Варианты будущего (СИ) - Симоненко Юрий

Молчание.

— Что ж, тогда совещание окончено. Можете идти.

Снаружи стоял солнечный летний день. Тёплый лёгкий ветерок пропитан запахами цветов и деревьев, окружавших императорский дворец. Неподалёку шумели фонтаны, щебетали спрятавшиеся от солнцепека среди древесных крон птицы. Ветерок доносил от фонтанов мелкую водяную пыль, которая оседала на широких мраморных ступенях дворца и тут же превращалась в пар.

Спустившись по ступеням, учёный, в сопровождении слуги и двух телохранителей, направился по аллее с фонтанами к месту, где парковались машины министров и советников.

Он размышлял о последних словах Императора. Какие ещё «аргументы»? «Аргументы» генерала — этого старого дуболома? Этот придурок всерьёз думает, что того, кто способен преодолевать миллионы световых лет, может интересовать такая глупость, как война с кучкой дикарей, населяющих крохотную планетку! Или взять графа… Лицемерный мерзавец боится, что привычный ему мир, в котором он — граф, изменится, будет отменено рабство, дураков наконец станут называть дураками, невзирая на их «высокородство»… С первосвященником всё понятно… этот мракобес ни в чём не разбирается, кроме своих священных басен… И мнения этих он — Император — собрался учитывать!

Он считал Императора разумным и небесталанным человеком, — считал искренне, а не потому, что его величество положено превозносить. Учёный был одним из тех, кого Император называл «мой друг». Неужели он станет слушать этих придворных льстецов и воинствующих дураков?! Ведь это исторический момент! Первый контакт! До следующего такого шанса могут пройти тысячелетия!

Учёный сел в полагавшийся ему по чину Министра науки и просвещения спецавтомобиль — большой, тяжёлый, с бронированными бортами и стёклами — и рассеянно кивнул шофёру. Шофёр за разделявшим кабину и министерский салон стеклом учтиво кивнул в ответ, и машина тронулась. Вместе с ним в салоне сидели слуга и один из охранников, так тихо, что учёный их даже не замечал; второй охранник сидел в кабине с шофёром. Прохладный воздух в салоне был свежим, без запахов. Учёный нажал на двери одновременно две клавиши, и расположенные друг против друга бронированные стёкла поползли вниз, наполняя прохладный, свежий без запахов воздух салона коктейлем из ароматов императорского сада, мелодичными трелями и щебетом.

Учёный не зря занимал пост министра. Он не был потомственным графом или князем. Но зато он был гением. Прежде чем стать министром и другом Императора, он успел внести значительный вклад в науку. Одна только теория относительности, разработанная им ещё в молодости — уже достаточный повод внести его имя в список величайших столпов Знания, когда-либо живших. Он уже вошёл в историю и был удовлетворён сознанием этого несомненного факта. Это его удовлетворение не имело ничего общего с удовлетворением, скажем, генерала, успешно разгромившего народное восстание; глубокое понимание принесённой обществу пользы, приближавшей его к процветанию и светлому будущему — вот, что было основанием удовлетворения учёного. Учёный твёрдо знал, что живёт не зря. В науке он сделал всё, на что был способен, и теперь почивал на лаврах. Он старался быть не самым плохим министром, отдавал много сил просвещению: открывал школы и университеты, сумел убедить Императора ввести обязательное начальное образование для рабов и крепостных, создал условия для отбора талантов из среды низших слоёв общества и их дальнейшего роста в подчинённой ему системе образования и науки. И вот, когда все главные дела в его жизни казались завершёнными — теории открыты, семена просвещения посажены, и оставалась одна рутина, ему докладывают из главной обсерватории мирового шара: из межзвёздной пустоты поступает странный сигнал…

Когда машина покинула территорию дворца, и салон наполнился выхлопными газами с улицы, учёный закрыл окна и настроил кондиционер на усиленную вентиляцию. Нажав кнопку связи с шофёром, он распорядился: ехать в Академию наук.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Спецавтомобиль ехал по улицам столицы в сопровождении машин охраны и городских карабинеров. На тротуарах и аллеях в сопровождении опрятных служанок и рабынь прогуливались под зонтиками благородные дамы в лёгких летних платьях всех цветов радуги. На самом деле, дамы не превосходили числом мужчин: кавалеров и респектабельных господ (не говоря уже о многочисленных рабах), но в сравнении с представительницами слабого и вместе с тем прекрасного пола, мужчины, одетые менее ярко, смотрелись бледными тенями, странным образом потерявшими своих хозяев. Глаз сам собой фокусировался на ярком, насыщенном цветом и изящном — на женщинах. Столица всегда славилась обилием красавиц. Учёный задумчиво смотрел в окно, словно рассматривал прохожих дам, но на самом деле он никого не замечал. Все его мысли вертелись вокруг послания и Человека.

Он и не заметил, как оказался посреди большого комплекса Академии, раскинувшегося на территории размером в несколько городских кварталов. Машина остановилась, учёный, не дожидаясь слуги, сам открыл дверь и быстрым шагом направился в центральному зданию, где располагался президиум.

В вестибюле его уже встречали молодой, подающий большие надежды профессор и несколько сотрудников. Профессор руководил проектом с лаконичным названием «Послание», сотрудники координировали отдельные направления проекта. Секретность проекта обеспечивалась принятыми спецслужбами министерства весьма серьёзными мерами предосторожности: официально группа профессора занималась совсем другими делами (достаточно важными, чтобы оправдать прямое участие в них Министра).

— Ну, как продвигается работа? — бросил он на ходу, направляясь к лифтам.

— Есть определённые успехи, господин Министр, — ответствовал молодой начальник проекта.

Они вошли в лифт и вскоре оказались в кабинете профессора. Когда дверь за ними закрылась, учёный перешёл к делу:

— Как скоро Император сможет обратиться к Человеку?

— Эм… Хорошо бы поработать с устройством ещё… пару дней… — осторожно ответил профессор, — всё ещё раз перепроверить… Но, если его величество пожелает сделать это сегодня… то, я думаю, вполне сможет.

— Вы уверены? — мягко уточнил учёный.

— Процентов на девяносто пять, — честно признался молодой профессор. — Мы отправляли контрольные сообщения на специально для этого созданный приёмник-дешифратор по оптоволокну. Дешифратор преобразовал полученные данные в язык Человека и после отправил обратно… Обратный перевод немного отличается от исходника, но вполне понятен…

— Сколько раз повторяли алгоритм?

— Больше сотни. Результат один и тот же: незначительная погрешность…

— Как сами думаете, — спросил тогда учёный, — Человек поймет Императора?

Профессор улыбнулся:

— Он же не умственно отсталый…

Учёный согласился и тоже улыбнулся. Учёному нравился молодой профессор; он напоминал ему его самого в молодости.

— Но, — продолжил профессор, — думаю, будет лучше если его величество в своём обращении не станет употреблять сложных конструкций, которые могут быть поняты двояко… Всё же другой разум…

— Да, конечно, — покивал учёный. — Я ему всё подробно объясню.

— И то, что ответа он не дождётся…

— И это тоже.

Он не сказал Императору о том, что источник послания — стало быть, сам Человек — находился в сотне световых лет от их мирового шара и о том, что это значило…

Тридцать пять-тридцать семь лет — такова средняя продолжительность их жизни. Самому старому долгожителю сейчас сорок восемь и это — дряхлый, уже выживший из ума старик. Учёный как никто другой понимал, чтó такое скорость света — какой это жестокий стражник, вставший между мирами. Учёный не надеялся на то, что контакт с пришельцем состоится при его жизни, но он не стал сообщать об этом его величеству.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он не солгал, просто не сказал всей правды. Иначе вряд ли ему бы позволили тратить огромные средства на этот «бесперспективный» проект. «Бесперспективный», разумеется, в понимании таких дураков, как граф, или как генерал. Он не солгал, когда сказал о том, что Император войдёт в историю как пригласивший Человека быть гостем в их мире. Да, не он — нынешний Правитель Мира — примет звёздного странника. Эта честь достанется одному из его дальних потомков — даже не правнуку. Но учёный не сомневался в том, что эта далёкая встреча принесёт благо всему его миру. Возможно, что их потомки даже станут бессмертными… как Человек. Учёный понимал: чтобы странствовать меж звёзд, нужно быть, если не бессмертным, то уж точно древним, как сам мир. Он сказал Императору о перспективе присоединения к Империи других мировых шаров… но, разве Империя, в которой будет править его потомок, не будет той же Империей?