Ангарский Сокол - Хван Дмитрий Иванович

— Как кто? Кроме нас, очень сильна Германия, конечно. Ещё Британия, Франция, Южноафриканский Союз, Парагвай, Корея, ну и Колумбия. Но это до войны…

— А что за война? С Китаем, о той, что наши янки рассказывали? — разом напрягся народ.

— Ага, — невесело улыбнулся Яковлев. — Как только Китай объединился, сразу началось — то на Туркестан рот раззявят, то в Монголию лапы протянут, то к маньчжурам полезут. То в японские прибрежные города начнут толпами прорываться. Хорошо, что у нас с ними общей границы не было, но это недолго было, потом появилась.

Люди Миронова мрачно уставились на огонь, пляшущий красными язычками между поленьев. Каждый из них в этот миг вспоминал о том, как эта война отразилась на их семье, ведь мобилизация была тотальной и спешной. Заводы не успевали собирать технику. Тогда китайцев остановили только на Тоболе и задержали на линии главных рек Даурского края — Амуре, Уссури и Сунгари.

— Семён, а почему вдруг Парагвай и Колумбия у вас в передовых странах находятся? У нас они вообще практически неизвестны, ну разве что Колумбию знают по наркоте и одной певичке с большой… долей таланта. А Парагвай — так вообще нечто очень далёкое и неизведанное, — озадачился Карпинский.

— Ну как, Колумбия — это огромная страна, почти треть Южной Америки. Нефти там очень много, алмазов и всего прочего, канал Панамский. Бразильские Штаты, правда, чуть больше, но они сильно зависят и от Колумбии и от Парагвая, который эти самые штаты и Аргентину в придачу неплохо подоил на денежные репарации и земли.

— И там война была? — удивился Ринат.

— Да давно уже, — махнул рукой Яковлев. — Русия в Южной Америке тогда делала ставку на Парагвай, амбициозное молодое государство, которое было слишком независимо от мировой экономики и старалось развивать свою экономику не только за счёт кредитов и вывоза природных богатств. С остальными странами Южной Америки тогда нам не удалось наладить сотрудничество, а Парагвай и Уругвай охотно покупали у нас машины и технологии. Немецкие, французские или британские товары и патенты были существенно дороже, но сидевшие на европейских кредитах правительства Бразилии, Аргентины и Колумбии делали свой бизнес так, как им диктовали из Лондона, Парижа и Берлина. А началось всё с того, что новый президент Уругвая Хуан Борда решил соединить свою страну с Парагваем по итогам всенародного волеизъявления, когда более восьмидесяти шести процентов уругвайцев высказалось за объединение с Асунсьоном.

— Ну я помню, читал про Парагвайскую войну. Но Парагвай тогда потерял более чем две трети населения, половину территории и потерпел полное поражение, — удивился Карпинский. — У вас по-другому было?

— Ну да. Москва сразу надавила на Лиму, поэтому Колумбия не вмешивалась. А вторгшиеся в Уругвай бразильцы были выбиты парагвайскими войсками, в составе которых было много русинских высших офицеров. Парагвайцы пошли на Рио, а вторая их армия, сдержав аргентинцев в пограничных сражениях, также вскоре стала давить на них, заставляя аргентинцев отступать в глубь своей территории. Война закончилась быстро.

— Ишь ты, — процедил Ринат и с ехидной улыбкой добавил: — Дела-то какие. Вячеслав Андреевич, может, спирту по этому поводу разбавим?

— Нет, — рассмеялся Соколов, — ты мне зрячий нужен.

— Кстати, — сказал вдруг Миронов, — у меня есть литр французского коньяка, припрятал давно уже. Теперь, думаю, в самый раз будет.

— Опа! Конечно, в самый раз! Хотел бы сказать, что с меня лимон и шоколад, но ларёк уже закрыт. Будем дружить так, без прибамбасов. Если товарищ Соколов не против. — Искрящиеся восторгом глаза Рината смотрели на Соколова с немалой надеждой.

— Не против, конечно. Я и сам, так сказать, качественный продукт с удовольствием испробую. На юбилей-то!

— Может, и пиво варить будем, Вячеслав Андреевич? — Карпинский решил под шумок продвинуть свою идею.

— Пётр, погоди-ка! Не ранее того момента, как мы все и наше государство твёрдо на ногах стоять будем, иначе чревато.

На следующий день после празднования Дня Ангарии, который приходился на 22 июля, Соколов провёл рабочее совещание начальствующего состава княжества. Первый раз на подобное мероприятие был приглашён Пётр Карпинский, мичман-связист, бывший начальник Удинской крепости. У Вячеслава Андреевича нашлась для Петра новая работа после того, как Удинск отдали Саляеву и его курсантам. С Карпинским Соколов поговорил отдельно, перед тем как выслушивать доклады своих помощников.

— Значит, так, Пётр. Ты зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. У тебя нет ни единого нарекания, и как человек ты мне очень симпатичен. Я хочу доверить тебе ответственную должность.

Карпинский, выслушивая похвалу Соколова, кивал и тут же мысленно прокручивал возможные варианты своего нового места работы. Да так увлёкся, что пропустил начало фразы Вячеслава Андреевича.

— …в Енисейске.

— Чего? — на автомате переспросил Карпинский.

— Я хочу назначить тебя послом Ангарии в Енисейске, — терпеливо повторил князь. — Поначалу с тобой будет Павел Грауль, он должен будет встретить караван с переселенцами. Беклемишев обещал его на этот год. У тебя будет задача общаться с Василием Михайловичем и постоянно склонять его к любому сотрудничеству с нами. Любому, будь то пополнение запасов патронов к его ружью или совместные мероприятия по поимке нарушителей острожного сбора ясака. Конечно, идеально было бы подсадить воеводу на обмен информации за деньги, но мне кажется, Беклемишев не такой простак.

— Ясно, Вячеслав Андреевич, а жёнка моя?

— С тобой будет конечно же, ты же не монах! И вот ещё что. — Князь внимательно посмотрел на Петра. — Тебе надо выправить чин какой-нибудь, дворянство, что ли. Ну, пойдём к остальным, побеседуем, Радек предлагал баронство, кстати.

По пути в комнату для совещаний, расположенную в административном здании, именуемом ангарцами «сельсоветом», Карпинский обратился к Соколову:

— Но, Вячеслав Андреевич, почему бы вам не послать в Енисейск Кабаржицкого или того же Грауля? Думаю, они справятся получше меня.

— Пётр, сейчас они мне нужны здесь. Кабаржицкий занимается детьми, ставит им мировоззрение современного человека. А Грауль мне будет нужен для формирования нашей геополитики — у него аналитический склад ума, он источник информации по истории этого мира. Да ты не принижай свои способности. Ты справишься.

— Ясно, — кивнул Карпинский.

После того как ему пришлось оставить пост начальника Удинской крепости, Пётр пребывал в уязвлённом состоянии. Ему казалось, что он не оправдал надежд, не справился с полномочиями, возложенными на него с отъездом Сазонова. И вот теперь ему вновь доверили интересную и важную для их княжества работу. Значит, всё хорошо. Значит, он в обойме.

В совещательной комнате уже спорили, когда Соколов и Карпинский открыли дверь. Радек что-то жарко доказывал Роману Векшину, геологу из Петрозаводска.

— Да всё мы сможем! Только две проблемы — люди и время. Со временем и людей заменим на машины!

— Какие ещё машины? — поднял бровь Векшин.

— Паровые! Первый паровой экскаватор работал в начале тридцатых годов девятнадцатого века и заменял полсотни человек с лопатами и кирками.

— Филиал девятнадцатого века хочешь открыть тут, Николай Валентинович? — улыбнулся Соколов. — Добрый день, товарищи!

— Привет, Вячеслав. А хоть бы и филиал, главное, чтобы всё работало. Ну нет у нас нефти и двигателей внутреннего сгорания, ничего с этим не поделаешь! А Роман Евгеньевич говорит, что-де это откат в технологиях.

— Я спорить не буду, — поднял руки геолог. — На сей век паровая машина — это, конечно, предел технологической мысли.

— Вот именно! Это не откат будет, а прорыв! Зря, что ли, у Владиангарска сейчас машину дорабатываем? Кстати, скажу я вам, есть тут один парень, из крестьянских детей. Звать Антипом его — это нечто! Одарён безмерно, я его в старшие механики продвигать буду!