Желтые небеса - Антон Орлов

Эш с похмелья был нервозно-насторожен, немногословен и до синевы бледен. На вопрос о том, каким образом он «полностью контролирует» артефакт, он театрально рассмеялся и ответил, что всего-навсего соблюдает технику безопасности: не дотрагивается до него обеими руками сразу, не держит его рядом с головой или около открытого огня, и т. п. Этот предмет Зотова получила в подарок от кадмийцев-негуманоидов, они же объяснили ей, как с ним обращаться, чтоб не вышло беды. После гибели Зотовой Вениамину удалось сберечь приобретение. Замолчав, Эш невидящим взглядом уставился на лобовое стекло.

Срезав несколько углов – напрямик сквозь сочно хрустящую под колесами фиолетовую степь, минуя петляющую меж крепостями харвалов пыльную дорогу, туда, где фиолетовая плоскость смыкается с ярко-голубой, – бронекар вырвался из растревоженного тотальной войной Цибена и вторгся на территорию Сулмяны, Речной Страны. Сулмяна, самая большая в Валвэни река с множеством притоков, текла с запада на восток, впадая в Корбрийский океан. За рекой, на юге, простиралась Келма.

– Будем на месте через сутки, если особо не напрягаться, – наметив по карте маршрут, сообщил спутникам Мартин.

– Не надо туда ехать, – заторможенно произнес Эш. – Не надо. Мадина никого не ждет. Мы обойдемся без нее. Давайте не будем разрушать ее женское счастье.

Мартин промолчал: ему уже осточертело втолковывать Вениамину, что не собирается он покушаться на женское счастье Мадины Милаус; его задача – получить от нее информацию об открытиях и находках экспедиции и хотя бы для порядка поинтересоваться, не хочет ли лидонская гражданка вернуться на Лидону. От Эша отскакивало, как от стенки. От нечего делать, глядя на яркий до рези в глазах пейзаж за лобовым стеклом, Мартин начал гадать, что за компромат на антропоэтнолога известен Мадине Милаус? Не зря же он из кожи лезет, чтобы предотвратить их встречу… Какой такой запрещенный товар он продал валвэнийцам: современное оружие? лидонскую валюту? наркотические препараты из экспедиционной аптечки?.. Скоро выяснится.

Изредка Эш начинал, как заведенный, выпрашивать артефакт (Мартин про себя решил, что лучше ему ничего сейчас не давать), либо расписывать, до чего гнусный и безответственный поступок они оба совершат, если нагрянут в Хоромали. Потом опять надолго замолкал, упершись взглядом в одну точку. Мартин предложил ему таблетки от похмелья, но Вениамин с ироническим смешком заявил, что его проблемы несоизмеримо выше такой тривиальной дребедени, как вчерашняя пьянка. Ну что ж, выше так выше. Мартин не настаивал.

Равнина сменила цвет с фиолетового на традиционно зеленый. Стали попадаться группы деревьев, издали похожие на пестрые букеты. Линия горизонта исчезла, теперь на ее месте была туманная дымка, а ниже – влажный блеск. Спустя четверть часа бронекар выехал к Ласе, притоку Сулмяны, и покатил вдоль берега. В прежние времена – до того, как полетел бортовой компьютер, – Мартин перемахнул бы через речку в два счета, но сейчас он не мог втянуть колеса и заставить машину двигаться на магнитной подушке. А потому пришлось переправляться обычным для Валвэни способом: по мосту, заплатив дань сборщикам.

И на Сулмяне, и на ее притоках мостов было великое множество. Раскоряченные каменные монстры, по обе стороны забитые жилыми домами, лавками, трактирами, мастерскими ремесленников. Эти компактные постройки из дочерна обожженного кирпича или белесого ракушечника плотно лепились друг к другу, заслоняя вид на водную гладь. В миниатюрных двориках оседала пыль, поднятая колесами бронекара, который медленно двигался посередине широченного моста, в хвосте каравана из четырех келмацких кибиток, запряженных чиротагами. Вскоре он приотстал: Мартин не хотел давить шныряющую по трассе домашнюю птицу. От чиротагов и кибиток эти создания шарахались, зато махину бронекара игнорировали. Наверное, их птичий мозг решил, что такого просто не может быть.

Перегороженные решетчатыми воротами боковые ответвления уводили к рукотворным островкам, где одиноко возвышались двухэтажные особняки речной знати, возведенные все из того же ракушечника. Их окружали каменные чаши клумб. Вооруженные мечами и секирами охранники глазели на бронекар, но не то чтобы совсем уж оторопело: здесь и раньше появлялись машины из Эгтемеоса.

Речная Страна была первым по значимости и величине товарооборота торговым центром Валвэни. Второй – Ширана, и третий, с недавних пор, Эгтемеос. В Сулмяне пересекались торговые пути со всех концов громадного материка, и водные, и наземные. Сулмянцы кормились за счет бизнеса, своего и чужого, и потому были заинтересованы в мире. Правда, в последнее время здесь тоже наблюдалось брожение. Не война, как в Цибене, а регулярные разборки между политическими группировками, на уровне мелких вооруженных стычек и диверсий. Пожары на складах, продырявленные лодки, ночные убийства. На мосту через Берлань неделю назад кто-то разбросал хулгу – колючие шарики, цветки тропического растения, от запаха которых чиротаги дуреют и становятся неуправляемыми. Движение на двое суток пришлось перекрыть, пока всю хулгу не собрали, в результате образовался затор, а Хозяин Берланьского Моста понес большие убытки. Все это Сотимара разузнал и пересказал Мартину за обедом в трактире на Сулмянском Мосту.

После обеда Мартин застукал Эша на попытке вывести из строя пульт управления. К счастью для бронекара, Эш не слишком хорошо разбирался в технике: забравшись в кабину раньше своих спутников, которые задержались снаружи, разглядывая увенчанную сине-зеленым стягом резиденцию Хозяина Речной Страны, он насыпал песка в щель зажигания, на большее его познаний не хватило. Мог ведь свинтить панель и как следует поработать молотком, тогда бы Мартин провозился с ремонтом не меньше суток… На борьбу с песком ушло полчаса, так как снабженный микропроцессором пылесос накрылся еще в Эгтемеосе. Мартин свирепо ругался, прочищая специальной щеточкой засоренный механизм, Сотимара с живым интересом прислушивался, пополняя свой словарный запас. Вениамина Мартин запихнул в каюту и запер. Главным образом для того, чтобы не пришибить под горячую руку.

Когда бронекар тронулся, Эш начал отчаянно колотить в дверь.

– Я здесь умру! – донесся его придушенный голос. – Умру, откройте!

В последний раз выругавшись, Мартин затормозил и вышел в коридорчик.

– Ну, в чем дело?

– Выпустите меня! – крикнул Эш. – Иначе я разобью голову о стенку! У меня приступ клаустрофобии!

Повернув в замке ключ, Мартин рывком открыл скользящую дверь. Жаль, что ее нельзя распахнуть пинком… Вениамин стоял посреди крохотной каюты, бледный и встрепанный. Он выглядел совсем больным, у Мартина даже злость прошла.

– Паад, пустите меня в кабину, – попросил он невыразительным голосом. – Я не стану больше ничего ломать, это был минутный импульс. Одно из тех душевных движений, которые для человека вашего сорта недоступны.

– Какого черта? – сквозь зубы спросил Мартин.

– Я не хочу быть предателем по отношению к Мадине. Я обещал ей, что никто ее не потревожит, а теперь веду вас к ней в гости… Не знаю, как у вас, а у меня есть совесть! – он начал запинаться. – Для меня это очень непорядочный поступок, очень… Вы мне не верите?

– Не верю, – подтвердил Мартин. – Эш, я не в курсе, что вы натворили. Подозреваю, что Мадина Милаус охотно об этом расскажет. Но если вы еще раз попробуете сломать мою машину, я вам шею сверну.

– Пустите меня в кабину, – повторил Вениамин, судорожным движением ухватившись за косяк. Видно было, что испугала его не угроза насчет шеи, а предыдущая фраза. Что же он натворил? Мартина все больше разбирало любопытство.

Пора ехать. Он все-таки разрешил Эшу устроиться в кабине. Не из человеколюбивых соображений, а из эгоистических: если неуравновешенный антропоэтнолог взаперти свихнется, то превратится в обузу (вообще-то он и сейчас обуза, но может быть и хуже). И бросить его нельзя – для Мартина это вопрос профессиональной чести. Ладно, пусть сидит рядом. Присутствие Мартина и Сотимары удержит его от новых диверсионных поползновений.

С полчаса бронекар катил мимо полей и огородов, обогнав между делом келмацкий караван из четырех кибиток. Потом впереди показалась Лагва, первый из южных притоков Сулмяны. Лагвинский Мост – сдвоенный: собственно, это два моста рядом, и на всем протяжении их соединяют изящные поперечные мостики. По правой ветке транспорт идет на юг, по левой – на север. Снаружи мельтешили, рискуя попасть под колеса, ребятишки, собаки, попрошайки и лоточники, Мартин опять сбросил скорость.

Мосты Речной Страны – очень древние сооружения. Местное население верит, что они существовали всегда. Неизвестно, кто их построил: потомки первых колонистов в ранний период освоения Кадма или, еще раньше, аборигены-негуманоиды. С берега, а тем более с воздуха они поражали взгляд своим отрешенным тяжеловесным гигантизмом, но стоило ступить на каменную спину моста, и наблюдателя затягивало в торгово-бытовую суету, типичную для всех узловых человеческих поселений, тогда первое впечатление на время отступало.