Шерлок Холмс и десять негритят - Сергей Николаевич Ульев

— Поищите, любезный. А не найдете — любая отрава сгодиться. И нашпигуйте этим ядом мясо…

— Мясо кончилось, сэр.

— А что осталось?

— Колбаса, сэр.

— Тогда колбасу.

— Слушаюсь, сэр. Прикажите подать к у-ужину?

Холмс даже не улыбнулся.

— Нет, разбросайте ее по замку.

Ватсон в изумлении уставился на своего друга.

— Холмс, вы собрались изводить крыс? Но я не встречал здесь ни одной.

— Ах, доктор Ватсон, доктор Ватсон, какой же вы у меня все — таки дурачок!

— Не понимаю, о чем это вы, Холмс, — стушевался Ватсон.

— Вспомните о следах возле тела Мейсона. Мы должны уничтожить эту собаку.

— Но в замке нет собак, сэр, — сказал дворецкий.

— Вы сперва разбросайте повсюду отравленную колбасу, Томас, а мы там поглядим, что из этого выйдет.

— А много ли у нас осталось колбасы? — обеспокоено поинтересовался Мегрэ.

— На два дня, месье.

Этот ответ слуги вполне удовлетворил Мегрэ. Он сразу прикинул: за два дня либо снег растает, либо убийцу схватят, либо самого Мегрэ уже убьют, и тогда ему будет не до колбасы.

Инспектор Жюв держался поодаль от них, кусая ногти. Он сегодня так и не пообедал, но это его ни капельки не беспокоило. Он прислушивался к своему внутреннему голосу, и этот голос нашептывал ему, что Фантомас до сих пор разгуливает на свободе, верша свои грязные дела. Жюв не мог с этим смириться. И он украдкой поглядывал на присутствующих, прикидывая что — то в уме.

— Послать дворецкого за отцом Брауном для Мейсона, Холмс? — спросил Ватсон.

— У Томаса есть более неотложные дела, Ватсон. Пойдемте лучше сами сходим за святым отцом.

— И я с вами, — сказал Мегрэ.

— И я, — подхватил Жюв, боясь потерять их всех из виду.

— Короче, господа, идем все вместе, — заключил Марлоу. — Помните японскую притчу про веник? По одному нам быстро переломают хребет, а вместе у нас гораздо больше шансов уцелеть. Так что предлагаю держаться веником!

— Я — за, — ответил Жюв, остальные почему — то промолчали. Мужчины прошли к комнате мисс Марпл.

Холмс распахнул дверь.

— Святой отец! — позвал Холмс, но маленький священник не обернулся на зов.

Он сидел в глубине комнаты в кресле с высокой спинкой. На голове у него была черная широкополая шляпа, на коленях лежал ветхий зонт с неуклюжим набалдашником. Рядом на пуховой перине должна была возлежать почившая в бозе мисс Марпл, но ее там не было.

Стоявшая в спальне тишина оглушала, вселяя суеверный ужас. Ватсон слабо вскрикнул, вцепившись в Холмса. Великий сыщик даже не повел бровью. Остановив вошедших повелительным взмахом руки, он освободился от объятий доктора и бодрым шагом направился к застывшему в кресле священнику. Наклонившись, он вгляделся в это неподвижное добродушное лицо.

— Куда вы дели мадемуазель Марпл, святой отец? — возмущенно выкрикнул из — за спины Мегрэ инспектор Жюв.

— Не надейтесь, Жюв, он вам не ответит, — сказал Марлоу.

— Это почему же?

— Он мертв! — звонко провозгласил Холмс и неожиданно тихонько пропел: — Тра — ля — ля, лира — ля!..

Жюв прикусил язык, вытаращив глаза.

— Я понял, джентльмены, в чем тут дело, — взволнованно заговорил Ватсон. — В замке бушует эпидемия. Она уносит одного за другим, не щадит никого: ни женщин, ни стариков, ни здоровых, ни больных. И лекарств от этого нет. И спасения нет.

— И отпевать нас теперь некому, — проворчал Мегрэ. — Что хочешь, то и делай.

— Будем жить вечно, — сказал Марлоу, но его никто не поддержал.

Тем временем чуткие пальцы Холмса беспрерывно летали по телу отца Брауна, ощупывали, нажимали, расстегивали, исследовали. Осмотр произошел так быстро, что вряд ли кто — либо понял, как тщательно он был сделан. Наконец, Холмс понюхал губы священника, потом, приподняв за край одежды, заглянул ему под сутану и выпрямился.

— Можно отправлять в морг, — сказал Холмс. — Больше в нем нет необходимости.

— Шутить изволите, приятель, — хмыкнул Марлоу. — какой еще морг? Если вы имеете в виду этот замок, то отца Брауна и нести никуда не надо.

Холмс с досадой провел ладонью по лицу, обратив свой взгляд к Ватсону.

— Что — то я стал заговариваться, доктор. Пожалуй, самое время уколоться.

— А как же отец Браун? — спросили хором Жюв с Мегрэ.

— Не хочу отнимать у вас пальму первенства в раскрытии преступления, господа, и поэтому не позволю себе навязывать советы, — ответил Холмс.

— Но отчего он, по — вашему, умер, месье? — сказал Мегрэ.

— От радости, — коротко бросил Холмс, направившись к двери.

«А я умру от смеха, — подумал Марлоу. — Ей — богу, умру от смеха!»

Лицо Жюва вдруг пошло багровыми пятнами. Он бросился вперед, загородив своим телом дверь.

— Так дело не пойдет, месье Холмс! — воскликнул он. — Нас осталось всего ничего — шесть человек, не считая дворецкого, а вы хотите смыться в самый ответственный момент. В то время, как наша честь — честь детективов — запятнана непойманным убийцей. Нас провели, как малых детей, заманив в примитивную ловушку. Мы видим, как движутся марионетки, но не видим ниточек, которыми…

— …которыми управляет, быть может, никто иной, как Фантомас? — закончил Холмс, с сарказмом улыбнувшись.

От разгоряченного Жюва тут же повеяло ледяным холодом. Вся парижская полиция знала, что при Жюве лучше не заговаривать о гениальном злодее.

— Главное, чтобы все поняли: Фантомас жив! — отчеканил Жюв. — А автор этого злодеяния, — он указал на маленького священника в кресле, — Фантомас и никто иной!

— Вы бредите, сэр, — с достоинством ответил Холмс. — И началось это у вас не сегодня.

Жюв взорвался.

— Тупица, идиот, болван! — заорал он, наступая на Холмса. — Раскиньте мозгами! Следуйте логике фактов! Я же говорю прописные истины! Если вы не верите в Фантомаса, то только лишь потому, что вы и есть Фантомас!

— Это уже слишком, — сказал Холмс. — Успокойте его, Ватсон. И не жалейте морфия, я решил целиком перейти на кокаин.

Мегрэ с Марлоу схватили Жюва под руки, потащив к кровати, на которой когда — то нежилась старушечье тело мисс Марпл. Жюв ругался, молил, стенал, но ничего не помогало. Его доволокли до постели и, насильно уложив на пуховую перину, запеленали, как младенца, простыней.

Но Жюв все равно никак не хотел угомониться. Он метался на подушке, звал на помощь какого — то Фандора, походя обзывая Холмса «проклятым актеришкой Гурном», а Ватсона — «несчастным доктором Шалеком». Не желая дальше присутствовать при этой душещипательной сцене, Холмс с гордо поднятой головою удалился.

Ватсон сбегал за несессером и, подойдя со шприцом к извивающемуся угрем Жюву, в нерешительности застыл:

— Позвольте, джентльмены, куда же мне всаживать иглу? Пациент с ног до головы весь