Дочь часовщика. Как видеть свет в кромешной тьме - Ларри Лофтис

него. Чтобы уберечь головы от вшей, женщины передавали друг другу ножницы, чтобы подстричь волосы. Когда ножницы дошли до Корри, и она стригла волосы Бетси, та заплакала.

Через некоторое время охранники повели всех на песчаную площадку подальше от палатки и казарм. Им снова было велено построиться и ждать, но ближе к вечеру некоторые начали опускаться на землю. В сумерках охранники исчезли, и стало очевидно, что женщинам придется спать на земле под звездами. Корри и Бетси растянулись на голой земле и натянули на себя одеяло.

Корри несколько минут полюбовалась небом, творением Божьих рук, а потом они с Бетси задремали.

В полночь начался дождь.

Проснувшись, Корри и Бетси обнаружили, что лежат в лужах воды. Одеяло промокло насквозь, и пока они выжимали из него воду, охранник велел всем встать в очередь за эрзац-кофе. Каждому заключенному также дали по маленькому кусочку черного хлеба.

Вот и первый завтрак в Равенсбрюке.

На обед они получили половник супа из репы и маленькую вареную картофелину. Затем их снова построили на том же месте, где они спали. Если кому-то понадобилось сходить в туалет, нужно было попросить у охранника разрешения воспользоваться удобствами: вырытой неподалеку канавой.

Они прождали на улице нескольких часов; ближе к вечеру выяснилось, что им снова придется провести здесь ночь. Одеяло их не высохло, и Бетси начала кашлять.

На следующее утро у нее начались кишечные спазмы, и ей пришлось несколько раз просить разрешения воспользоваться «санитарными средствами». Потом они еще долго стояли без дела, ожидая новых приказаний. Наступил вечер, и женщины приготовились к своей третьей ночевке на улице, однако охранники повели их в центр обработки данных. Корри и Бетси медленно продвигались в очереди, ведущей к письменному столу: на нем росла куча личных вещей. Здесь каждая заключенная должна была отказаться от своего одеяла, наволочки и всех предметов, привезенных в лагерь. Корри посмотрела за следующий стол и ахнула. За вторым столом женщины раздевались – сбрасывали все до последней нитки – и голышом проходили мимо дюжины охранников-мужчин-эсэсовцев в душевую. На выходе им выдавали тюремную одежду, нижнюю рубашку и пару деревянных башмаков.

Бетси начала дрожать, лицо её посерело. Прижав сестру к себе, Корри взмолилась: «О Господи, защити нас от этого зла; Бетси этого не переживет».

Затем она спросила Бетси, готова ли она принести эту жертву, если Бог попросит. «Корри, я не могу этого сделать».

Корри снова помолилась, прося Бога дать сестре сил. Рядом с ними плакала пожилая женщина.

Через несколько секунд позади них прогремел голос: «У вас есть какие-либо возражения против сдачи одежды? Скоро мы покажем вам, голландцам, на что похож Равенсбрюк».

«Я не могу», – повторила Бетси.

Корри еще раз помолилась, и Бетси наконец сказала, что готова. Прежде чем настала их очередь раздеваться, Корри спросила охранника, где находятся туалеты.

Он кивнул в сторону душевых. «Сливные отверстия!»

Корри повела Бетси внутрь. «Быстро, снимай свое шерстяное нижнее белье». Бетси так и сделала, и Корри достала Библию, спрятанную у нее под платьем, завернула ее в обе пары нижнего белья и положила в угол. Она чувствовала, что им не выжить без своей Библии, и надеялась, что сможет прокрасться обратно после получения униформы и забрать книгу.

Они вернулись в строй, разделись и приняли душ. Получив лагерную одежду – каждый комплект был помечен крестом, – Корри вернулась туда, где спрятала Библию. Быстро надев мешочек на шею и спрятав под одеждой, она помолилась: «Господи, пошли Своих ангелов, желательно не прозрачных, чтобы они окружили меня; стража не должна меня увидеть».

На выходе охранники обыскивали всех заключенных, проверяли, не спрятали ли они что-нибудь под одеждой. Корри и Бетси наблюдали за руками, блуждающими по каждой женщине – спереди, сзади и по бокам. На женщине перед Корри охранник обнаружил шерстяной жилет, спрятанный под платьем, и заставил снять его.

Следующей была Корри. Она знала, что Библия заметно выпирает на спине, но уверенно шагнула вперед. И чудо произошло: охранники проигнорировали ее. Ее не обыскивали, ей ничего не сказали, она просто прошла мимо них. Позади нее охранник тщательно обыскал Бетси.

Однако снаружи женщины-охранницы обыскивали каждую во второй раз. И снова Корри оставалась спокойной и неторопливо прошла мимо: к ней никто не прикоснулся.

Затем они с Бетси направились в барак номер 8, карантинное здание. Внутри их ошеломило расположение спальных мест: двухъярусные кровати в три яруса высотой, по два в ширину, каждая кровать только полметра в ширину. Для одного человека вполне терпимо, но на каждой спаренной кровати приходилось ютиться пяти-семи женщинам. На назначенной им кровати в центре комнаты уже находились три женщины. Теперь их будет пятеро, и только три одеяла.

В ту ночь поспать не получилось, потому что соседи по койке не смогли договориться. Сначала они попробовали лечь вдоль, но соломенный матрас съехал с одной стороны, в результате чего те двое, кто оказался на краю, упали. Они решили спать валетом, и все равно получилось так тесно, что, если одна поворачивалась, остальным четверым приходилось делать то же самое.

«На выход!» – закричал в темноте охранник. – Всем выйти на перекличку!»

В половине пятого утра начинались ежедневные издевательства. В качестве первого признака обесчеловечивания, в лагерях СС имена заключенных заменяли на номера; Корри получила номер 66730[56].

Сначала, пока рабочие задания еще не распределили, группа Корри из нескольких сотен женщин часами стояла в строю. Часто они слышали душераздирающие вопли, доносившиеся из соседнего барака для отбывания наказания. Это здание было особенно отвратительным элементом Равенсбрюка, адом внутри самого ада.

Когда женщину уличали в каком-либо «серьезном» нарушении – степень серьезности определялась каждым отдельным охранником – ей приказывали в определенное время явиться в штрафной барак. Там провинившихся подводили к дыбе, фиксировали ноги в деревянных зажимах. Затем жертву перегибали через вешалку, пристегивали ремнями, а платье стягивали через голову. Голову накрывали одеялом, чтобы заглушить крики, считать удары приходилось тоже той, которую пороли. Обычное количество ударов плетью по голым ягодицам составляло двадцать пять. Если жертва не могла сосчитать удары, они считались за нее. Если во время экзекуции женщина теряла сознание, ей в лицо выливали ведро холодной воды, чтобы привести ее в чувство, и наказание продолжалось. Чтобы никому из охранников СС не приходилось лично участвовать в избиениях, дело поручалось другим заключенным, подкупленным сигаретами или едой.

Иногда избиения происходили во время переклички: до Корри и других заключенных доносился каждый крик, каждый вопль. С дрожащими руками по бокам – закрывать уши было запрещено – они переживали вместе с несчастными каждый удар. По окончании переклички все мчались обратно в барак, чтобы слышать поменьше этих невыносимых звуков[57].

При этом такого запугивания и ужаса тюремщикам