Совок 7 (СИ) - Агарев Вадим

Лидия Андреевна сделала глоток, потом встала со своего стула и уселась ко мне на колени. Этот, уже сложившийся за время наших отношений ритуал, соблюдался свято. Теперь еще пара минут и я, стараясь не задевать красивой зуевской головой косяки и стены узкого коридора, понесу её в койку. Когда-то давно и спьяну я таким образом переместил любимую женщину на ложе страсти, и теперь это считается нашей почти семейной традицией.

— Ты знаешь, Евдокия с двумя девчонками из паспортного сегодня уже выдавала в райотделе эти наборы. Но ты был прав, колготок там, ни у кого не было! Ты представляешь, ни у кого!

Лида смотрела на меня с нескрываемой обидой. Как будто это я прибрал себе все эти дефицитеые капроновые изделия, единовременно натянув их на свои волосатые ноги.

— Не переживай, любимая, будут тебе колготки! — расслабленно и тоже в соответствии с традицией, погладил я Лиду по её тугой заднице. — А Дунька, уж ты мне поверь, она, сука, этими колготками подавится!

Глава 23

На службу я утром отправился, отчаянно позёвывая от жениховского недосыпа. Когда сегодняшней ночью я вернулся от Зуевой домой, Лиза, накушамшись тефтелей, уже давно спала, уткнувшись носом в подушку. А, может, и не тефтелями она напитала свой молодой растущий организм. Но, в любом случае, лёжа кверху воронкой и мирно посапывая, на мои передвижения до ванной и обратно, она никак не отреагировала. И пусть, уснул я сразу, но выспаться досыта у меня сегодня не получилось.

— Следствию наше почтение! — жизнерадостно поприветствовали меня сзади, когда я подошел к входной двери райотдела.

— И тебе поздорову, добрый человек! — обернулся я к Гриненко, — Чего весёлый такой? «Запоржец» в лотерею выиграл?

Кивнув через витрину дежурному, мы со Стасом повернули по коридору к лестнице.

— Я вчера Маринке сказал про квартиру! — снова расплылся в радостной улыбке опер, — Она сначала не поверила, а потом, дура, рыдать начала! Пришлось её на Садовую везти. Полчаса на трамвае из наших курмышей в центр ехали. Детей соседке оставили и попёрлись на экскурсию, пока еще светло на улице.

— А чего ты там ей показывал? — удивился я, — Там же пока люди живут!

— Дом показал! — с горделивой снисходительностью, как на недоумка, посмотрел на меня опер, — Походили вокруг него и назад поехали. Но Маринка мне, похоже, так и не поверила. Да я и сам, если честно, тоже до конца еще не верю, что скоро из одной комнаты общаги в трёхкомнатную заселюсь! Что дети без клопов, мышей и тараканов расти будут! И с собственным унитазом!

— И правильно делаешь, Станислав, что не веришь! Верить можно только в победу коммунизма во всём мире, ну и Госстраху отчасти! — поощрительно поделился я с другом просроченным патриотизмом и зашагал прочь от лестницы по своему следственному коридору второго этажа.

Заходить к себе в кабинет я не стал и сразу пошел на оперативку. По пути кляня себя за старческую забывчивость. Зайдя в приёмную Данилина и поздоровавшись с обеими хозяйствующими там дамами, я попросил разрешения позвонить. Антонина промолчала, удостоив меня холодным взглядом несостоявшейся супруги, а античная Валентина Викторовна благосклонно кивнула своей породистой головой.

Набрав по внутреннему телефону кабинет Стаса, я начал считать гудки. Гриненко ответил не сразу, но всё с тем же недавним оптимизмом.

— Забыл совсем, ты зайди ко мне после посещения своего руководства, разговор к тебе есть! — пригласил я старлея и, опять поймав на себе уже задумчивый взгляд Тонечки, опрометчиво подмигнул ей.

— Сергей, а правда, что в наборах кофе должен быть? Растворимый? И, что банка большая? — тактично дождавшись, когда я опущу трубку на аппарат, спросила меня капитальная женщина.

Пришлось делать на лице вместо удовлетворённой ухмылки растерянность и недоумение.

— Да откуда же мне знать, Валентина Викторовна⁈ — удивлённо выкатил я глаза, — Про кофе ничего не знаю, но про импортную ветчину, кажется, что-то слышал.

Подавив в недрах своей совестливой натуры стыд и прочие угрызения достойнейших чувств, я без стеснения продолжил сеять зёрна раздора в трепетные женские души. Женские же души, обманываться были только рады и алчно жаждали подробностей. Про колготки из германской, но демократической неметчины я промолчал умышленно. Поскольку это было чревато. Я опасался немедленного социального взрыва и неукротимых массовых беспорядков в отдельно взятом Октябрьском РОВД. Так как со стороны аттестованных и вольнонаёмных дам райотдела такой реакции абсолютно не исключал. Оно бы и хорошо, чтобы этот взрыв случился, но преждевременная эякуляция народного гнева в мои экстремистские планы категорически не входила. Сопливых, как говаривал в прошлой жизни мой милицейский друг Юра Цаплин, целовать следует вовремя. Иначе полученный результат и удовольствие от него, могут быть смазаны.

— Там еще, вроде бы, индийский чай должен быть и финский сервелат, — неуверенно сообщил я напрягшимся феминам заведомую и бессовестную ложь, — Но вы бы лучше об этом у Зуевой поинтересовались, это же её инициатива.

— Спрашивали уже у Зуевой! — не выдержала и подала голос из своего угла Антонина, — Шипит как ошпаренная кошка и к Капитоновой со всеми вопросами посылает. А еще она говорит, что это была твоя затея с продуктовыми заказами!

— Инсинуации это! Гнусные и бесстыдные инсинуации! Лукавит зачем-то Лидия Андреевна! — не колеблясь, открестился я от роли окормителя Октябрьского органа внутренних дел, — Молод я еще, чтобы такие глобальные вопросы с дефицитом решать! Ты же, Антонина, не побоюсь сказать правду, очень умная девушка! Хоть и необычайно красивая. Ты сама посуди, ну откуда у меня такие связи? Чтобы на весь РОВД, да еще триста наборов?

Возразить на эти неоспоримые аргументы Тонечке было нечем и она с удовольствием промолчала. Но с Валентиной они всё же переглянулись.

— Триста, ты говоришь, заказов? Ты уверен, Корнеев? Что прям триста? — еще больше возбудилась сделавшая стойку Антонина.

— Уверен, Тоня! Точно знаю, что триста и не меньше! — с железобетонной убежденностью подтвердил я только что слитую в уже тлеющие угли дополнительную дозу огнеопасной информации. На этот раз достоверной.

В приёмную постепенно начали набиваться процессуально независимые лица. Народ сегодня был существенно оживлённее, нежели обычно. Тема стихийных обсуждений была одна. И касалась она раздачи слонов личному составу. Дефицитных харчей, то бишь, если уж совсем серьёзно говорить. Никто из следственного отделения вчера оскоромиться не успел и потому в умах следаков Октябрьского РОВД царило мечтательное брожение. В основном гадали относительно ассортимента. Судя по настойчивым упоминаниям о наличии в заказах большой банки импортного кофе, некоторые подробности моего вчерашнего разговора с экспертом Сытниковым таки стали достоянием коллектива. А, стало быть, происходящее полностью соответствовало задуманному мною оперативному мероприятию. В продовольственных дебатах не принимали участия только двое. Лидия Андреевна и я. Молчаливая Зуева стояла, скорбно поджав губы и на пошлые вопросы касательно провианта не отвечала. Изредка и особо настырных отсылая в сад. К Капитоновой, то есть. Я, с отстранённым видом, так же отмалчивался, демонстрируя полнейшее равнодушие и неведение.

— Вы чего тут колхозное собрание устроили? — в приоткрытой двери показался недовольный майор Данилин, — Долго я вас ждать буду? Оперативка уже три минуты, как должна идти, а ну быстро все по местам!

Следователи, недисциплинированно продолжая перешептываться, потянулись в кабинет грозного шефа.

— Лидия Андреевна! — дождавшись, когда все рассядутся, обратился к Зуевой начальник, — Что за суету с этими продуктовыми наборами вы в РОВД устроили? С каких это пор вы взяли на себя функции добытчика?

Данилин смотрел на свою заместительницу с нескрываемым раздражением и, прикурив, ждал объяснений. Лиде пришлось держать ответ.