Нежданно-негаданно (сборник) - Джон Эзертон

Он услышал за спиной шорох и, обернувшись, увидел, как кто-то просовывает под дверь письмо. «А любопытства я, оказывается, еще не потерял», — с иронией подумал он, вскрывая конверт. Это был счет от портного. «Ну, уж это не повод для того, чтобы отложить самоубийство!»

И, как бы желая в последний раз проверить себя, подумал, глядя на свое отражение в зеркале: осталось ли для него в жизни что-нибудь привлекательное? Из того, что сразу пришло на ум, он выбрал только запах поджаренного хлеба и танго «Дождливой ночью». Обязательно надо было вспомнить что-то третье — он был суеверен. Напряг память и начал перебирать все, что приходило на ум, сначала без системы, потом в определенном порядке: люди («Лучше обойти стороной»), его давнишние привычки («Кто не осточертеет себе со всеми этими маниями?»), театр на Авенида де Майо; бильярд в центре, холостяцкие вечеринки, затягивавшиеся далеко за полночь, с сальными разговорчиками и анекдотами, обычно в каком-нибудь из ресторанов галереи Дель Онсе; летние сиесты в лесу близ Ла Платы; книги, в свое время доставлявшие ему столько удовольствия, вроде фантастики — рассказов о машине времени, в которой человек переносится в будущее, а оно оказывается весьма безрадостным. Где же он видел эти книги? Вероятно, в доме у Кармен или у одного из ее маленьких племянников, которым она сразу отдавала их, словно книги эти жгли ей руки.

Вдруг он вспомнил о грузовике, очертаниями напоминавшем белого медведя. Это было давно, еще в детстве. Грузовик принадлежал торговцам пушниной, и Альмейда, когда впервые увидел его, онемел. «Ну, вот и третий!» — обрадовался он, но сразу подумал: «Что из этого?» Попрежнему не отрывая глаз от зеркала, протянул руку, чтобы взять со стола револьвер, через мгновение бросил взгляд на стол и заметил там газету. Или, лучше сказать, заметил в ней объявление в черной рамке (как прежде печатали в провинциальных газетах объявления о смерти):

«Вы считаете, что жизнь загнала вас в тупик, что все против вас и у вас нет выхода, кроме самоубийства? Если вам нечего терять, приходите к нам». «Будто обо мне, — подумал он, — как раз мой случай».

Блажен тот, кто может свалить свою вину на ближнего; увы, у него такой возможности нет. Почему он не поговорил с Кармен, не внес во все ясность, как ему советовал этот левша Хоакин из «Тридцати трех»? Внести ясность! Несбыточная мечта! Кармен говорила: «Можешь во всем на меня положиться». Прекрасная, с нежными, тонкими чертами, всегда победоносно улыбающаяся Кармен, крошечная, но сложенная так пропорционально, что никому никогда не пришло бы в голову назвать ее карлицей, всегда, какую бы дверь он ни открыл, неизменно появлялась из-за нее и преграждала ему путь, легкая, как взмах веера, грациозная, как куколка… Альмейда решительно протянул руку за револьвером — ив этот миг здание содрогнулось от грохота. Он вспомнил: сегодня отдают последние почести скончавшемуся генералу. Пушечный залп словно предостерегал его от опрометчивых поступков, и он отложил револьвер, чтобы еще раз перечитать объявление. Он пробежал его глазами, ни на что особенно не рассчитывая, но когда дошел до номера телефона и до призыва:

«Звоните нам безотлагательно!», сказал себе: «А может, и в самом деле попробовать?» И просто из любопытствапосмотреть, не предложит ли ему жизнь в эти роковые для него минуты что-то необычное, — позвонил. Ему сразу ответили.

— Хотите договориться о встрече? — спросил усталый, спокойный мужской голос. — На этой неделе я занят… разве только вы придете прямо сейчас.

— Сейчас?.. Я могу, — заикаясь, проговорил он.

— Записывайте.

— Минутку.

— Авенида де Майо… — начал диктовать голос. Альмейда записал номер дома, этаж.

— Готово.

— Если не хотите ждать, не задерживайтесь, пожалуйста.

Он взял часы, монеты, лежавшие в пепельнице, кольцо для ключей, подаренные ему Кармен, и, наводя порядок на письменном столе, увидел свою чековую книжку. «Возьму и ее, — решил он. — Умирать, так хоть заплатив долг портному». Мастерская как раз была ему по пути.

Внизу его остановил почтительно-важный портье.

— Сеньорита Кармен оставила для вас конверт, — сказал он Альмейде. — Сейчас я вам его дам.

— Дадите потом, когда я вернусь.

Не успел портье рта раскрыть, как Альмейда уже шагал по улице. Когда он вошел в мастерскую, портной спросил его:

— Показать вам красивый материал?

— Спасибо, мне ничего нового не нужно, — ответил он. — Я пришел только заплатить. Вас это удивляет?

— Нет, сеньор, меня уже ничем не удивишь.

Выйдя на улицу, он увидел свободное такси, взял его и подумал: «Пока мне везет».

Заговорил с водителем об объявлениях, которые печатают в газетах.

— Как, по-вашему, стоит их читать? — спросил Альмейда.

— Моя жена всегда их читает, и вы бы только посмотрели, как ловко она приспосабливает их к делу. Стоит мне пожаловаться, что в доме полно барахла, так она мигом затыкает мне рот фразой из объявлений: «Чтобы иметь, надо беречь», или чем-нибудь в этом роде. А потом напоминает, что благодаря объявлению купила мне электростатический пояс, который я ношу и по сей день…

Таксист был так увлечен своим монологом, что, выехав на Авенида де Майо, при виде потока автомобилей на улице был немало удивлен. Катастрофы он избежал каким-то чудом, а его собрат, уступая ему дорогу, врезался в автобус. Эпизод завершился скрежетом металла и звоном разбиваемого стекла.

Когда Альмейда вылез из машины, он почувствовал, что еле держится на ногах. Сперва салют в честь умершего военного, теперь дорожное происшествие — нет, это уж слишком! После такой встряски у него просто не осталось сил сегодня вечером нажать на спусковой крючок револьвера… Но, с другой стороны, если он доживет до вечера, ему придется снова встретиться с Кармен.

В двенадцать ноль-ноль он уже разыскивал на Авенида де Майо дом, номер которого записал по телефону. Оказалось, что это совсем рядом с театром. «Как в насмешку, — подумал он, — все те же давно знакомые места. Надо вернуться домой». Нет, уж раз пришел, лучше узнать, что ему предложат.

Альмейда поднялся на пятый этаж и на медной дощечке, в которой ему почудилось что-то траурное, прочитал: «Доктор Эдмундо Скотто». Он вошел, и девушка в белом халате провела его в приемную или кабинет, где стен не было видно за книжными полками. За письменным столом, на котором рядом с огромными кипами бумаг виднелась чашка кофе с молоком, сидел старичок в пыльнике. Жуя, он сказал;

— Жду вас. Я доктор Скотто.

Прежде всего бросалось в глаза, что он совсем крохотный («Прямо как Кармен», — подумал Альмейда), но кроме того, он был очень худой и с нездоровым цветом лица.