Монаший капюшон (Хроники брата Кадфаэля - 3) - Эллис Питерс

Здесь, на пограничной земле, где сталкивались различные обычаи и порядки, Кадфаэль всей душой ощущал себя валлийцем, однако, положа руку на сердце, должен был признать, что и англичанин мог искренне считать себя правым, потому что верил в справедливость своего закона. Бонел не был зол по натуре, он просто был сыном своего времени и сословия. И он погиб от руки убийцы.

Собственно говоря, Кадфаэлю нечего было делать в этом доме, разве что приглядеться, чем он и занялся. Поднявшись по лестнице на второй этаж, он вступил в коридор, из которого вели двери на кухню и в пиршественный зал. Из кухни появился какой-то мальчик, поклонился монаху и пошел дальше, видимо, решив, что бенедиктинец и без него знает, куда ему нужно. Кадфаэль миновал высокий, перекрытый мощными балками зал и вошел в примыкавшую к нему комнату, какие у нормандцев именуются соларами. Должно быть, ее-то Бонел и задумал украсить резной панелью, которую заказал у Мартина Белкота. И вышло так, что в доме плотника он встретил пленившую его взор и сердце Ричильдис Гурней, в девичестве Ричильдис Воган, дочь честного, непритязательного ремесленника.

Работа Мартина, выполненная с любовью и умением, и сейчас красовалась в соларе. Это помещение было поуже, чем зал, с одной стороны его стоял высокий шкаф, а с другой, в нише, находилась крошечная часовенка. Она была отделана резным полированным дубом, серебряные вкрапления поблескивали в солнечных лучах, проникавших сквозь широкое окно. У Эдвина славный родич и хороший наставник - не стоит особо сокрушаться, если наследство уплывет у него из рук.

- Прошу прощения, брат, - произнес почтительный голос за спиной у Кадфаэля, - я и не знал, что к нам прибыл посланец из Шрусбери.

Кадфаэль живо обернулся и увидел управляющего, назначенного обителью. Это был не монах, а мирянин, знаток законов.

При всей своей молодости, заставлявшей его чтить братьев ордена, которому он служил, управляющий был опытен и сведущ в своем деле.

- Это я должен просить прощения, - отозвался Кадфаэль, - за то, что явился сюда так бесцеремонно. По правде говоря, у меня нет здесь никакого поручения, просто я был по соседству и решил из любопытства поглядеть на наше новое владение.

- Наше ли, - уныло промолвил управляющий, окидывал оценивающим, проницательным взглядом то, чего аббатство вполне могло лишиться. - Похоже, что сейчас это под сомнением, но я-то все равно обязан содержать имение в надлежащем порядке, как бы ни сложилась потом его судьба. Манор и раньше хорошо управлялся и приносил изрядный доход. Но если ты не прислан обителью, брат, то где же ты остановился? Если хочешь, можешь остаться здесь - пока я распоряжаюсь в этом доме, в нем всегда найдется место для брата из Шрусбери.

- Не могу, - объяснил Кадфаэль, - я приехал, чтобы позаботиться о занедужившем брате, пастухе с Ридикросо, и мой долг оставаться подле него, пока он не исцелится.

- Надеюсь, твой подопечный выздоравливает?

- Слава Богу, он так быстро идет на поправку, что я даже решился выкроить часок-другой да посмотреть, что у нас может из-под носа уйти. Но скажи, как ты думаешь, манор не достанется обители только из-за того, что соглашение не было вовремя утверждено, или есть и другие причины?

Управляющий нахмурился и задумчиво прикусил губу.

- Обстоятельства нынче складываются непросто. Если наследник, мирянин, потеряет право на эту землю, а аббатству нечем будет подкрепить свои притязания, о будущем Малийли приходится только гадать. Сеньор - граф Честерский, и раз нет законного наследника, он вправе пожаловать манор кому вздумается, и едва ли захочет оставлять его в руках церкви в такие беспокойные времена. Разумеется, обители следует обратиться к графу с прошением о признании манора за ней, но и этого нельзя делать до назначения нового аббата, наделенного всеми полномочиями. А пока остается лишь хозяйствовать на этой земле и ждать законного решения. Он вздохнул и добавил:

- Может, не откажешься отобедать со мной, брат? Или хотя выпьешь кубок вина?

От обеда Кадфаэль отказался: было еще рано, и к тому он же не хотел задерживаться, стремясь вернуться до сумерек, но предложение выпить вина принял с удовольствием. Монах и управляющий расположились в соларе, и смуглый мальчишка-валлиец, не иначе как поваренок, принес им бутыль и два рога.

- Как ты ладишь с валлийцами, что живут по соседству? - спросил Кадфаэль.

- Без особых хлопот. За полвека они привыкли иметь соседями Бонелов, и вражды не было ни с той, ни с другой стороны. Правда, я мало имел дела с валлийцами, разве только с нашими арендаторами. Ты сам знаешь, брат, что в этих краях валлийцы и англичане живут бок о бок, и у многих родня по обе стороны границы.

- Есть у нас в обители один брат, совсем уже старый, - промолвил Кадфаэль, - он родом из этих самых мест, родная его деревушка между Малийли и Лансилином. Так вот, как он узнал, что я собрался в Ридикросо, то рассказал, что здесь у него остались родичи. Я бы с радостью передал им от него поклон, мне надо только их разыскать. Он называл Кинфрита и Овейна, сыновей Риса - это его двоюродные братья. Ты их не встречал? Еще он поминал Ифора, сына Моргана, вроде, это его свояк... хотя много воды утекло с тех пор, как он последний раз кого-то из них видел. Этот Ифор, должно быть, уже давно умер. Он, пожалуй, примерно того же возраста, что и брат Рис, а до таких лет мало кто доживает.

Управляющий неуверенно покачал головой.

- О Кинфрите я слышал, его земля в полумиле к западу отсюда. Что же до этого Ифора... нет, не припоминаю. Но я тебе вот что скажу: если он жив, то этот мальчишка наверняка знает, он ведь сам из Лансилина. Спроси его, когда будешь уходить, и лучше по-валлийски, хоть он и по-английски неплохо понимает. Но если станешь говорить по-валлийски, больше из него выудишь, и особенно, - с усмешкой добавил управляющий, - если меня рядом не будет. Никто из них вражды ко мне не питает, но все они себе на уме, и вмиг забывают английский, когда хотят отделаться от чужака.

- Спасибо тебе за добрый совет, - поблагодарил Кадфаэль, - так я и сделаю.

- Ну тогда ты простишь меня, если я пожелаю тебе доброго пути и не стану провожать до ворот. Одному тебе сподручней будет.

Кадфаэль понимающе кивнул, вышел и, миновав зал, направился по коридору на кухню. Мальчик был там: раскрасневшись, он доставал из печи противень со свежеиспеченными караваями. Заслышав шаги, он оглянулся и поставил противень в сторону, чтобы хлеб остыл. В поведении мальчугана не чувствовалось недоверия или страха, скорее, осмотрительность. Так мог бы держаться лесной зверек - любопытный и в то же время настороженный, готовый и затеять веселую возню, и пуститься наутек.