Там, где обрывается жизнь: повести - Михаил Март

— Сплошные дыры, — тихо сказал Князь.

— Какие дыры?

— В твоей вонючей версии, Филя! Начнем с того, что ты должен был передать наличные Тони и подписать договор. Это все. При чем тут расписка, ключи от квартиры, кража расписки и какое отношение имеет к бизнесу какая-то Лариса Бестаева? Ты хотел присвоить мои деньги. Семь миллионов — большой соблазн.

Князь обшарил карманы Шверника и нашел паспорт, в котором лежал железнодорожный билет.

— Эх, Филя! Сам себе приговор вынес. Как же ты мог завезти мне деньги, если у тебя поезд отходит через двадцать минут. Трогай. Поехали.

— Куда? — дрожащим голосом спросил Шверник.

— Куда скажу, туда и поедешь.

Женщина с тревогой смотрела на майора милиции.

— Я тут убиралась и еду ему готовила. Сергей Сергеич инвалид. У него ног нет, протезы. Прихожу, а он мертвый, во лбу дырка. Я чуть сознание не потеряла. Сразу же вам стала звонить.

Осмотр квартиры проводили бегло, но для первых выводов и этого хватило.

— Такой же жетон на шее, что и у того парня, которого машина сбила, — сказал капитан Баранов.

— Переходник торчит в розетке, товарищ майор. Возле письменного стола, — доложил Левушкин.

Роговской подошел к окну и увидел аккуратную дырочку, вокруг которой образовалась паутинка из трещин толщиной в волосок.

— Баранов, отправь ребят на крышу соседнего дома. Стреляли оттуда из мощной винтовки. Стекло даже не разбилось.

— Ну вот, — ехидно заметил капитан, — а вы говорили, что в дело пойдет охотничий карабин.

— Еще не вечер, Баранов. Действуй. Тут работа для криминалистов. Картина ясна как сегодняшний солнечный день.

— Я так не думаю, — сказал криминалист, раскрывая свой чемоданчик с растворами и кисточками. — Так люди не живут. Ни вещей, ни одежды. Квартира съемная, временная. Соседей можно не опрашивать, вряд ли он принимал здесь своих гостей. Они общались через Интернет.

— Ты мне вот что скажи. Те, что жили в той квартире, были ребята лихие, — принялся рассуждать Роговской. — Одного из них сбили машиной. Второй тут же смылся. Ясно, что он умел бегать, а не ходил на протезах. Но зачем инвалид сюда приехал?

— Ответ может быть только такой, Василий Палыч, — не задумываясь, сказал криминалист. — Те двое — исполнители, а этот покойничек играл роль мозгового центра и, сидя в кресле, руководил действиями через мобильник и электронную почту.

— Остался третий, если верить фронтовой фотографии.

— Стойте, — криминалист остановил домработницу, собирающуюся пройти в комнату. — Какой у вас размер ноги?

— Тридцать девятый ношу. На размер больше. Ноги стали отекать с возрастом.

— Да, да, вижу. Хороший след есть, Василий Палыч. Размер тридцать семь, — сказал он, приложив линейку к полу. — Женская туфелька на высоком тоненьком каблучке. След свежий, женщина высокая и, судя по нажиму, не тяжелая, а скорее, изящная.

— Понял уже. Опять Яна. Обожает девочка оставлять везде свои следы. Зафиксируй. Надо провести сравнение с се обувью.

— Сделаем.

Раздался звонок мобильного телефона. Роговской достал аппарат. "

— Товарищ майор, на крыше труп снайпера с отстреленной головой. Рядом валяется нашейный жетон. Это третий. Сто процентов. Рядом лежит снайперская винтовка «Зауэр» и охотничий карабин «ТОЗ 12 М».

— Сейчас идем! — Роговской убрал трубку. — Кажется, отстрелялись. Ты прав. Третий на соседней крыше.

Лодку удалось одолжить в соседнем боксе. Мало того, Егор нашел там две канистры с бензином, так что весла ему не понадобились. Главной проблемой было дотащить ее по песку к воде. Семь потов сошло.

Причалив к противоположному берегу, он достал компас. Надо идти строго на восток, приблизительно триста метров. Егор взвалил рюкзак на спину и отправился в путь. Теперь он сообразил надеть резиновые сапоги. Растаявший снег пропитал землю, и она отказывалась принимать лишнюю влагу.

Больше часа ему пришлось блуждать по лесу. У него уже шея болела от попыток увидеть сломанную макушку березы. Помогла не береза, а крепкий ясень с мощным стволом, на коре которого остались глубокие следы от ножа, вырезавшего череп с двумя костями, наподобие таблички, что вешают на электростолбы. Он глянул вверх. Ветви дерева были слишком густыми, и через них ничего не увидишь. Егор достал из сумки веревку с крюком и закинул ее на нижний сук. Началось новое восхождение. Он помнил главное — череп лежит с восточной стороны, и верил, что нашел его.

Егор радовался как ребенок. Так же, вероятно, радовалась Яна в восьмилетнем возрасте, а для Егора детство только началось. Мальчик рос в детском доме без папы и мамы.

Леска с грузиком лежала в сумке. Ее длина имела важное значение. «Выстрел через левый глаз на пятьдесят футов». Английские футы отличались от американских. Эдгар По был американцем, и остров, который он описывал в рассказе, находился неподалеку от Южной Каролины. Так что леска отмерялась по американским футам с учетом времени, когда жил Эдгар По. С тех пор меры длины в Америке дважды корректировались. Ошибиться нельзя, учитывая то, что папочка дрессировал Яну без скидок на возраст. Он готовил дочку к серьезному мероприятию. Егор просунул леску через левую глазницу черепа, опустил грузило на землю, привязал свободный конец лески к ветке и сверил по компасу стрелку с предполагаемым полетом пули, выпущенной из глаза. Теперь оставалось лишь вытянуть леску по прямой, если ветки не помешают. Лес был густым, деревья росли мощные.

Егор спустился на землю. И опять ему помог случай, а точнее, претворенная в жизнь задумка покойного папаши Яны. Он спилил все возможные препятствия.

Леска кончилась. Егор достал разборную саперную лопатку и навернул на нее ручку. Копал с азартом, будто и впрямь рассчитывал найти клад. И нашел. Цилиндр из нержавеющей стали с завинчивающейся крышкой, упакованный в плотный полиэтилен. Радости не было предела, он завизжал от восторга. Много ли ребенку надо…

Вербицкий подсадил Олега Громова в свою машину на углу у булочной и поехал дальше.

— Пауки перегрызли друг друга. Все! Ловить нам некого, охотники убиты по одному. Все они соответствуют приметам тех троих, что изображены на фотографии.

— Ну эти новости я знаю и без тебя. Весь город знает. Ты мне скажи, чем я должен удивлять читателя? Бестолковой резней? Так дело не пойдет, — возмутился Олег.

— Ты получишь свою сенсацию. Материал для первой полосы утреннего выпуска. Органами прокуратуры при содействии уголовного розыска задержана и арестована Яна Прудникова, которой будут предъявлены обвинения в покушении на жизнь бизнесмена Шверника, убийстве Ларисы Бестаевой, а также в смерти своих родителей. Можно считать доказанными фактами умышленный наезд Яны на пешехода и убийства еще двоих неизвестных, личности которых устанавливаются.

— Вышка, — сказал Громов, делая записи в блокнот. — Только не перегибай палку, Илюша. Не прокуратура задержала при содействии, а уголовный розыск задержал и арестовал при содействии прокуратуры. Отделяй мух от котлет. Ваше дело дознание, а не поиск преступников.

— Черт с ним. Тогда конкретно укажи на майора Роговского.

— Минуточку. Ты что, не знаешь, кто поймал Яну? То так, то эдак. Кто ее арестовал?

— Никто. Сама пришла. Чистосердечное признание. Но тебя такой расклад не устроит.

— Конечно нет. Слишком примитивно и скучно. Где же ваши заслуги?

— И я о том же. Так что пиши: «Задержана и арестована!»

— Вот это другое дело. И я бы не стал упоминать о Швернике. Это отдельная история. Извини, ты человек занятой, а мы, репортеры, рыскаем по помойкам круглые сутки. Так вот. Труп Шверника найден полчаса назад на привокзальной площади в его машине. Задушен шнурком. У него найден билет на поезд до Челябинска.

— Он же в больнице…

— Выписался сегодня утром. Врачам оставил расписку. Санкции на задержание или арест у твоих ребят не было, они пожали плечами и сняли пост у палаты.

— Идиот!

— Это его трудности. Что еще написать?

— Яну Прудникову поместили в камеру временного содержания управления внутренних дел. Это все.

— Ах, вот оно что. Значит, ты сам будешь ездить к ней для допроса.

— Не обязательно. Ее могут доставлять в прокуратуру. Олег убрал блокнот в карман.

— Ты что-то темнишь, Вербицкий. Не держи меня за лоха. Девчонку надо отправлять в СИЗО и держать в одиночке.

— Я должен выдвинуть обвинение или отпустить ее. Решение вынесет руководство через семьдесят два часа.

Вербицкий нажал на тормоза и остановился возле тротуара.

— Твоя редакция. Катись. Больше ты от меня ничего не услышишь. Все, Олег, на сегодня хватит.

Громов вышел из машины и долго смотрел ей вслед.

Ничего похожего Вербицкий у себя еще не видел: окна закрыты, в комнате дым коромыслом, а двое наружников, охраняющих Яну, сидят с ней за столом, играют в карты и пьют пиво.