Адский город - Грегори Киз

— Хорошо, что она еще жива, — сказал он Сулу, сидящему по другую сторону от им же разведенного небольшого костерка.

— Меня это тоже устраивает. — Данмер кивнул. — Любопытная птичка. Двемеры имели обыкновение делать такие игрушки, пока мир их не поглотил. Ты знаешь, откуда она взялась?

— Аннаиг говорит, что это наследство ее матери. Мне кажется, та происходила из благородного рода Высокогорья.

— Да… Иногда судьба вещей бывает просто удивительной. Ты позволишь мне посмотреть?

— На, посмотри. Если нажать здесь… — начал Аттребус, но один взгляд нахмурившегося Сула остановил его.

Данмер повертел в руках Щебетуна, пощелкал ногтем по дверке: само собой, для него она и не подумала открываться.

— Умная игрушка, — усмехнулся Сул. — Точно знает, к кому ее отправили, и распахнется только перед ним.

— Думаю, да. Радаса пыталась ее открыть, и у нее ничего не вышло.

— Почему ты не сказал ей… — Красноглазый пошевелил палкой огонь, отчего искры взметнулись к небу. — Не сказал Аннаиг, что вся твоя охрана погибла?

— Не хочу беспокоить ее, заставлять волноваться лишний раз.

— Предпочитаешь дать девушке ложную надежду?

— Я не сдамся и пройду свой путь до конца!

— Похвально, — кивнул Сул. — Это правильный выбор.

— В противоположность какому?

Данмер ответил не сразу. Вместо этого он немного выдвинул из ножен свой меч, внимательно рассмотрел край клинка, а потом вернул оружие на место.

— Знаешь, о чем я беспокоюсь? — повернул он худое лицо к Аттребусу. — Должен тебе рассказать сразу, чтобы между нами не было тайн и недомолвок. Итак, я собираюсь найти Умбриэль, а вот что будет потом, как ты думаешь? Потом будет сражение. Или, правильнее сказать, резня, побоище. Я собираюсь уничтожить остров, остановить его смертоносное перемещение над миром Тамриэля, и я добьюсь своего любой ценой. У меня было видение, что ты можешь мне помочь в предстоящих поисках. Поэтому я разыскал тебя и уничтожил твоих похитителей. Я подобрался тайно к вашей стоянке на берегу ручья — мне нужно было точно выяснить, сколько у меня противников и где они находятся. Поэтому я видел твой бой с редгардкой. Она не намеревалась тебя убивать — играла, как кошка с мышкой. И потом… Я слышал ваш разговор.

— Она лгала! — порывисто воскликнул принц.

— Вряд ли… Просто ты пытаешься убедить себя в этом. У тебя не хватает сил принять горькую истину. Она говорила правду — ты глуповат, Аттребус. Ты как ветка — когда она становится слишком тяжелой, то начинает скрипеть. Так и ты… Едва не расплакался, болтая с девочкой-бретонкой. Расчувствовался, размяк…

— Все мои друзья погибли! — Принц с удивлением понял, что кричит. — Друзья, единомышленники, товарищи по оружию! Они все погибли разом! Я остался совсем один!

Сул терпеливо ждал, когда он выговорится, и неторопливо продолжил:

— Сейчас ты опять скрипишь. Но пройдет несколько дней или, возможно, недель, ветка станет слишком тяжелой и сломается. Ты окажешься на земле и поймешь тогда, насколько редгардка была права. Твой мир перевернется с ног на голову. Вот поэтому я и беспокоюсь — пригодишься ли ты мне? Не сломаешься ли, как ветка? Сумеешь ли сохранить жизненные принципы, которые исповедуешь, — честность, отвага, доблесть? Или ты всего лишь ребенок, играющий во взрослого воина, полководца, героя?

— Ты не прав, — твердо заявил Аттребус. — Твое мнение основано всего-навсего на подслушанной беседе. Почему ты думаешь, что права она? Только потому, что она победила меня?

— Парализованный ребенок смог бы победить тебя.

— Я был ранен, ехал несколько дней привязанным к седлу…

— И что из этого следует, принц Аттребус?

— Послушай! Хочешь, я поклянусь тебе прямо сейчас? Я остановлю Умбриэль или погибну.

— Ты так ничего и не понял… — вздохнул Сул. — Я пытаюсь тебе помочь.

— Рассказывая мне, что все, чем я жил, во что верил, — ложь и больше ничего?

Глаза данмера вспыхнули, как два клубка багрового огня, обжигая собеседника.

Он заговорил, но обратился не к Аттребусу и на языке древнем, отличающемся от тамриэлика. Единственное понятное слово, которое уловил принц, оказалось «Азура» — имя одной из принцесс дейдра. А после резко выдохнул и сказал:

— Рано или поздно всем приходится избавляться от иллюзий, которым пичкали маленького ребенка. Проще всего продолжать упорствовать в заблуждениях и не слушать, что тебе говорят умные и опытные люди. Но сильный человек примет правду и сумеет изменить себя — тело и душу.

— Но ведь все это неправда. С начала и до конца. Я — наследный принц и однажды стану императором. Если то, что говорила Радаса, правда, значит, меня обманывали всю мою жизнь…

— Вся твоя жизнь — всего лишь театральная постановка.

— Может быть. Но тогда… Тогда выходит, мои люди надо мной просто смеялись?

— Довольно, — прорычал данмер. — Довольно! Я и так сделал для тебя гораздо больше, чем должен. Я пытался тебя предупредить, но вместо этого оказался перед необходимостью ждать и наблюдать за действиями ребенка. Зачем мне это? С тобой или без тебя, но я сделаю то, что обязан сделать. Если возникнет такая необходимость, я отрежу тебе голову и буду оживлять ее время от времени, чтобы болтать с медной птичкой. Как ты считаешь, это будет справедливо, если ты нарушишь торжественную клятву, которую только что дал?

Аттребус не мог смотреть в его глаза, превратившиеся в средоточие холодного, яростного пламени, и потупился.

— Да, — буркнул он негромко, ощущая самый настоящий страх.

На что способен этот безжалостный убийца? Так ли он нужен Сулу на самом деле? Действительно ли у них общая цель? И внезапно принц понял, что ни его рассуждения, ни его вопросы не имеют значения. Все, что Сул ему говорил, могло быть правдой, но это не значит, что данмер стоит с ним по одну сторону черты, разделяющей добро и зло. Не исключено, что он замыслил нечто настолько ужасное, что преступления хозяина Умбриэля по сравнению с этим покажутся невинными детскими забавами. Они даже могли быть врагами — чем еще объяснить попытку данмера убедить принца в ничтожности и слабости, гораздо более настойчивую, чем предприняла Радаса? Кто знает, вдруг Сул и Радаса изначально были союзниками, но почему-то поссорились, например, не поделили награду за его, Аттребуса, голову? А почему бы Сулу не оказаться тем самым неизвестным покупателем, к которому Радаса его везла? А теперь он ведет некую сложную игру с целью сломить волю принца, убедить его в собственной никчемности…

Аттребусу хотелось запрокинуть голову к небу и закричать. Как хорошо было бы оказаться одному, освободиться от страха и неуверенности. Почему бы и нет? Конь у него имеется…