С неврозом по жизни - Андрей Курпатов

Современный цивилизованный человек путем работы над собой приучается скрывать свои мышечные рефлексы, и только изменение сердечной деятельности все еще может нам указать на его переживания. Таким образом, сердце было и осталось органом чувств, тонко указывающим наше субъективное состояние и всегда его изобличающим.

Для доказательства этого феномена Ю. М. Репин и В. Г. Старцев провели очень интересный, хотя и не самый гуманный эксперимент на обезьянах в знаменитом Сухумском обезьяннике. У обезьян, хотя они ближайшие наши родственники, человеческого сознания нет, не знают они и человеческих правил приличия, поэтому если у них возникает гнев, то они его и проявляют соответствующим образом — нападая на обидчика.

Эти же два исследователя сделали так, чтобы обезьяны подвергались разнообразным раздражающим воздействиям, но не могли проявить свои эмоции — для этого их просто связывали. То есть с помощью такого нехитрого способа обезьян временно сделали людьми, которые раздражение испытывают, но проявлять его не проявляют — сдерживают себя. Что же случилось с этими несчастными мартышками? Уже через несколько недель после подобной экзекуции у всех подопытных животных развилась гипертония, а также нарушился жировой обмен, что выразилось в развитии атеросклероза и ожирения.

Почему у обезьянок развились атеросклероз и ожирение — тоже понятно, ведь жир — это запасы энергии. Вследствие хронического стресса обменные процессы усиливаются, а поскольку проявить свой гнев обезьянки не могли, то возросшие объемы жира не утилизировались, а накапливались. Животные, подвергавшиеся во время описанного эксперимента стрессу, естественным образом испытывали целый спектр негативных эмоциональных реакций (прежде всего — гнева), но не имели возможности эти состояния выразить, таким образом они оказывались в положении человека, вынужденного постоянно контролировать свои эмоциональные реакции. Как и у человека в такой ситуации, у них стала развиваться гипертония, а за ней и атеросклероз.

В другом эксперименте самку гиббона отделили от ее самца и поместили в соседнюю клетку с другим половозрелым самцом этого вида. Догадываетесь, чем дело кончилось? Да, именно так: у самца, разлученного с подругой, наблюдавшего за тем, как она теперь совокупляется с другим самцом, быстро развилась гипертония… Гнев, который не находил для себя выхода в виде соответствующих агрессивных действий, нашел его, углубившись в организм несчастного гиббона.

Эмоции — сама наша жизнь, это собственно язык организма; они модифицируют основное возбуждение в соответствии с ситуацией, в которой нужно действовать.

Что ж, можно думать, что ты не страдаешь от невроза, но в этом случае придется пострадать твоему организму. Если же ты понимаешь, что в этом мире все связано, и тело твое не живет отдельно от психического аппарата, то, верно, позаботишься о том, чтобы избавить себя от невротических состояний.

Клинический опыт свидетельствует со всей очевидностью: одними таблетками (гипотензивными средствами) победить гипертонию нельзя, придется еще и с психотерапевтом позаниматься, и лучше раньше, чем позже, пока телесная болезнь не зажила своей собственной жизнью, приближая нас к финалу нашей.

Человек, по сути, оказался между молотом и наковальней: не раздражаться он не умеет, а раздражаться нельзя. Если же подавлять раздражение, то придется мириться с гипертонией, атеросклерозом, ожирением, ишемической болезнью сердца, инфарктом, инсультом. Что же делать?..

Правило первое, причем раз и навсегда: насиловать себя нельзя, это вредно для здоровья. Если что-то надо сделать, это надо сделать, но насиловать себя — это чистой воды безрассудство! Необходимо, прежде всего, разобраться: а почему это надо сделать и кому это надо.

Вот, например, нам не следует раздражаться на родственников. Почему? Потому что это приведет к ряду неблагоприятных последствий: они, т.е. наши родственники, во-первых, расстроятся, во-вторых, сами будут раздражены, в-третьих, нас не услышат (хотя мы и будем кричать в своем раздражении), в-четвертых, воз ни на йоту не сдвинется с места.

Следовательно, нам действительно не нужно раздражаться, не нужно, потому что бессмысленно. Иными словами, нам от нашего раздражения никакого проку, более того — сплошные убытки! Поэтому не раздражаться — это именно нам нужно, нам, а не кому-нибудь, мы в этом сами и заинтересованы.

Побороть дурные привычки легче сегодня, чем завтра.

Итак, если мы поняли, что нам что-то нужно, то очевидно, что речь должна идти уже не о каком-то там подавлении и сдерживании собственных эмоций, а о сознательной, осмысленной выработке новых форм поведения, новых привычек вести себя в прежних, раздражавших нас до сих пор обстоятельствах.

Привычка — вещь особенная. Если я привык раздражаться в ответ на какие-нибудь действия или поступки своих близких, то я буду раздражаться в этих ситуациях автоматически. Но в этом случае я уже абсолютно себе не принадлежу, а это, согласитесь, весьма неприятно! Таким образом, выясняется, что насиловать себя у меня нет никаких оснований, нужно просто увидеть, что мое раздражение бессмысленно, с одной стороны, и вредно для меня самого, — с другой.

Что ж, теперь нам известно все, что нужно знать прежде, нежели мы решим изменить свое поведения в ситуациях, традиционно вызывающих у нас раздражение. Во-первых, мы знаем, что раздражаемся мы по привычке, а потому раздражаемся не мы сами, а, строго говоря, наша привычка. Во-вторых, понятно, что раздражение — дело затратное, бессмысленное (т.е. неэффективное), неприятное и, главное, влечет за собой последствия, которые нам не нужны ни под каким соусом.

И вот теперь, увлеченные этими знаниями, мы сталкиваемся с ситуацией, которая обычно вызывает у нас раздражение. Например, автобус сначала не приходит, потом приходит, но переполненным, а потому войти в него нет никакой возможности. Другой пример: дети наши не сделали уроки вовремя, разбросали свои вещи и выступили, ко всему прочему, с каким-то очередным ультиматумом. Третий пример: на работе дел невпроворот, а наши дорогие сотрудники решили выйти на восьмичасовой перекур (несмотря на все законы, принятые на этот счет Государственной Думой). Так что, будем раздражаться? Это ведь так естественно, так привычно!

Нет, теперь мы повременим с эмоциональной бурей, теперь мы памятуем о главном: раздражение наше бессмысленно, оно вызовет огонь на себя (т.е. на нас), а нас, собственно, приведет на больничную койку. Неравноценный обмен получается, нечестно! Вот тут-то, при осознании, и отпадает у нас желание раздражаться, тут-то и рождается новый вариант поведения, который, конечно, окажется куда более эффективным и целесообразным. Только нужно помнить о главном…

Что такое гастрит и дуоденит, или их более серьезные проявления — язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки, — наверное, известно многим. Но знаем ли мы о том, какова причина этих болезней? Как вы думаете, из-за чего они возникают? Из-за инфекции, травм, онкологических процессов или, может быть, от банального нарушения диеты?.. Ничего подобного!

Эти милые наши гастроэнторологические «друзья» — следствия скрытого или, может быть, скрывающегося в организме невроза, очень схожего с подобным при гипертонической болезни. С той лишь разницей, что гипертония развивается у людей, склонных (хотя зачастую и подсознательно) к раздражению и реакциям гнева, а перечисленные желудочно-кишечные заболевания поражают людей гиперответственных или, прощеговоря, тревожных, что, по большому счету, одно и то же.

Длительное вмешательство в целостный эмоциональный комплекс и переадресовка всей силы эмоционального выражения на внутренние, внешне не констатируемые процессы создает стойкое патологическое повышение тонуса ряда внутренних органов.

Не буду долго останавливаться на существенных только для врача подробностях, а сразу расскажу вам о данных одного интересного эксперимента, проведенного над животными. Обезьянку, вопреки ее желанию, и в этот раз заставили быть человеком, но несколько иначе, нежели в предыдущем случае, — ее «назначили ответственной». Теперь мучителем обезьян выступал некий доктор Дж. Брейди. Вот как дело было…

Двух взрослых обезьян поместили рядом друг с другом на специальных стульях, которые ограничивали движения туловищ животных, но позволяли им двигать конечностями и головой. Перед каждой из обезьян находился небольшой рычаг. Регулярно, через каждые 20 секунд, обе обезьяны одновременно получали короткий удар током в ноги. Обезьяны могли, впрочем, избежать удара, если в соответствующий момент одна из них (первая) нажимала на рычаг, при этом рычаг второй обезьяны не был подключен к электрической цепи (так что от того, нажимала она на свой рычаг или нет, ничего не зависело).