Особо сильный противник - Сергей Зверев

С того самого времени как был расстрелян молодой парень, к ним в пещеру никто больше не заглядывал. В принципе, сейчас мысли были скорее о горячем чае и теплой постели, чем о еде, но чувство голода тоже давало о себе знать. Почему-то, когда Дмитрий начинал думать о пище, ему сразу вспоминалось, как Игорь наворачивает из ведерка баланду. От этого ему становилось не по себе.

– Слышь, Дима. Как-то совсем холодно.

Дмитрий взял Михаила за руку, которая оказалась сухой и горячей.

– Это у тебя жар, температура высокая.

– Я так и подумал, – Михаил воспринял сообщение друга очень спокойно.

К этому времени заболели больше половины заложников. Всю ночь из разных уголков пещеры доносился сухой, отрывистый кашель, казалось, что у людей разрываются легкие. Бывших охранников эта участь до поры до времени миновала, и вот теперь…

Оба понимали, что в таких условиях больше десяти дней не протянуть. Для заболевших этот срок сокращался вдвое.

Дети устали плакать, и лишь изредка по ночам тихо всхлипывали. Люди не ждали помощи извне. На себя надеяться было нельзя – ослабшие, измученные, голодные пассажиры не смогли бы оказать мало-мальски серьезного сопротивления. Вдобавок ко всему угнетающе действовали на психику низкие тесные своды пещеры. За последние сутки несколько человек впадали в истерику, так что приходилось с большим трудом их успокаивать. Большинство заложников теряли веру в себя, впали в болезненную апатию. Если в начале их заключения и были какие-то разговоры, споры, догадки, то уже через день они беседовали вяло, по инерции, а теперь и вовсе прекратили общаться. Большинство смирилось со своей участью и пассивно ожидало смерти.

Этим утром что-то было не так. Дмитрий попытался разобраться с новым ощущением, но ничего не получалось – все те же стены, тот же мрак, то же тяжелое прерывистое дыхание больных людей.

Наконец, он вспомнил, отчего проснулся. Те двое суток, которые они провели в заключении, прошли в полной тишине. Лишь изредка откуда-то сверху доносились гортанные вскрики, если командир у входа в пещеру слишком громко отдавал приказы, или слышались редкие выстрелы тренирующихся боевиков.

Сейчас пещеру наполнил едва различимый шум, глухой гул. Дмитрию даже показалось, что стены и пол слегка подрагивают. Этот гул был даже не столько слышим, сколько осязаем, воспринимался всем телом.

– Миша, – Дмитрий толкнул в бок товарища. – Ты слышишь?

Прошло полминуты. Михаил, казалось, не понял вопроса. Он приподнял голову и зашелся в нахлынувшем приступе кашля.

– Бронетехника, – тихо сказал он, откашлявшись.

– Что?

– Бронетехника, – повторил Михаил, – они перемещаются, а под землей это хорошо чувствуется, тем более что здесь скала – сплошной камень.

– С чего бы это? – Дмитрий задал наводящий вопрос, пытаясь втянуть друга в разговор.

– Кто его знает. Учения, может, какие-нибудь. Прямо как в регулярной армии…

– Да ты подумай – какие учения. Зачем им соляру зря жечь? И что они теперь будут делать? Стрелять друг в друга холостыми зарядами? Бред!

Дмитрий немного помолчал, но товарищ не произнес ни звука.

«Неужели ему все равно? Неужели он как и остальные?..»

– Я вот что думаю, – Дима наклонился к самому уху Михаила, переходя на шепот. – Они готовятся или к обороне, или к наступлению.

– Брось. С кем им воевать здесь? Власть в Кабуле давно о них забыла. У американцев другие заботы…

– А наши? Неужели ты думаешь, что пропажа авиалайнера осталась незамеченной?

– Научись рассуждать трезво, Дима. Боевики готовились годами, десять лет они воевали, большинство из них отлично подготовлены. Углубляли пещеры, копили арсенал.

– Да пошел ты! – Дима разозлился. – Ты просто убедил себя, что все кончено, и теперь хочешь убедить в этом меня. Можешь хоть сгнить в этой могиле, а я пойду наверх, хоть узнаю, что готовится.

Не дождавшись ответа, он с трудом поднялся и пополз к выходу, задевая чьи-то ноги и слыша в свой адрес бессвязные ругательства.

Наконец, добравшись до отверстия, ведущего в тоннель, он начал карабкаться, цепляясь за грубо обработанные ступеньки крутой лестницы. Не более полусуток назад по этой лестнице точно так же поднимался Игорь. На половине пути воздух стал свежее, и его опять охватила дрожь. Долгое время Дмитрий, замерев, вслушивался, пытаясь уловить хотя бы малейший звук у входа в пещеру, но этому мешал тот самый гул. Только теперь он казался в пять раз громче и к реву двигателей примешивался лязг гусениц.

«Неужели часовой ушел? Будем на это надеяться. Но если что, то и он меня не услышит».

Так ничего и не выслушав, Дмитрий на свой страх и риск полез дальше, в каждую секунду ожидая автоматной очереди. В том, что часовой откроет огонь на поражение без всякого предупреждения, он не сомневался, – если увидит, конечно.

Наконец добравшись до верхней ступеньки, он подтянулся и осторожно выглянул. В следующий момент он испытал невероятное облегчение – охранника не было. Вернее, он был, но стоял снаружи, вдалеке, видимо, устав созерцать мрачные стены пещеры.

Стараясь не производить лишнего шума, он прошел половину пути, остановившись напротив выхода, и выглянул наружу.

Догадки Дмитрия подтвердились – лагерь был необычайно оживлен, причем казалось, что он готовится и к наступлению и к обороне одновременно. В пользу первого предположения говорили суета, метавшиеся под окрики командиров боевики и загружавшиеся вслед за этим в старенькие «Уралы». Но одновременно с этим бронетехника занимала выгодные позиции в самом лагере, ее маскировали.

Дмитрий последний раз бросил взгляд наружу, как раз в это время мимо пещеры, громко урча, прогрохотал танк с боевиками на броне. Стараясь неслышно ступать, он медленно пятился обратно, спеша поделиться своими наблюдениями с остальными.

Найти в этих безлюдных местах машину было не просто, но, на счастье Лаврова и сержанта Панова, проезжал здешний дехканин. Стуча бортами и подпрыгивая, по извилистой дороге катился старый грузовик. Не теряя времени, майор преградил дорогу водителю, выставив перед собой ствол автомата. Дехканин сперва подумал, что перед ним люди Омара, и проклял тот момент, когда решил сократить дорогу и поехать через перевал, но потом и вовсе обомлел. Почти десять лет в здешних краях уже не видели русских солдат. Мысли его смешались. Но остановиться пришлось бы в любом случае. Резко опустив ногу на педаль тормоза, он заглушил двигатель. Вглядываясь в грязное лобовое стекло своего грузовика, дехканин пытался рассмотреть глаза незнакомца с кейсом в руке, понять, смертельный враг перед ним или просто попутчик. Достав из-под водительского сиденья монтировку, которая уже не раз спасала ему жизнь, дехканин открыл дверцу.

Не ожидая, пока водитель выйдет из машины, Батяня размашистым шагом направился к грузовику, подбивая массивными сапогами небольшие камни, попавшиеся у него на пути. На всякий случай майор держал «АК» наготове. От жителей этой страны можно было ожидать чего угодно. Когда до машины оставалось метров десять, Лавров заметил, что из кабины вылез пожилой мужчина. Остановившись и направив ствол автомата в его сторону, он замер на месте. Хлопнув ржавой дверкой, дехканин спрыгнул на землю, пристально вглядываясь в лицо незнакомца.

Лавров спросил по-английски, знает ли старик этот язык.

Дехканин радостно заулыбался, а потом с такой же радостной улыбкой сказал короткое «ноу».

– Русски… немножко, – лицо дехканина светилось от счастья, – у нас русский солдаты… рядом стоял.

– Слушай меня внимательно. Мне надо попасть в лагерь Омара, – Лавров заметил, водитель держит что-то за спиной: – Брось свою монтировку, она тебе не пригодится.

– Ты меня не убьешь?

Майор Лавров пришел к выводу, что страх заставил вспомнить немного больше русских слов.

– Мое слово, – майор забросил автомат за плечи.

Бросив монтировку в кабину, пожилой мужчина развел в стороны руки, показывая, что у него больше ничего нету.

– Что надо? – водитель уже с относительным доверием посмотрел на незнакомца.

– Мне срочно надо к Омару.

– Смеешься? – старик улыбнулся. – Туда поедем, не вернемся.

– Если ты не согласишься, мне придется забрать у тебя грузовик, – Лавров подошел к дехканину, – скажи тогда, как туда ехать?

Водитель задумался. Если он откажется, то в лучшем случае останется без грузовика, а в худшем отправится на тот свет. Но, взглянув еще раз на русского майора, понял, что тот его не собирается убивать.

– Согласен. Грузовик – все, что есть, – старик выставил вперед руку, – не подходи.

– Ты знаешь, как туда ехать? – Лавров остановился, разглядывая лицо старика, изуродованное шрамом – от переносицы до подбородка.

– Обижаешь, приходилось ездить туда, – старик опустил глаза, заметив, что незнакомец внимательно его рассматривает.