Сделка с дьяволом - Жюльетта Бенцони

Пары остановились и начали расходиться по ложам, расположенным по периметру зала. Освободившийся паркет стал похож на темное озеро, в котором звездами отражались огоньки люстр. Появилась возможность разглядеть присутствующих.

— Смотрите, вот желтое домино, которое мы ищем! — воскликнула Фелисия.

Было легко узнать Марию Липона, так как от жары она сняла маску и, обмахиваясь веером, разговаривала с группой голубых арлекинов и черных домино. Она, как всегда, приветливо встретила подруг и отправила своих спутников потанцевать.

— Мне хочется поболтать немного, а это сугубо женский разговор.

Те молча поклонились и отошли. В этот миг Ланнер — Моцарт вальса, если Штраус был его Наполеоном, — поднял смычок, подавая знак скрипкам. Полились чудесные звуки музыки.

— Простите, но я вас оставлю поговорить, — сказал Мармон. — Эта музыка заставит танцевать даже паралитика. Это напоминает мои лучшие времена…

Он отошел и пригласил на танец высокую белокурую женщину в платье из бархата цвета рубина и средневековом головном уборе, украшенном кружевом.

— В Великой Армии умели танцевать, — заметила Мария Липона. — Дорогие мои, я ждала вас с нетерпением. Я даже сняла маску, чтобы вы быстрее нашли меня. Мне не терпелось сообщить вам, что принц здесь.

— Вы уверены в этом? — спросила Фелисия.

— Абсолютно. Вы видите китайскую принцессу в бирюзовом платье и золотой маске? Это Нандина Кароли. Костюм с намеком, так как за немного монголоидный тип лица Рейхштадт и его друг Эстергази называют ее «китаец». Непонятно, правда, почему в мужском роде. Она чертовски женственна. А рядом с ней видите фиолетовое домино и черное, в белой маске в форме птичьего клюва? Первый — это Морис Эстергази, а второй — наш принц. Впрочем, смотрите сами: белая прядь выбилась из-под капюшона и падает на маску…

— Я вижу, — сказала Фелисия. — Но у вас ведь есть какая-то идея, Мария, не так ли?

— Надо, чтобы одна из вас с ним заговорила. Лучшего случая не придумать.

— На балу? Это безумие! — прошептала Гортензия. — Что мы скажем?

— Что вы здесь и вам хотелось бы поговорить без свидетелей. Графиня Камерата дорого дала бы за такую возможность.

— Вы совершенно правы, — сказала Фелисия. — Но мы пойдем вдвоем. Так нам будет легче уединиться, насколько это возможно. Пойдемте, Гортензия!

— Но, Фелисия, я никогда не осмелюсь…

— Я осмелюсь. Вы только сделайте вид, что потеряли вашу маску. Он вас уже встречал и должен узнать…

Словно боевой корабль, ведущий за собой маленький фрегат, Фелисия разрезала толпу, за ней шла Гортензия, сердце которой сильно билось. Они подошли к принцу и, отгораживая его от друзей юбками из лиловой тафты, словно играя, оттеснили к одному из высоких окон. Он было запротестовал против такого любезного насилия.

— Дамы, дамы, что вам угодно?

— Нам понравился твой костюм, прекрасная маска, и мы хотим узнать тебя получше, — сказала Фелисия довольно устрашающим голосом, заставив Гортензию улыбнуться.

— Кто сказал тебе, что я этого заслуживаю? Видно, что вы обе молоды и красивы. А я не представляю никакого интереса: я одинок и люблю свое одиночество.

— Согласна с тобой. Орел всегда одинок.

— Орел?

— Или орленок? — тихо спросила Гортензия, решив вступить в разговор. — Монсеньор, не думайте, что мы решили докучать вам, — добавила она по-французски. — Мы просто пользуемся удобным случаем, чтобы просить вас принять нас, когда вам будет удобно.

— Почему вы называете меня монсеньор? Кто вы?

В один миг лиловая маска оказалась в руке Гортензии, чьи золотистые глаза встретились с глазами улыбнувшегося принца.

— Смотрите-ка! Молодая француженка из театра.

Вы мне скажете, кто вы.

— Гортензия, графиня де Лозарг. Я родилась в один день с вами. Император был моим крестным отцом, а королева Голландии — моей крестной матерью.

— А я, — сказала Фелисия своим обычным теплым голосом, — Мария-Фелисия, княгиня Орсини, графиня Морозини. Мы в Вене ради вас, монсеньор. Прошу вас, назначьте нам аудиенцию. Мы живем во дворце Пальм.

— Прошу вас, наденьте маски, будем делать вид, что шутим. За мной все время следят…

В его глазах появилась тревога, хотя губы продолжали улыбаться. Фелисия развернула веер и, как будто заигрывая, хлопнула его по руке.

— Итак, монсеньор?

— Расстанемся! Я обещаю, что дам вам о себе знать.

Обе женщины залились смехом, словно их шутка отлично удалась. Потом взяли принца за руки, заставили несколько раз повернуться кругом и скрылись в толпе. Подруги присоединились к Марии Липона, следившей за ними издалека.

— Ну как? — спросила она со светской улыбкой.

— Мне кажется, что мы увидимся с ним, только что из этого выйдет? — сказала Фелисия.

— Все будет зависеть от того, насколько вы умеете убеждать. А теперь послушайтесь моего совета: потанцуйте! Мои верные рыцари возвращаются. Дорогой Фридрих, — обратилась графиня к одному из голубых арлекинов, — я только что говорила этой прелестной даме, что вы лучший в Вене танцор. Убедите ее в этом.

Спустя мгновение Фелисия и ее партнер исчезли в водовороте многоцветной толпы.

— Теперь ваша очередь! — повернулась Мария Липона к Гортензии. Но та только покачала головой:

— Мне не хочется танцевать…

Ей не удалось закончить фразу. Раздался голос, прозвучавший для нее как гром среди ясного неба. Интонация была повелительной, несмотря на приглашение:

— Разрешите вас пригласить, сударыня?

Перед ней возвышался человек в зеленом домино.

Через прорези маски желтые глаза, так хорошо ей знакомые, вызывающе разглядывали ее.

— Я только что сказала, сударь, что мне не хочется танцевать.

— Неизвестно с кем, конечно! Но я думаю, что вам будет интересно потанцевать со мной, хотя, может быть, вам это и не доставит удовольствия. Не стоит привлекать к себе внимание…

— Но, сударь, — вмешалась графиня Липона, — ведь вам сказали…

— Оставьте, Мария! Я пойду танцевать. Надо с этим покончить.

И сильные руки Патрика Батлера закружили ее в вальсе. Минуту они танцевали молча, потом молодая женщина спросила:

— Вчера в театре это вы были в ложе маршала Мэзона?

— Это был я. Меня пригласил маршал, которого я встречал в других местах. Сомнительная привилегия! Я вами любовался издали. Вы были очень красивы!

— Я не нуждаюсь в ваших комплиментах! И ради этой сомнительной привилегии вы проделали весь этот путь в Вену?

— Вы прекрасно знаете, почему я здесь. — Он быстрее закружился в вальсе, крепче прижимая к себе Гортензию. — Я же сказал, что мы еще увидимся! И я держу слово, — прошептал Патрик ей на ухо.