Тактика выжженной земли - Лев Пучков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как-то у вас бессвязно выходит и, скажем прямо, не очень-то логично.
– Да просто я в отчаянии, вот и бессвязно! Для меня все очевидно, а вот вам… Помяни мое слово: через трое суток вы эту идиотскую железяку с извинениями вернете обратно! Получите команду с самого верха – и…
– Получим – вернем, – не стал перечить я. – Не получим – извините. У вас все?
– Нет, не все. Я вам в двух словах… Короче так: здесь информация о жизнедеятельности очень больших людей. Добавлю: очень многих больших людей, очень важная информация. Короче, все – очень, понимаете? А, черт… Короче, долго объяснять, просто примите к сведению: если мы победим – вы будете жить. Если мы проиграем – любой, кто хоть пальцем прикоснулся к этой информации, будет уничтожен. В обязательном порядке. Без всяких исключений. И вы, и ваше начальство, и те, кто дал команду…
– Спасибо, мы приняли это к сведению.
– Не убедил?
– Нет, Иван Алексеевич. – Я взял диск, уложил его в свою поясную сумку и застегнул замок. – Вообще, вы уж извините – но все это звучит как бред…
– Убьют вас, ребята. – Генерал горестно покачал головой. – Лучше бы ты в свою сумку гранату без чеки засунул. Безопаснее было бы…
* * *Убытие от прибытия отличалось лишь отсутствием докладов. Охрана на причале пожелала генералу спокойной ночи, и мы сели в «Мерседес».
– Ну и как я себя вел? – напомнил Азаров, едва мы захлопнули двери.
– Да, Иван Алексеевич, я помню.
Я набрал Иванова и нарочито официальным голосом доложил:
– Груз взяли, осложнений не было. Выдвигаемся к установленному пункту. Прошу дать команду – пусть уберут устройство…
Затем мы отъехали от причала и минут пять подождали: генерал желал получить подтверждение о дезактивации смертельно опасной коробки на стене дома любимой женщины.
После того как подтверждение было получено, Азаров заметно расслабился, и мы поехали за город.
Генерал всю дорогу молчал и смотрел в окно. Я сочувствовал этому умному немолодому мужику, привыкшему повелевать, и отчасти даже испытывал угрызения совести. Может, не говорить ему про пояс и СВУ? Прямо день какого-то всеобщего обмана получается – вакханалия тотальной лжи. Генерала обманула любимая женщина и мерзавцы-захватчики (муляжи подсунули, сволочи!). Любимую женщину обманул сладкоголосый негодяй Ростовский. Нас, вполне возможно, обманывает злодейка-Судьба – черт его знает, в самом деле, что за дрянь записана на этом диске…
В трех километрах от города, на живописной полянке, осененной мертвецким светом бледной луны, нас ожидал экипаж Иванова на двух «девятках».
Мы вернули Азарову успевшего прийти в себя водителя и отдали оружие.
– Машину вашу подгоним ко двору клиники, – пояснил я. – Извините за неудобство, но вам придется прогуляться пешком. Вот грунтовка, идите по ней никуда не сворачивая, вскоре выберетесь к шоссе. Телефоны и пистолетные обоймы будут лежать под дорожным указателем «На острова» – это примерно в двух километрах отсюда, мимо не пройдете. Да, если водитель не в состоянии перемещаться, можем подбросить до медпункта…
Ударенный водитель, проявляя служебное рвение, от госпитализации отказался. А генерал был сильно расстроен и потому даже не обратил внимания на такую прекрасную возможность подправить ситуацию (из медпункта можно было бы позвонить куда следует, объявить тревогу и попробовать взять нас «по горячим следам»).
Когда мы уже собрались уезжать, генерал спохватился:
– Эй, хлопцы, а поясок что, на память мне оставите?!
– Иван Алексеевич, – сами снимите да выбросьте.
– Не понял…
– Да это муляж. И в той коробке, что поставили вашей подружке, – тоже муляж. Вы точно заметили: мы не мерзавцы, а просто служилые люди…
Генерал на несколько мгновений утратил дар речи и застыл с протянутой к нам скорбящей дланью, аки памятник вождю мировой революции. Правда, вместо традиционной кепки в этой длани был бесполезный сейчас пистолет, но в целом композиция имела потрясающее внешнее сходство.
Мы не стали ждать, когда памятник оживет, а просто быстренько удрали с поляны. Как-нибудь и без генеральских комментариев обойдемся – мы и так все про себя знаем…
Глава десятая
Управление «Л»
Барыга – базовое звено системы реализации наркотиков.
Вообще, можно для удобства сравнить наркоторговлю со зданием. Земля, на которой стоит здание, – это «торчки», фундамент – барыга, стены и внутреннее убранство – барон и «пристяжь», ну и крыша есть, ясный перец – это уже в каждом отдельном случае по-разному, а если выводить по общему знаменателю – тот, кто окажется круче всех из верхней чиновничьей сволочи.
Если внезапно, разом, выбить из-под стен фундамент, здание рухнет – думаю, с этим очевидным фактом спорить никто не будет.
Так… Дальше последует небольшая справка для нормальных людей, которые ко всей этой дряни никакого отношения не имеют. Опера и прочие сотрудники, а также «структура» и «контингент» – могут смело перевернуть страничку: им все это известно.
Для начала давайте сразу определимся по эмоциям.
Не надо делать круглые глаза и возмущенно размахивать руками – просто примите все, как данность, и смиритесь: для нашего общественного устройства это привычное и нормальное положение дел, как-то бороться и остро реагировать просто бессмысленно.
Итак. Все до единого барыги правоохранительным органам известны. Известен их род деятельности, принадлежность (чей пацан), территориальная «привязка», товарооборот и даже средний личный доход. Более того, на каждого барыгу заведено досье, в котором можно прочесть немало интересного о жизнедеятельности данного субъекта местной «педерации».
Барыга часто контактирует с оперативными сотрудниками и сплошь и рядом бывает «двойным агентом»: молотит одновременно и на хозяина, и на опера. Тут, однако, следует уточнить, что последнее возможно только с разрешения хозяина – в противном случае молотит недолго и очень быстро умирает.
Можно было бы обстоятельно и подробно расписывать, какие оси и вертикали проходят через звено «барыга», но это уже сугубо местные, индивидуальные особенности для каждой отдельно взятой «земли», поэтому не буду на них застревать, а лучше в двух словах поясню, почему всем известного мерзавца, торгующего наркотиками, никто не «принимает».
Ребята, вот это зловещее и грозное определение – «мафия»[3], оно для нашей страны неприемлемо.
Та «мафия», что у нас есть, она ни фига не тайная и никуда там не проникала и не встраивалась.
У нас просто вот такая специфическая структура управления, с самого высокого верха и до последнего постового или клерка в мэрии, имеющего право поставить подпись под нужным документом. Соответственно, и «наркомафии» как таковой вне этой структуры не существует.
Так… Все равно длинно получается. Вот еще короче.
Представьте себе, что Яша Белый пригласил к себе всю местную структуру – прокурора, главного милиционера, главного чекиста, мэра и прочих, от кого хоть что-то зависит, и торжественно объявил: все, ребята, с этого дня я с вами больше не дружу. Дальше буду работать один, а вы передайте вверх по инстанции, что вертикаль кормления с «дури» теперь заканчивается непосредственно на мне, и вообще, идите-ка вы все в глубокие и ароматные места!
Хе-хе… Понравилась картинка…
Вот после этого всех Яшиных барыг «примут» в течение пары часов. И всех «ног» заодно с ними.
А до того момента, пока он не сошел с ума и не сделал такое интересное заявление – никто их и пальцем не тронет.
Надеюсь, я достаточно популярно объяснил суть вопроса…
В воскресенье с утра поехали изымать из оборота левобережных барыг.
В самом городе их было трое и одна лихая семейка промышляла в пригородном поселке Урюково. Все эти веселые ребята, сами понимаете, работали от Яши Белого.
Накануне Собакин разослал им повестки с указанием прибыть к десяти утра сего дня для «ознакомительной беседы». В десять утра, разумеется, никто не явился, поэтому мы выждали для верности полчаса, попили кофе и поехали изымать.
А, да, наверное, надо перевести с наркоторгового на общечеловечий. Если барыга не явился по приглашению главного местного дуремара – это вопиющая залепуха. И фиг с ним, что воскресенье – это в данном случае не оправдание!
Тут можно предположить две равновероятные причины: либо барыга внезапно и остро приболел на всю голову, либо получил соответствующую команду от барона. А барон, в свою очередь, мог дать такую команду только в том случае, если по дуремару вопрос решен окончательно и бесповоротно, и в самое ближайшее время его уберут (снимут, повесят, повысят, опустят, убьют и т. д. – короче, не будет его здесь).
– Значит, уже списали меня, – констатировал Собакин. – А что-то вы поторопились, ребятки. Я еще здесь и кое-что могу решать…
С первым по списку товарищем проблем не было. Он мирно опухал дома после традиционно тяжкого «вчерашнего». Жена барыги открыла без всяких мер предосторожности, а на заявление: «Мол, надо бы поговорить…» – жутко расхохоталась нам в лицо и многозначительно сказала: