Изумрудное пламя - Лаура Грант

– Доброе утро, леди Джоанна. Доброе утро, лорд Кингслир, – громко пропела Марджери. – Как вас встретила сестра вашей подруги? Вы сегодня уже были в церкви? Наверно, нет, потому что мы только что оттуда, а вас не видели.

– Нет, еще не была, – с трудом выдавила из себя Джоанна, стараясь не покраснеть под любопытным взглядом.

– Значит, вы еще ничего не знаете? – хихикнула Марджери. – Вы и не представляете, кто нас покинул!

– Марджери, дорогая, думаю, нам не следует… – попыталась остановить ее сестра Егелина.

– Нехорошо... – присоединилась к ней сестра Мария-Анжелика.

Марджери даже ухом не повела.

– Сами они потеряли стыд, и от моих слов им хуже не будет. Леди Джоанна, мы встретили брата Томаса, и он нам сказал, что леди Кларисса и Эдвин Блэкхерст решили сесть на корабль в Уэллсе и отправиться за море! – с самодовольной ухмылкой выкрикнула Марджери.

– Может быть, они, помолившись, решили поскорее вернуться домой? – предположила Джоанна.

Про себя она подумала, что Уэллс – ближайший порт в Норфолке, которым, дай Бог, ей самой не пришлось бы воспользоваться.

– Ерунда! Они сами признались доброму монаху, что поедут вместе в Гасконию, где у Блэкхерста живет двоюродный брат. У него там виноградники. Вот уж распутники, так распутники! Графиня-то отправилась вымаливать себе ребенка, и нате вам, польстилась на старика!

Вдова наверняка ждала, что они тоже дружно осудят беглецов, и Джоанна посмотрела в глаза Ричарду.

– Бедная графиня, – только и сказала она.

Пока барон Саттон жив, леди Кларисса не сможет возвратиться домой, и им с Блэкхерстом придется жить в грехе, скорее всего до конца жизни. Джоанна не сомневалась, что виноторговец сохранит преданность несчастной графине, но ведь он уже не молод. А если умрет? Как же Клариссе де Саттон отчаянно хотелось счастья, если она решилась на такой шаг!

Тем не менее Джоанна была уверена, что если бы ей пришлось выбирать между законным браком с Годфри Лингфилдом и бегством с Ричардом Кингслиром, она бы ни секунды не раздумывала. «Слава Богу, – подумала Джоанна, – что мы еще можем честно побороться за себя!»

Поняв, что Джоанна не склонна осуждать заблудшую парочку, Марджери вернулась к монахиням. К счастью, они сидели далеко друг от друга и могли говорить без страха быть услышанными.

Дождь полил сильнее, и хозяину пришлось закрыть ставни, чтобы сидевшие у окон не вымокли.

– Какое у тебя нежное сердечко, любимая, – тихо проговорил Ричард, лаская взглядом Джоанну. Ему понравилось, что она не стала поддакивать Марджери, а самой Джоанне на мгновение показалось, что Ричард читает у нее в сердце.

– Ну... а как мы проведем день? Может, пойти в церковь, если хочешь.

Джоанна по достоинству оценила заботу Ричарда, который не забыл, что она отправилась в Уолсингем молиться за сестру.

Однако стоило ей вспомнить бесконечные очереди и жадно протянутые руки монахов, как ей сразу расхотелось идти к святыне.

– Лучше не сегодня… Завтра. Я… – Джоанна зевнула.

Ричард хмыкнул, и в глазах у него заплясали лукавые огоньки, когда он встал и протянул ей руку.

– Вам надо вздремнуть, мадемуазель, – сказал он. – Ведь вы поздно заснули вчера.

Джоанна поняла, что они не сразу будут спать, и сердце у нее быстро забилось.

Годфри тоже встал и последовал за ними.

Он видел, как они обменялись страстными взглядами, прежде чем покинуть таверну, и в бессилии сжал кулаки, поняв, что они возвращаются в «Три ангела».

Джоанна тяжело вздохнула, проглотив последний кусочек вкусного ужина, поданного Эдной Флетчер в общей комнате внизу. Хозяйка превзошла себя, приготовив тающих во рту розовых цыплят, сочных угрей, булочки с кремом. К тому же она поставила на стол добрый эль. Кроме Ричарда и Джоанны, тут были еще дородный торговец и его краснолицая жена, но они отужинали гораздо раньше молодых влюбленных, и миссис Флетчер с мальчишкой-слугой отошли подальше, однако остались в комнате на случай, если высокородным гостям понадобится еще что-нибудь.

Час пробил. Больше Джоанна не могла ждать. Или Ричард скажет ей правду о смерти Алисии, или придется в одиночестве отправляться в Уиллоуби.

– Что вас заботит, дорогая? Вы чего-то боитесь?

«Ну вот. Самое время. Господи, хоть бы все осталось, как есть».

– Ричард, любимый, я... если ты будешь моим мужем, я думаю... У нас не должно быть тайн друг от друга.

– Если?

– Я хочу стать твоей женой... Хочу больше всего на свете! – поторопилась успокоить его Джоанна, с ужасом поняв, что нечаянно причинила ему боль. – Но есть одна вещь, которую я должна знать.

Он напрягся в ожидании известного ему вопроса, и взгляд у него стал непроницаемым.

– Или вы не будете моей женой? – он проговорил это ледяным тоном.

– Да нет, нет же! Я совсем не то хотела сказать! Я больше не думаю, что вы... что из-за вас Алисия умерла. Просто я не все знаю и хочу, чтобы вы мне рассказали.

У него заныло сердце. Он как чувствовал, что Джоанна рано или поздно припомнит ту ночь в Виндзоре, и проклинал себя за сорвавшиеся с губ слова, которые втемяшились ей в голову. Да как же он скажет ей правду, если из-за этой правды она потеряет покой и их счастье навсегда будет омрачено? Церковь говорит, что люди, совершившие то, что совершила Алисия, обречены на вечные муки. Нет, только не это!

Церковь учит еще, что мужчина – господин женщины и поэтому должен руководить ею и решать за нее, что хорошо и что плохо... даже бить в назидание, если требуется. Поднять руку на Джоанну? Этого он никогда не позволит себе. Но он должен быть тверд с нею, чтобы ее же уберечь от несчастья.

И он солгал, считая, что поступает во благо.

– Джоанна, вы ошибаетесь. Наверно, вы неправильно меня поняли. Вам известно все о том, что случилось. Ваша сестра умерла в преждевременных родах вместе с ребенком, отцом которого был я. Мы оба согрешили. Она поплатилась за это жизнью, а я принял участие в крестовом походе и год пробыл заложником у султана.

– Я люблю вас, Ричард, и я вам не верю. Есть еще что-то, о чем вы не хотите мне сказать.

Было бы это при других обстоятельствах, и Ричард не остался бы равнодушен к тому, как она упрямо выставила подбородок и полыхнула в него изумрудным огнем. Маленькая Джоанна пойдет войной на весь мир, если будет считать, что правда на ее стороне!

Ради нее самой Ричард решил быть жестоким.

– Джоанна, вы не должны торговать своей любовью... или своим телом... ради того... В общем, я не считаю, что вам надо это знать. Забудьте об этом. Все. Я больше ничего не желаю слышать.

Ричард сразу понял, что зашел слишком далеко, потому что Джоанна побледнела и отшатнулась, словно он ее ударил.