Не верь мне (СИ) - Ковалевская Алиса

Меня колотило, накатывала тошнота. Антон, видя мое состояние, больше никаких вопросов не задавал, просто молча опустил стекло с моей стороны. Проникший в салон свежий воздух помог мне немного унять тошноту. И за это элементарное понимание, проявление участия, я была Антону благодарна. Мысли крутились в голове, а я не могла зацепиться ни за одну здравую. Вся жизнь в одночасье пеплом обрушилась к моим ногам, будто сожженный дотла карточный домик, что я с таким усердием выстраивала все эти месяцы. Он хотел сказать мне, что моя малышка умерла… Умерла… Как он мог?! Господи… что он за человек?! Прежде мне казалось, что он опасный, теперь же я понимала — это не так. Он не опасный — страшный. Страшный, хладнокровный хозяин жизни, ни перед чем не останавливающийся на пути к своей цели.

Вжавшись в угол сиденья, я обхватила живот, пытаясь создать для своей Горошины хотя бы видимость защиты, и плакала. Едва сдерживаясь, чтобы не завыть в голос от разрывающей внутренности пустоты.

Как мы оказались перед домом Инны, я не заметила. Поняла лишь, что мы остановились и выглянула в окно. Знакомый двор, детская площадка, скамейка, на которой, разговаривая о чём-то, сидели две женщины средних лет. Всё такое обычное, знакомое… А я совсем другая. Посмотрела на Антона, повернувшегося ко мне вполоборота. Может быть, мне показалось, но я впервые заметила в его взгляде нечто сродни сочувствия… Хотя нет… В ту ночь, когда Олег приехал с банкета нетрезвый, я видела в глазах водителя примерно то же самое.

— Что? — выдавила я, хватаясь за ручку и толкая дверь.

— Вам нужна помощь, Алина? — участливо спросил он.

Я вяло, обреченно хмыкнула. Нужна ли мне помощь?.. Разве что в том, чтобы голову на место поставить, но, думаю, уже слишком поздно. Бесхребетная наивная идиотка, поверившая в любовь мужчины, который хранит на чердаке вещи своей спятившей жены, и верившая в сказку о скором разводе…

— Спасибо, мне больше ничего не надо, — выбралась на улицу. — Можешь быть свободен, — сказала и хлопнула дверцей.

Наверное, мне стоило ответить мягче, но сейчас думать о приличиях я была не способна. Ремень сумки соскользнул с плеча. Перехватить его я не успела, и сумка упала рядом с ногами. Неловко присев, я подняла её, чувствуя, как только-только начавшие униматься слезы снова катятся по щекам. Упавшая сумка… Мелочь, поднявшая во мне новую волну истерики.

— Прекрати же ты, — шепнула я самой себе, поднимаясь. — Прекрати.

Не оборачиваясь больше, я направилась к подъезду Инны. Набрав код домофона, прислонилась головой к металлической двери, слушая ничем не нарушаемое пиликанье. Наконец дверь открылась, и я вошла в темный, освещаемый одной тусклой лампочкой подъезд, напомнивший мне подземелье. Вся моя жизнь напоминала мне сейчас плутание по подземным лабиринтам. Бесконечность, и я в ней — заблудившаяся, запутавшаяся, понятия не имеющая, как добраться туда, где есть хотя бы намек на свет.

Лифт находился по коридору прямо, лестница же была неподалеку от выхода. Услышав шаги, я, не желая ни с кем пересекаться, поспешила к лифтам. Подниматься по ступеням всё равно было бы слишком тяжело, хотя это, возможно, помогло бы мне взять себя в руки.

— Я скоро все отдам, — услышала вдруг до боли знакомый голос. Макс?!. — Говорю же, через неделю отдам все, и проценты накину. Наберись терпения.

Я затаилась и, почти не дыша, прижалась к стене, молясь, чтобы Козельский меня не заметил. Слышала, как он остановился буквально за углом, и, понизив голос, убеждал того, с кем разговаривал по телефону, что достанет деньги во что бы то ни стало.

Створки лифта спасительно раскрылись, и я буквально влетела в кабинку, понимая, что сердце, биение которого я еще недавно не чувствовала, буквально колотится в груди. Пустое и неживое, оно всё-таки ещё было во мне. Принялась нервно жать на кнопку закрывания дверей, и только когда они наконец сомкнулись, облегченно выдохнула. Что Макс делает здесь?!

— Алин… — подруга уже ждала меня на лестничной площадке, дверь в квартиру была распахнута настежь.

— Инна… — севшим голосом заговорила я, смотря ей в глаза. — Зачем ты встречалась с Козельским?

— Козельским? — покачала головой Инна, словно не понимала.

Подхваченная внезапной вспышкой злости, я приблизилась к ней и твердо повторила:

— Зачем ты встречалась с Максимом Козельским, Инна? Только не надо врать и сочинять небылицы. Хватит. Слишком многие делают из меня идиотку в последнее время. Довольно.

Глава 36

Алина

— Будешь чай? — пряча глаза, Инна достала из кухонного шкафчика пакет с заваркой.

— Нет, — жестко ответила я. Присела на стул, не отрывая взгляда от подруги. Та, не выдержав, всё-таки посмотрела на меня и тут же вновь отвернулась. Поставила пакет на разделочную зону и, шумно выдохнув, выговорила:

— Я не хотела, чтобы всё так вышло, Лин.

— О чем ты?

— О Максе, о флешке. Я… — запнувшись, она прижала ладони к животу. — Я правда беременна. И я правда боюсь, что со мной и моим малышом что-то случится.

— Это не Вадим тебя избил, верно? — внезапная догадка показалась мне лежащей на поверхности. Как будто она всё это время пестрым цыганским платком болталась у меня перед носом, а я, ослепленная чувствами к Олегу, не замечала очевидного, как не замечала и многих других столь же очевидных вещей.

— Вадим в командировке в Америке и ничего не знает, — окончательно сдавшись, Инна бессильно опустилась напротив меня на стул. Посмотрела с отчаянием. Это же отчаяние послышалось в её голосе: — Макс ненавидит своего отца. Ненавидит и сделает всё, чтобы его уничтожить. И меня заодно.

— Это его флешка, верно? — спросила, хотя уже знала ответ. Надо было сразу догадаться, что в рассказе Инны про жестокого Вадима Козельского слишком много темных пятен. — Почему ты не сообщила Вадиму?

— Вот поэтому! — Инна указала на синяк. Глаза её наполнились слезами, подбородок предательски задрожал. — Он нашел справку из консультации, узнал, что я беременна и пригрозил, что сделает так, чтобы у меня больше никогда не было детей, — голос её звенел.

Сдавленно всхлипнув, она потерла лицо, сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, шумно выдохнула и снова посмотрела на меня.

— Он знает, что ты живешь с Громовым. Вчера он силой заставил меня поехать к тебе, Лин. Затолкал в машину, хотя я до последнего сопротивлялась. Но, сама понимаешь, наши с ним силы не равны. Он следил за мной. За тем, чтобы я сделала так, как ему нужно, — сказав это, она замолчала.

Последние слова прозвучали совсем тихо, почти беззвучно. Потерев руку, она качнула головой, облизнула губы и отстраненно посмотрела в окно. Опять на меня.

— Господи… — мысли напоминали гудящий рой встревоженных пчел, я с силой сдавила виски и помотала головой. — Как он вышел из клиники? Сбежал?

— Нет, Вадим перед отъездом дал разрешение выпустить его. Макс прошел курс и был чист. Он клятвенно заверил его, что всё осознал и начинает новую жизнь.

— По всей видимости, под новой жизнью он подразумевал жизнь без опеки отца, — губы мои тронула усмешка.

— Именно. Стоило Вадиму уехать, он взялся за старое, — кивнула Инна. — А после пришел ко мне и… — она вновь коснулась уже заживающего синяка. — Алин, я ждала, когда Вадим вернется. Я не хотела отдавать тебе эту флешку, но Макс заставил меня. Вчера он пришел ко мне, а когда понял, что флешка всё ещё у меня… Он буквально озверел. Я не пытаюсь оправдаться, но он действительно был недалеко от того, чтобы воплотить в жизнь свои угрозы. Прости…

— Он и Громова хотел подставить, верно? — улыбка моя стала жестче. Боль, которую я чувствовала, так крепко переплелась с гневом, что они стали единым целым. — Хотел весь гнев Козельского направить на Олега… Убить двух зайцев одним выстрелом. Ловко.

— Я должна была тебе сразу всё рассказать… — Инна коснулась моего плеча, но я дернулась, скидывая её руку.

Не самый лучший момент она выбрала, чтобы извиняться. Остатки моей наивности растаяли, подобно куску упавшего на асфальт мороженого. Я ведь безоговорочно поверила ей, а теперь… Кому мне верить теперь?! Чему мне верить?!