Феноменальный П. Т. Гелиодор - Гвидо Згардоли

магия воображения, способная завоевать любого и подарить мечту, пусть и ненадолго. П. Т. чувствовал себя самым счастливым мальчиком на свете.

Рядом с ним стояла и лучезарно улыбалась Пушинка. Алисе казалось, что ей снится сон, хотя он очень похож на явь.

Может, решила она, у П. Т. и в самом деле есть этот невероятный дар – воплощать мечты?

– Я люблю тебя, П. Т. Гелиодор, – произнесла она одними губами.

Но П. Т. не расслышал.

* * *

После номера Пушинки Ульрих Кассель завоевал сердца и доверие жителей Никель-Айленда, которые с новым пылом продолжили строительство театра. Инженер заполнял страницы блокнота чертежами и планами, придавая форму мечтам своего партнёра. Номера становились всё лучше, Перла вместе с Сельмой Гелиодор колдовали над костюмами: Сельма работала швеёй у жены преподобного Хайтауэра и неплохо управлялась с иголкой и ниткой.

Дикарь-Одиночка Маллиган уговорил Льюиса Уитлока, учителя Де Вото и даже Джима Класки, управляющего Уолдо Петтигуфера, присоединиться к строительству театра. Все они приходили на стройку в своё свободное время.

– Если мистер Петтигуфер узнает – уволит меня без колебаний, – сказал мистер Класки. – Но я готов рискнуть. Жителям нашего города нужны мечты.

Благодаря новым помощникам работа спорилась, открытие планировалось через пару недель.

П. Т. вкладывал в театр значительную часть заработанного. Он уже повесил бархатный занавес, установил красные кресла и изысканные лампы. Всё это, конечно же, было подержанное, купленное мистером Брауном с большими скидками у знаменитых театров Бродвея и Бауэри. Мистер Де Вото, любитель искусства и живописи, предложил свою помощь в создании декораций для представления.

* * *

За день до премьеры назначили генеральную репетицию.

Инженер носился туда-сюда, подправлял каждую деталь, чтобы всё работало как часы. Он следил, чтобы всё было идеально, ничего не оставлял на волю случая.

– Мы тоже хотим поучаствовать в представлении, – заявили близняшки Вельма и Тельма.

Вообще-то П. Т. привёл их в театр, просто чтобы дома они поменьше ныли, но малышки прониклись волшебной атмосферой и теперь требовали, чтобы им тоже дали роль.

– Какую роль? – спросил П. Т. – Что вы умеете делать?

– Я умею делать из слюней пузыри! – воскликнула Вельма.

– А я отрыгивать! – сказала Тельма.

В этот момент мимо проходил мистер Кассель.

– Уже шесть часов, а у нас дел ещё целый воз. И как назло, Эрма, твоя сестра, будто испарилась! – сказал он, глядя на карманные часы.

– Спокойствие, инженер, – ответил П. Т. – Наверное, она отошла в поле, за какой-нибудь кустик. Эрма волнуется из-за номера с двухголовой женщиной.

Эрма играла Сару Салун, женщину с двумя головами. Конечно же, у неё была только одна голова, вторую искусно сработал Ульрих Кассель: голова двигалась, моргала и даже открывала рот. Эрма согласилась выйти на сцену только потому, что незадействованных актёров больше не осталось, а её сестра Сельма вовсю шила костюмы.

Слова инженера натолкнули П. Т. на блестящую идею. Он увидел за кулисами Гонсало, уже одетого для репетиции.

– Гонсало, – позвал его П. Т. – Хочешь сыграть фокусника?

Осанистый Левша Гонсало отвечал за музыкальное сопровождение номеров, но одет был в точности как одеваются иллюзионисты; фрак и цилиндр сидели на нём как влитые.

– Фокусника? Не знаю… и что мне надо будет сделать?

Было заметно, что предложение его заинтересовало.

– Надо заставить её, – П. Т. указал на Тельму, – испариться.

– Здорово! А как?

П. Т. установил две ширмы на противоположных концах сцены.

– Представь, что это два шкафа, – объяснил он. – Ты запускаешь мою сестру в один, говоришь несколько волшебных слов, производишь несколько движений руками – оп, а она уже в другом шкафу!

Левша Гонсало слушал его открыв рот.

– Это как же делается?

П. Т. подтолкнул вперёд близняшку Тельму.

– Вот как. Оденем малышек одинаково, а потом покажем их зрителям по очереди. Публика…

– Мы не малышки! – запротестовала Тельма.

– Да! – подтвердила Вельма.

– …публика будет в восторге! – закончил П. Т., не обращая внимания на сестёр.

Близняшки рассмеялись и захлопали от радости.

– Мы участвуем в представлении! Мы выйдем на сцену! – распевали они и пританцовывали. – Мама, мы выйдем на сцену!

Оливия Фридберг сидела в первом ряду, погрузившись в собственные мысли. П. Т. взял её в театр, чтобы не оставлять дома одну. Оливия посмотрела на дочерей и улыбнулась, но, похоже, не поняла, о чём они говорят.

Внезапно девочки остановились и замолчали. Вид у них был серьёзный и разочарованный.

– Никто на это не купится, – сказала Тельма.

– Почему? – спросил П. Т.

– Потому что нас узнают, – ответила Вельма. – Всем известно, что мы твои сёстры. И что мы близнецы.

П. Т. смущённо посмотрел на Левшу Гонсало, тот пожал плечами.

Но тут П. Т. осенило.

– Знаю! – воскликнул он. – Вы не малышки.

– Я же говорила! – обрадовалась Тельма.

– Вы – малыши! Мальчики.

– Что?!

В этот момент в театр зашла взъерошенная Эрма.

– Не надо было мне