Сгорая от любви - Клаудиа Дэйн

Маркус, сам того не зная, повторял слова, которые она так часто в душе говорила себе. И пусть языческий ритуал для нее ничего не значил, но ведь теперь рядом был не какой-то безвестный сакский воин, а Вулфред, которого просто так она не могла уже бросить!..

– Тебе легко говорить, Маркус, – очень серьезно сказала Мелания. – Ты думаешь, я не пыталась? Сколько раз! Но вырваться из сакского загона оказалось невозможным!

– Ты говоришь – загона? Да ведь сами они форменные скоты!

Но Мелания знала, что Вулфреда к скотам причислить было нельзя, и внутренне ощетинилась, услышав подобные слова.

– Дай мне день на подготовку. Я соберу продукты, одежду, обувь – все, что тебе нужно, и принесу сюда.

– А как в отношении информации?

– Повторяю, Маркус, постараюсь помочь тебе чем смогу.

– Буду ждать тебя поздно вечером послезавтра в саду около дальнего забора. Но на следующее утро еще перед рассветом мне надо будет уйти. Оставаться здесь дольше опасно. Принеси побольше еды, так чтобы хватило на двоих.

– Я принесу столько, что хватит на десятерых.

– Подумай, чем ты еще могла бы мне помочь, Мелания. Мне ты очень нужна!

– А ты – мне! Ну а теперь мне пора идти. Я и так слишком долго отсутствовала!

Мелания скрылась за деревьями и, не без труда найдя знакомую тропинку, сбежала вниз к дому…

Глава 22

Меланию разбудило пение птиц. Дождь прекратился. Вулфред уже куда-то ушел.

Прошлой ночью она вернулась домой, промокнув до нитки, выдержав строгий взгляд Вулфреда и стараясь отогнать от себя мысли о Маркусе. Вулфред очень быстро освободил ее от мокрой одежды, уложил на кушетку и, раздевшись, лег рядом…

Мелания предпочла бы, чтобы кушетка была чуть шире. Но не слишком. Ибо, прижавшись к горячему телу Вулфреда, можно было быстро согреться. Какое блаженство – лежать в объятиях сильного, большого, красивого сакса…

Ночью она прекрасно спала, проснувшись наутро бодрой и полной сил. Вулфреда рядом не было.

Мелания вздохнула, встала с кушетки и устало потянулась. Интересно, как Вулфреду удалось так быстро сделать ее тело столь чувствительным? Соски груди теперь твердели и становились похожими на кораллы только от прикосновения к ним одежды. Поэтому ей очень не хотелось одеваться. Ей было бы хорошо стоять здесь совсем обнаженной! Особенно если в комнате находился Вулфред… При одной мысли о нем Мелания начала дрожать всем телом. Впрочем, теперь она знала средство, чтобы избавиться от такого состояния, Но…

Черт бы побрал Вулфреда! Куда он сбежал с самого утра?!

День начинался неудачно. И Меланию невольно охватило раздражение.

Она направилась в триклиний, но остановилась, едва перешагнув порог. Там почему-то было полно людей. Мелания забыла в жарких объятиях Вулфреда, что со вчерашнего дня саксов в ее доме стало гораздо больше!

Стараясь держаться подальше от них, она прошла на кухню…

Вулфреда там не было.

Накинув на плечи шаль, Мелания принялась за завтрак. Когда она доедала последний кусок, в кухню с расширенными от ужаса глазами влетела Доркас.

– Что случилась?

– О Мелания! Они… они…

– Кто?

– Саксы, которые вчера прибыли…

– Что они сделали с тобой?

– Пока ничего. Но они угрожали! Один из них – рыжий, с седыми висками – схватил меня за… Ну, между ног… А двое других держали за руки и…

– Что?

– Грозили сделать со мной все, что захотят! – Доркас разрыдалась.

– Не надо плакать.

– Но что мне делать? – продолжала рыдать Доркас. – Что делать?

– Просто держись от них подальше. А я тем временем постараюсь придумать, как столкнуть одного сакса с другим – Вулфреда с тем, рыжим, который схватил тебя между ног. На крайний случай у меня есть нож. Можно будет и его пустить в дело! Мы натравим на него Сенреда. Ведь он не сможет спокойно наблюдать, как к тебе пристает его собрат по оружию. Я научу его, как разделаться с негодяем!

При имени Сенреда Доркас зарыдала еще громче:

– Теперь я уже не знаю, как поведет себя Сенред!

– Почему?

– Мелания! Я…

– Ты, конечно, призналась Сенреду?

– Да, призналась. Но я думаю, ничего не изменится?

– Ведь теперь ему предстоит стать отцом. И твоим мужем.

– Он… – вновь зарыдала Доркас, – он мне этого не предлагал.

– Предложит, – холодно улыбнулась Мелания. – Останься здесь, на кухне, и запри дверь. Если кто-нибудь станет к тебе ломиться, закричи как можно громче.

Когда дверь кухни закрылась за Меланией, Доркас стала успокаиваться.

А Мелания пошла искать Сенреда. Разговор с ним обещал быть не особенно приятным. Он сполна получит за свое скотское поведение. Или он думает, что может так безответственно отнестись к Доркас, которая его обожает? Неужели он не понимает, что должен как-то позаботиться о девушке? Если нет, то тогда зачем он спал с ней? Право, каждый сакс должен вести себя подобающе и не отдаваться бесконтрольно голосу похоти!

Подойдя к триклинию, Мелания остановилась и стала глазами искать среди лежавших прямо на полу одурманенных вином саксов рыжеволосого с седыми висками и Сенреда. Но ни того, ни другого здесь не оказалось.

Увидев Меланию, сакские воины вскочили на ноги и плотным кольцом окружили ее. В их глазах горела ненависть. Мелания посмотрела на них с такой же злобой. Она почти машинально опустила руку в карман и крепко сжала рукоятку кинжала, который предусмотрительно взяла с собой.

– Что тебе надо здесь, римлянка? – прошипел ей в лицо высокий темноволосый сакс со светло-голубыми глазами.

– Чего мне надо? – вскипела Мелания. – Ты смеешь спрашивать, чего мне надо в моем собственном доме?! В моем триклинии? Может быть, мне надо, чтобы все вы убрались отсюда! Вернулись в свои грязные свинарники, где обычно существуете среди вшей, блох и прочей мерзкой дряни.

Забывшись, она проговорила свой монолог на латыни. Сакс, естественно, не понял ни одного слова. Но по разъяренному лицу Мелании догадался, что она оскорбляет их. И этого было достаточно.

– А не хочешь и ты почувствовать мою руку между бедрами? – захрипел угрюмый белокурый сакс, подступая к ней вплотную.

В ответ Мелания выхватила кинжал. По сверкнувшей в глазах римлянки ярости можно было не сомневаться в серьезности ее намерений.

– Нет? – несколько озадаченно спросил белокурый сакс, отступив на шаг. – Тогда, может быть, твоя грудь хочет проверить, насколько остер мой клинок? Не бойся, я не причиню тебе особой боли, а просто осторожно зарежу, чтобы насладиться зрелищем брызжущей крови.

Мелания слегка попятилась к двери. Нет, она никогда не была трусихой. Но саксы окружили ее со всех сторон, и силы были вопиюще неравными. Что она могла бы сделать, имея в руке один нож?