За час до рассвета - Иван Колос

— Господи ты боже мой! — донесся сонный голос жены из кухни. — Что это робится на свете…

— Запали, Юзефа, лампу. Град, видно, будет. Надо пойти огурцы прикрыть соломой, а то выбьет все.

— Да вот не найду спички, куда-то запропастились…

Александр нащупал резиновые чуни, сунул в них босые ноги и вышел в сени. И снова неожиданно где-то совсем рядом грохнуло, снова под ногами качнулся пол. «Да что же это?» — невольно вырвалось у Александра. Он рванулся к двери, распахнул ее и выскочил во двор. Где-то близко послышался грохот взрывов, Александр отчетливо услышал гул самолетов и в следующий момент уже увидел их. Самолеты удалялись на восток. В соседнем дворе заскулила собака, в окнах хат замелькали огни. Скрипнула калитка, из темноты шагнул к Александру сосед Григорий Петрович Мельников.

— Война, Александр! — Эти слова он произнес тихо, но Азончику показалось, что прогремел гром.

— Неужто правда, Гриша?

— По детектору слышал. Немцы ревут на всю ивановскую: «Нах Москау, нах Москау!!», играют марши. — Он указал рукой в сторону самолетов и добавил: — Вот же бомбят, чуешь?

На всю жизнь запомнились Александру Семеновичу эти слова: «Вот же бомбят, чуешь?»

Война! Он до хруста в пальцах сжал кулаки, молча пошел в хату. Утром следующего дня он надел свою крестьянскую свитку, сапоги и направился в райцентр Куренец, чтобы разузнать там подробности страшного этого события. Народ кругом говорил о войне. Многие в панике собирались бежать неизвестно куда, лишь бы подальше от этих мест.

Вспомнил отца, 1918 год, когда в Западной Белоруссии установилась Советская власть. Отца Азончика, Семена Кондратьевича, народные власти уполномочили временно управлять имением княгини-помещицы Козелл-Поклевской, которая сбежала с немцами. Но в том же году немцы снова вторглись в имение, вернулась и Козелл-Поклевская. Она донесла немцам, что Семен Кондратьевич большевик. Немцы ворвались в дом старого Азончика, обыскали его, но хозяина так и не нашли. «И опять — немцы, — с досадой думал Александр. — И опять бедствие, унижение… Нет, такого не должно быть! Надо идти на фронт…» Но в военкомате ему сказали, чтобы он ждал вызова.

Вернулся на хутор Александр поздно вечером с твердым намерением идти утром в областной центр Вилейку или ехать в Минск. О своем решении он сообщил отцу и брату. Они одобрили его, но события разворачивались стремительно — немцы подходили всё ближе и ближе, шоссейные и железные дороги подвергались жестокой бомбардировке. Встретив на улице Григория Мельникова, Азончик пожаловался ему, что не успел попасть на фронт. Мельников оглянулся и доверительно сказал:

— Надо начинать борьбу с врагами здесь, у них под носом. Вон что они уже творят…

Слова эти ободрили Александра, и он принял решение остаться в тылу врага и вести борьбу с оккупантами. Но с чего начинать, где брать оружие, как организовать эту борьбу? А фашисты уже расстреливали невинных людей, устраивали облавы в селах, искали коммунистов и активистов, комсомольцев.

Штаб на хуторе

Азончик с семьей жил в маленькой хате, расположенной на хуторе Ковенево, недалеко от домика его отца. Как-то ранним утром к нему зашел брат Николай. Александр поделился с ним своими планами по созданию подпольной группы.

— Сидеть, Коля, сложа руки мы не можем. Немцы уже мордуют наших людей. Бить их надо, гнать с нашей земли! — решительно говорил Азончик.

Николай сразу согласился с планами Александра и вызвался ему помогать. Первым делом братья решили, что нужно подобрать надежных, смелых людей, которые не подведут в самой сложной обстановке.

Тогда же, поздно вечером, в хату Азончика были приглашены сельчане Григорий Петрович Мельников, Лука Кузьмич и Иван Кузьмич Узгорок, Франц Иванович Святоха, Яков Иосифович Жуков. Все они были сельскими активистами.

В передней хате коптила керосиновая лампа. Когда все расселись на длинных лавках, Александр поплотнее задернул занавески на окнах и сказал:

— Советская власть у нас просуществовала мало — два года жили мы с вами добре. Всего доставало. Дети начали учиться, и мы себя людьми почувствовали. А сейчас эти арийцы стреляют наших людей, думают, что им это с рук сойдет. Треба бить и бить гадов! Вот я и предлагаю создать у нас подпольную партизанскую группу. Все мы друг друга знаем, все друг за друга постоим.

— Я так, братцы, считаю, — взволнованно говорил Григорий Мельников, — Александр дело говорит. Бить швабов треба.

Другие высказывались за то, чтобы вместе с семьями уходить в советский тыл и мужчинам вступать там добровольцами в Красную Армию. Но Азончик понимал, что это почти неосуществимо…

На следующий вечер к Александру пришел Николай.

Братья вошли в хату и снова заговорили об организации группы. Они так увлеклись, что не заметили, как в хату, опираясь на костыли, вошел отец. Он с укоризной посмотрел на сыновей и тихо сказал:

— Вести такие разговоры, сынки, треба осторожно, враги рядом. А насчет этих швабов, мое слово послушайте. Бейте их, иродов, пока вы живые, пока они нас еще не сгубили. И я, хоть и на костылях, помогать буду…

Это было родительское благословение… Разговор отца с сыновьями продолжался всю ночь. Только на рассвете разошлись по домам. Александр, проводив отца и брата до изгороди, решил выглянуть за ворота: не наблюдает ли кто за его домом. И вдруг увидел, как из ближайшего лесочка вышло человек десять красноармейцев, лишь трое из которых были вооружены. «А красноармейцы ли это? — подумал он. — Надо поговорить, разузнать».

Он вбежал в сени, схватил лопату, забросив ее на плечо, вышел на улицу и направился вроде бы на огород. Незнакомцы остановились, стали переговариваться.

— Хозяин, — вдруг услышал Азончик, — подойдите сюда!

Воткнув лопату в землю, Александр спокойно подошел к красноармейцам.

— Кто будешь? — спросил один из них и наставил автомат.

— Я житель этого хутора. Так что, дорогие братья, не бойтесь.

— Немцы есть на хуторах?

— Вчера были.

Разговорились. Оказалось, что это бойцы из воинской части, попавшей в окружение. Красноармейцы попросили Азончика помочь им переодеться в гражданскую одежду, так как в военной форме опасно продвигаться к фронту.

— Всё зробим, браточки, всё…

Незаметно по огородам Александр провел красноармейцев в дом, накормил и до вечера оставил в сарае, предупредив, чтобы они никуда не выходили, пока он не вернется. Надо было выяснить, в каких деревнях немцы, и подсказать, каким путем лучше продвигаться к фронту.