Погуляем вместе по пустошам, и ты расскажешь мне, что тебя беспокоит. У тебя, я думаю, проблем не меньше, чем у брата.

– Да, Лионел, случилось нечто ужасное, и хотя я молилась, чтобы Гил приехал и помог мне, теперь я вижу, что его нельзя обременять моими проблемами в довершение к тому, что брату пришлось пережить.

– Нет, конечно, ты права, но неужели ты мне не можешь рассказать о том, что произошло? Как бы там ни было, я постараюсь исправить положение. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя.

– Я знаю, – пылко повторила Изабелла, ибо ей хотелось верить в то, что это правда. – Вот это и затрудняет положение… Ах, Лионел! – неожиданно вырвалось у девушки. – Я должна выйти замуж за лорда Хокхарста!

– Нет! Не может быть! – Лионел был ошеломлен ее сообщением.

– Уверяю, что это так и есть, – горько сказала Изабелла. – Король отдал приказ и уже подписал контракт помолвки с Ворриком.

– Ах, нет, Изабелла. Нет!

Хотя Лионел и произнес эти слова, он в душе почувствовал облегчение: как ни пытался он отделаться от помолвки с леди Джильен Бьюмарис, ему ничего не удалось. Юноша вздохнул, вспомнив о гневе отца, получившего письмо сына, в котором он говорил о том, что хотел бы аннулировать контракт с леди Джильен, чтобы потом жениться на Изабелле. На это старик сдержанно ответил, что лорд Девизес, отец Джильен, был его давним добрым другом, и об их свадьбе было договорено еще с самого рождения, поэтому нарушить контракт невозможно. Как только Лионел посмел предлагать такое своему отцу? Это было бы глубочайшим оскорблением как для лорда Девизес, так и для леди Джильен! Старший лорд Сант-Сейвор решил, что будет лучше, если Лионел попросит у Глостера отпуск и немедленно вернется домой, чтобы как можно быстрее сыграть свадьбу.

Однако, получив письмо от отца, Лионел приехал в Грасмер, так как это откладывало его женитьбу. Как только он уедет отсюда, ему придется поехать в Сант-Сейвор, где в соседнем имении Девизес его ждет невеста.

Он смертельно боялся сообщить Изабелле эту новость, чтобы не видеть, с каким презрением смотрят на него глаза любимой. И решил, что не стоит говорить ей об этом сейчас. Ее сообщение, каким бы горьким оно ни было, избавило его от унижения, которое он испытал бы, сделав свое признание. Однако, Лионел был огорчен. Изабелла была предназначена ему богом. Мысль о том, что она выйдет замуж за другого, разозлила его, хотя сам Лионел не мог на ней жениться.