Эволюция военного искусства. С древнейших времен до наших дней. Том второй - Александр Свечин

Но самое горячее внимание Мольтке посвящал работам своего, военно-исторического отделения, которое представляло кафедру, с которой Мольтке мог обращаться к более широким кругам командного состава. В 1862 г. военно-историческое отделение издало «Историю итальянского похода 1859 г.». Уже через три года после войны, когда воевавшие государства сами еще в ней не разобрались, когда отсутствовали точные данные и какая-либо архивная разработка, Мольтке выступил с критически написанным историческим трудом. Несмотря на то, что в историческом отделении этот труд подготавливали весьма выдающиеся офицеры генерального штаба, в окончательной редакции почти каждая строчка вылилась из-под пера Мольтке. Начальник генерального штаба желал помощью этого труда ознакомить прусскую армию с новыми явлениями, которые представляет современная война, использовать и дать правильное освещение выводам из кампании 1859 г. В руках Мольтке военно-историческое изложение обратилось в классически ясное обсуждение острых вопросов современной стратегии и тактики, и эта манера исторической критики легла в основание и последующих исторических трудов прусского генерального штаба.

В войну 1866 г. положение Мольтке оказалось выигрышным. Во главе прусской армии стал король, а Мольтке — его начальник штаба в мирное время — явился и начальником штаба во время войны. Еще в момент сражения под Кениггрецем авторитет Мольтке признавался далеко не всеми строевыми начальниками[64]. Но успешный ход кампании необычайно укрепил его положение и позволил Мольтке, начиная с 1867 г., завоевать генеральному штабу то положение, которым он пользовался до Мировой войны включительно. Это положение было завоевано работой по использованию опыта войны.

Немедленно после окончания войны 1866 г. Мольтке поставил ударную задачу — собрать архивные документы, оставленные войной, и приступить к разработке их. Работа имела двойственный характер. Многие влиятельные вожди прусской армии, как, например, командующий 1-й армией принц Фридрих-Карл, выказали большое непонимание тех стратегических требований, которые выдвигал Мольтке. С их авторитетом, влиянием и популярностью генеральному штабу надо было считаться. Мольтке пришлось столкнуться с трудностями совершенно иного порядка, чем те, которые встречались при составлении истории кампании 1859 г., в которой прусская армия не участвовала. По замечанию Мольтке, ему пришлось убедиться, что тем самым лицам, которые делают историю, всего труднее ее писать. Поэтому для составления официальной истории войны 1866 г., предназначавшейся для печати, Мольтке дал директиву: «Правда, только, правда, но не вся правда»[65]. История получалась тонко выравненная, просветленная, отстоявшаяся. Все погрешности прусского командования и прусской стратегии, все спорные места были очень искусно затушеваны в этом труде, представляющем скорее шедевр дипломатии, чем научной критики. Как гнал Мольтке работу — видно из того, что история войны 1866 г. на германском театре вышла уже в 1867 г.

Но параллельно с этой работой, в секретном порядке велось и плодотворное научное исследование всех недостатков прусской военной организации и тактики, всех характерных ошибок командования. Обширная группа офицеров генерального штаба, среди коих особенно выделялись Верди дю Вернуа и граф Вартенслебен, лихорадочно вели эту работу; Мольтке использовал ее, как черновой для себя материал и в 1868 г. составил и представил королю «Мемуар об опыте, вытекающем из рассмотрения кампании 1866 года». Этот мемуар был переработан в 1869 г. и разослан Мольтке всем начальникам, начиная с командира полка и выше, в виде «Инструкции для высших строевых начальников». Генеральный штаб захватил в свои руки с этого момента высший арбитраж в вопросах стратегии и тактики. «Инструкция» была превосходна для своего времени, позволила в 1870 г. использовать на полях сражения кавалерию и артиллерию несравненно целесообразнее, чем это делалось в 1866 г., и когда, через 31 год после своего составления (1900 г.), перестала быть тайной, то оказалась для русской и французской армий огромным шагом вперед по сравнению с господствовавшими в их учебниках воззрениями на военное искусство.

Опираясь на то, что Роон как министр, все время которого поглощалось вопросами текущей жизни, не мог уделять столько времени и внимания изучению и продумыванию опыта войны, как это делалось генеральным штабом, Мольтке выступил, как толкователь опыта войны с вытекающими из него на широком фронте указаниями и требованиями. Мобилизационный план был переработан по указаниям генерального штаба; на седьмой день могла уже начаться массовая перевозка окончивших мобилизацию частей. Железнодорожным вопросам Мольтке всегда придавал огромное значение и немедленно по своем назначении начальником генерального штаба образовал в Большом генеральном штабе железнодорожную секцию; но это позволило генеральному штабу только теоретически подготовиться к использованию железных дорог. В 1859 г., когда намечалось выступление всех германских государств против Франции, Мольтке, преодолев трения, созданные в военном министерстве, собрал смешанную железнодорожную комиссию из представителей всех немецких государств, железных дорог и генерального штаба. Но на практике почти все оставалось по старому, железнодорожная сеть не рассматривалась как одно целое, каждая дорога была вполне самостоятельна; вследствие незначительных недоделок большие участки могли быть использованы далеко не полностью. В 1866 г. военно-железнодорожное дело в Пруссии еще переживало детские болезни. Теперь, в 4-летний период перед Франко-прусской войной, генеральный штаб перешел от теории к постановке практических заданий, небольшими дополнительными постройками увеличил число линий к французской границе до девяти[66] (в 1859 г. только три сквозные колеи) и повысил пропускную способность двухколейной железной дороги с двенадцати пар поездов в сутки до восемнадцати, одноколейных — с восьми до двенадцати.

В 1866 г. оперативное развертывание 8 корпусов, растянутое вдоль австрийской границы для облегчения работы железных дорог на фронте в 420 верст, потребовало 29 дней. В 1867 г. развертывание против Франции 330 тыс. войск требовало, по исчислениям, 43 дня; на 30-й день на Рейне Северогерманский союз мог сосредоточить только 150 тыс. А через 3 года, в 1870 г., границу Франции перешла масса в 484 тыс., причем эта масса, за исключением 3 задержанных в тылу корпусов, на 19-й день уже окончила сосредоточение и на 20-й день начала наступление. Учитывая те возможности, которые открылись вследствие присоединения к Пруссии южногерманских государств, все же надо признать, что за 3 года срок мобилизации и перевозок в район сосредоточения был сокращен Пруссией вдвое. Это был один из первых результатов захвата верховного авторитета генеральным штабом. Война 1870 г. велась уже по плану, над которым работал и который проводил в жизнь в течение 4 лет прусский генеральный штаб с Мольтке во главе. Такой властный, талантливый, сильный дружбой с Вильгельмом военный министр, как Роон, имевший сверх того прочную опору в Бисмарке, шаг за шагом вынужден был сдавать свои позиции Мольтке.

В течение этих 4 лет (1866–1870 гг.) прусское военное устройство было распространено на все государства Северогерманского союза и на вновь присоединенные к Пруссии территории. Вопросы вооружения, образования запасов, постройки крепостей, увеличения штатов войсковых частей, размера призыва в ряды армии, формирования новых частей, поскольку они затрагивали численность и боеспособность действующей армии и влияли на быстроту ее сосредоточения, вошли в сферу компетенции генерального штаба как составные части плана войны.

Если мы остановим свое внимание на той перемене, которая произошла в 1866 г. в положении генерального штаба, то увидим, что он вырвался на широкий простор из своего оперативного терема и установил свою диктатуру над всей подготовкой к войне. На генеральный штаб пала ответственность за руководящие директивы. Военный министр в Пруссии сохранил всю полноту власти лишь в отношении проведения их в жизнь.

Оценивая блестящие успехи прусского генерального штаба в XIX столетии, надо помнить чрезвычайно выгодную позицию проводника в армии тенденций нового идущего к власти класса — буржуазии, которую занимали Шарнгорст, Гнейзенау, Грольман, и чрезвычайную мощь того германского национального объединительного движения, в русле которого лежат все важнейшие достижения генерального штаба эпохи Мольтке, и которое покрывало все трения и недоразумения, происходившие между генеральным штабом в лице Мольтке и руководителем политики Бисмарком. Опасность выдвижения генеральным штабом самостоятельной политической линии, забвения завета Клаузевица о том, что война — это только продолжение политики, имела место и тогда.