Адский город - Грегори Киз

Аттребус услыхал легкий шорох за спиной и, скосив взгляд, увидел еще двоих всадников, зашедших в тыл.

— У нас нет необходимости ехать в Риммен, — ответил Сул.

— Ты прав, — вздохнула каджитка. — Где моя учтивость? Спрошу по-другому. Поехали бы вы в Риммен вместе с нами? Примете ли вы нашу защиту на пути туда?

— Почту за честь, — слегка поклонился данмер.

— Эй, погодите-ка… — начал Аттребус.

— Щенок не знает жизни! Не слушайте его! — вмешался Сул. — Такие спутники, как вы, окажут честь любому. Я понятия не имел, что восток стал таким беспокойным. И само собой, мы предлагаем Дже'м'ат в ответ на вашу доброту.

— Ах! — восхитилась всадница. — Ты тоже знаешь, что такое учтивость, пустоземец. Замечательно! Вы будете путешествовать с моими братьями, кузенами и со мной. Мы счастливы разделить с вами все, что у нас есть.

После этих слов каджиты развернули верховых котов и направились в сторону восхода солнца.

Вскоре тропа вывела отряд на широкую промоину, где бежал полноводный, в несколько ярдов шириной, ручей. В тени рощи из тамарисков, пальм и олив стояли три палатки.

В воздухе гудели отливающие металлом стрекозы.

«Они ждали нас здесь, — подумал Аттребус. — Нас или кого-то еще…»

Ему сложившаяся ситуация очень не нравилась, но Сул казался донельзя довольным. Как предполагал принц, при желании красноглазый мог убить всех каджитов, но почему-то не хотел решать вопрос силой.

Впрочем… Почему не хотел? Не исключено, что данмер просто выжидал, если припомнить его философию.

— Располагайтесь, — Каджитка сделала широкий жест рукой. — Мы угостим вас пирогом.

На поляне был выложен из камней широкий очаг, внутри которого слабо курился серый пепел, а вокруг выстроились палатки. Сул и Аттребус спешились и уселись у очага, каджиты, сопровождавшие их, присели рядом. Даже подобные тиграм ездовые звери улеглись возле всадников.

Из-под кожаных пологов доносилось взволнованное мяуканье и обрывки слов. Двое маленьких любопытных котят выглянули из-за откидной створки и быстро спрятались.

Сразу после этого из палатки выбралась каджитка, на взгляд Аттребуса, очень старая. Она несла поднос с горкой круглых пирогов и узкогорлой стеклянной бутылкой.

Опустившись перед Сулом на колени, старуха расстелила у его ног прямоугольный кусок ткани, а сверху положила пирог. Выверенным движением она захватила щепотку порошка из тарелки, тоже стоящей на подносе, и посыпала на поджаристую корочку, а после отмерила ровно четыре капли золотистой жидкости из бутылки.

Потом она повторила церемонию с Аттребусом и с каждым усевшимся у огня каджитом.

— Теперь мы назовем свои имена, — сказала похожая на мера каджитка.

Вблизи она показалась еще более красивой и необычной, чем раньше. А кроме того, принц заметил, что черные отметины у нее на лице не естественного происхождения, а татуировка. Может быть, она вообще не была кошкой.

— Я — Лесспа, — сказала она. — Наш клан называется Ф'ааш. Это — М'каи, моя сестра. — Каджитка повернулась к соседке слева. — Дальше — Таадж, мой кузен со стороны матери. А это — Ша'джал, мой брат.

Аттребус моргнул. Кажется, она указывала на одно из верховых животных.

Принц с трудом припомнил кое-какие из уроков, полученных в далеком детстве. Или на самом деле это была история о четырех каджитах и убегающем звере, которую ему рассказывала на ночь нянька? Так или иначе, он мало знал об этой расе…

Когда Лесспа закончила представлять сородичей, принц и Сул объявили свои имена. Его высочество проявил осторожность, назвавшись Требом. После чего каждый взял по пирогу.

— Можешь просто поднести к губам, и церемония будет считаться состоявшейся, — негромко сказал Сул. — Есть на самом деле не обязательно. Пища каджитов может быть для нас опасной, и они это понимают.

Услышавшая его слова Лесспа одобрительно кивнула, но ничего не добавила.

Аттребус наблюдал, как люди-кошки жадно облизывали и поедали сладости, а живот его урчал от голода.

После окончания торжественной части из палаток выбрались все жители передвижного поселка — от мала до велика. Принц насчитал восемь взрослых и около двенадцати разновозрастных детенышей. Они развели огонь и принялись поджаривать на камнях мясо.

— А это мне можно есть? — спросил он у Сула.

— Если очень хочешь. Можно поручиться за безвредность сотового меда и супа из фиников. Пироги они начиняют лунным сахаром, а это наркотик. Из него еще делают скуму.

— По-моему, на них лунный сахар не повлиял никак… — Аттребус оглядел хозяев.

— Конечно! Они же каджиты и по-другому его воспринимают. Едят ежедневно — то в одном виде, то в другом. Каджиты отличаются от людей и от меров тоже. Их даже скума не берет. Хотя я слышал, что и среди их народа встречаются «подсевшие».

— Лесспа выглядит так, будто совсем от нас не отличается.

— Вот поэтому, — фыркнул Сул, — многие люди считают каджитов разновидностью меров. А на самом деле все это зависит от фаз наших лун. Сочетание фаз Массера и Секунды определяют разновидность каджитов и их наименование, само собой.

— Так этот зверь правда ее брат? То есть у них одни и те же родители?

— Скорее всего, да. Но на твоем месте я избегал бы расспросов, а не то ляпнешь невзначай что-нибудь обидное.

Аттребус кивал, чувствуя себя дураком. Рядом с Сулом, обладавшим, казалось, самыми разнообразными познаниями, он выглядел полным неучем. Раньше, всякий раз, отправляясь в какую-либо провинцию, он просил принести книги, проливающие свет на незнакомые ему особенности местных жителей, или разыскать человека, способного устно удовлетворить любопытство наследного принца. Обычно этого оказывалось достаточно. Поэтому Аттребус не особенно нагружал память знаниями о местах, не намеченных для посещения в ближайшее время. И теперь вот задавался вопросом — почему не разузнал заранее о Чернотопье и чем грозит ему неосведомленность?

А кроме всего прочего, принца очень мучило сознание, что он, совершив сложный ритуал знакомства с каджитами, возможно, даже побратавшись с ними, не знал самых простых и общеизвестных основ существования этого народа. Попытавшись вспомнить свои беседы с уроженцами Эльсвейра, служившими в его охране, Аттребус пришел к неутешительному выводу, что любой из этих разговоров состоял из не более чем двух-трех фраз.

Вот и задумаешься после этого, действительно ли охранники были вдобавок друзьями его высочества, как он любил заявлять? Знал ли он своих телохранителей так хорошо, как всем говорил? Жил ли их нуждами?