Гиперборей - Юрий Никитин

— Варяги в Киеве живут свободно? — шепнула Гульча.

— Узнаем у Говарда.

— Собираешься попасть внутрь?

— По-твоему, я здесь потому, что страдаю бессонницей?

— Но это опасно...

— Мне опаснее оказалось спать в своей постели!

Он измерил взглядом высоту забора и когда, по мнению Гульчи, должен был подпрыгнуть, хватаясь за края забора, внезапно постучал в ворота. Очень нескоро во дворе послышались тяжелые шаги. С лязгом приоткрылось окошко, Олег увидел половину бородатого заспанного лица.

— Кого бесы носят?

— Открывай! — бросил Олег сердито. — Белый свет рушится, а ты спишь. Мы к Говарду. Дело срочное.

Страж подозрительно оглядел стучавших, исчез, погремел железом, в воротах отворилась калитка. Олег протиснулся боком, Гульча споткнулась о толстую цепь, та не давала распахнуться шире: Говард охранял свой терем надежно. Впрочем, любой купец охраняет дом и товары.

К терему вела вымощенная камнем дорожка. Двор был грязен, в лужах после вчерашнего дождя. Возле дорожки плескалась в луже большая свинья, два поросенка тыкали розовыми пятачками в булыжники, пытаясь разрушить дорожку. Гульча обошла их опасливо, даже соступив в грязь, дабы не коснуться нечистых животных. Под дальним забором вольно раскинулся пьяный гридень, от него несло блевотиной. Крупный поросенок, подбирая извергнутое, заодно объел гридню губы, с хрустом сгрызал уши и нос.

На ступенях крыльца двое стражей любовно точили мечи, третий сидел сбоку, деловито бил вшей, разложив сорочку на коленях. Все трое вроде не глазели на прибывших, но когда те приблизились к крыльцу, двое с мечами сразу встали, глаза холодно и цепко пробежали по фигурам гостей.

— Стойте там, — предупредил один властно. — Я узнаю у хозяина, как и что... Не вздумайте быть чересчур умными! Мои друзья не вчера родились.

— Я всего лишь пещерник, — пробормотал Олег.

— Пещерник? — переспросил страж саркастически. — Тогда я — непорочная дева Дана.

Оставшиеся хмуро рассматривали Олега и Гульчу. По тому, как держались, Олег с холодком понял, что оба — профессиональные воины, служили наемниками в Царьграде или Багдаде, продажные, но умелые с оружием. И не допускают ошибок, понапрасну не рискуют.

На втором поверхе распахнулось окно, свежий голос бодро крикнул:

— Впустить гостей!

Двое стражей провели Олега и Гульчачак наверх, взглядом оба показали, что они думают об пещернике и что — о его спутнице, явно отшельнице из той же пещеры.

В большой светлице их ждал крепкий седой старик. Лицо его было, как печеное яблоко, но глаза смотрели остро, живо. Он был в свейской одежде, на поясе болтался крохотный разукрашенный кинжальчик. Старик сделал два шага навстречу, в глазах блестел смех:

— Пещерник?.. А эта дева, несомненно, послушница?.. Хотел бы я хоть одним глазком взглянуть на ваши ритуалы. Небось, со стыда бы сгорел... Ха-ха! Садись, таинственный Олег. И ты, храбрая дева. Я собирался вечерять, откушайте со мной.

Олег ногой придвинул скамью, сел, глаза его цепко держались на Говарде:

— Меня мутит от отравленной еды.

— Обижаешь, — ответил Говард, губы его продолжали улыбаться, хотя в глазах уже появился холодный блеск. Он сел напротив, сказал нерешительно:

— Как я понял, мой посланец не сумел...

— Ему не следовало платить вперед.

— Он был лучшим, — ответил Говард. — Видишь, как рискованно быть купцом в наше время!

— Странными делами занимаются купцы. Говард, наши дороги никогда не скрещивались. У тебя нет повода желать мне смерти. Кто заплатил тебе?

— Ты бы спросил хотя бы, почему !

— Знаю, — отмахнулся Олег. — С дураками связываться не желали, а смелый да рисковый ты один, кто не верит ни в сон, ни в чох, ни в гаданье на лопатке. Так?

— Угадал. Но насчет платы промахнулся. Деньгами не все измеряется. У меня самого златом и серебром сундуки набиты!

— Понятно. Кто заставил тебя?

— Я свободный купец. Мне велеть трудно.

Его глаза смеялись, и Олег напрягался, стараясь покраснеть, сверкал глазами. Пусть думает: разозлил, вывел из себя. Пусть тешится, полагая, что ничего не сказал, никого не выдал. Уже ясно, не состоит в тайном обществе, которое может велеть, сказал и то, что у загадочного противника есть оружие посильнее золота.

— Кто склонил тебя? Почему ты послал человека?

Говард развел руками, улыбка стала шире при тех же холодных глазах:

— Я чту торговые сделки. Если исполню свою часть, моим товарам откроется путь далеко... впрочем, пока не скажу.

— Почему? Все равно ты будешь мертв. Сегодня.

— Или ты, — напомнил Говард.

Улыбка сошла с его лица, стражи чуть придвинулись, их руки застыли на рукоятях мечей.

— Ты зря так делаешь, — сказал Олег настойчиво. — Ты никогда не рисковал напрасно.

— Я всегда выигрывал, — ответил Говард гордо, но в его словах Гульча с изумлением услышала горечь, — я перепрыгивал любую преграду, побеждал любого противника... И лишь недавно понял, к концу жизни, что из трусости выбирал преграды пониже, а противников пожиже... Получилось, что я ухожу из жизни, так и не узнав своей полной мощи! Чтобы ее узнать, надо хоть раз зависнуть пузом на заборе, пытаясь перепрыгнуть, упасть под ударами противника...

— Почему выбрал меня? — хмыкнул Олег. — Перепрыгни гору, поборись с богом! Уверен, ни гора, ни бог не откажутся.

Говард покачал головой:

— Сопляка одолею легко. Бог легко одолеет меня. А ты выглядишь мне под стать. Конечно, я не стал бы с тобой ссориться просто так, я купец, зря ворогов не наживаю... Власть, Олег! Я получу власти.

— Говард, не делай этого, — предостерег Олег. — Мощь и власть — не самое важное. Ты еще можешь посмотреть вовнутрь себя. Ты ведь силен, ты многое можешь! Только ты выбрал простейшие радости. Лишь раб мечтает о власти — он лишен даже свободы, лишь раб мечтает о тысяче баб, горах жратвы и бочках вина — его кормят впроголодь. А ты можешь узнать радости выше!

Говард выслушал внимательно. Задумался, поиграл бровями, сказал буднично:

— Убейте их.

Гульча распахнула глаза, показалось — ослышалась, но Олег в невероятном прыжке уже бросился на Говарда, упал вместе с ним на пол, пропустив над головой просвистевшее лезвие меча. Говард завизжал — Олег до треска вывернул ему руку, вытолкнув купца перед собой, как щит. Пальцы второй руки были на горле Говарда.

Он вскрикнул, стражи замерли с занесенными мечами. Олег попятился, волоча Говарда, уперся спиной в стену. Мечи стражей блестели, воины переглядывались, сопели. Гульча прижала ладони ко рту, до этого тщетно шарила по пустому поясу. Олег сдвинулся вдоль стены, пытаясь приблизиться к ней. Она стояла, как истукан, парализованная страхом, глаза, как блюдца, еще не поняла, что случилось.