Случай из жизни государства (Эксперт) - Александр Хабаров

Огороженный мир, где, с одной стороны, было голодно, холодно и опасно, а с другой - спокойно и в меру сыто, - этот мир исчез, остался за колючей проволокой.

Перед Подкумком развернулся во всю свою ширь другой мир - бесконечная земля, снег и лед, деревья и болота, птицы и звери, тропы и нехоженые места. Оглянувшись на неприступный предзонник, Подкумок мяукнул ещё раз машинально, зная уже, что никто не придет на его зов - и, прихрамывая, побежал по снегу в сторону едва видной за полем черной полосы соснового бора.

СУВЕРЕННЫЙ ЧУРАН

- Халда! Шартым!

- кричал, бегая по бараку с наганом, Эльхан Пихуев. Он никак не ожидал такого раскурдая, не думал что русские овцы будут бунтовать и резать всех подряд: вроде тихие были, пахали, бараны, на папу Карло.

Полчаса назад Пихуев пристрелил своего земляка Жадабова: случайно, наган будто сам пальнул, но Эльхан сказал землякам:

- Перды кизяк. Оперчасть бухлы. Сука, михидлям...

Жадабов, с огромной кровавой дырой на месте левого глаза, лежал на шконке. Правый глаз был открыт и смотрел искоса на всех, кто обращал на него внимание.

Но мало кого интересовало мертвое тело. Чуранцы бегали вслед за главарем от окна к окну. В бараке поднялась густая пыль: в бригаде жили без шнырей, все были блатными, никто не хотел махать веником и тряпкой, считал западло. А русских Монгол к чуранцам в бригаду не пускал.

Ничего нельзя было разглядеть сквозь покрытые морозными узорами стекла. Что-то происходило в зоне, ясно, раскурдай. Но пока только обвалившаяся после артиллерийского удара Коржа крыша напоминала об изменившейся с утра обстановке. Сквозь несколько проломов в потолочном перекрытии в барак начал проникать ползучий мороз.

Вокруг барака никто не бегал, никто не штурмовал его: как будто чуранцев и не было вовсе.

- Хасан, бля, биркурюк

округР1аракаР=иктоР=еР1егалЬ =иктоР=еРHтурмовалР5гок :акР1удтоРGуранцевР8Р=еР1ылоР2овсеЮ

- %асанЬ 1ляЬ 1иркурюкS!

- позвал Эльхан Хасана Пиропо

ва, шустрого молодого чуранца, всегда все знавшего о зоне.

- Паплакат, усос... Мочибей хильдяк, - согласился Хасан

- Гилям манда урлы.

Он пошел в уборную, открыл замороженное окно и выпрыгнул в локальный дворик. Это было его ошибкой: он даже не огляделся по сторонам. И когда стал отряхивать снег с ботинок, притопывая и напевая шутливую чуранскую песенку "Вжики-втыки", тут-то и настигла его пагуба в лице "обиженного" Гули Докукина.

Гуля ударил Хасана локтем правой руки - по левой скуле. Это действие было разрушительным: челюсть молодого чуранца треснула сразу в нескольких местах, а нос оказался свернутым. Хасан упал в снег возле окна.

Он и хотел бы попросить пощады, но не мог ничего сказать: боль захлестнула его, потащила в бессознательную темноту. Он даже не успел разглядеть склонившегося над ним лица Марьиванны.

- Готов декханин, не боец уже, - сказал Бусыгин-Марьиванна, оглядев Хасана. - Ты, Георгий, кажется, всю челюсть ему раскрошил...

- Это что! - стал невовремя хвастать Жора. - Я, когда служил, одному сержанту ногу сломал кулаком - а на ноге знаешь какая кость?

Они оттащили Хасана за угол чуранского барака и чуть присыпали его снежком, чтобы не сразу было заметно: человек это лежит или, может, бревно... Затем вернулись к окну и присели за пирамидой из семи-восьми старых шконок, приготовленных к сдаче в металлолом.

Эльхан надеялся, что Хасан принесет ему добрые вести: можно было бы напасть на русских сзади, порезать человек двадцать и вернуться в барак: пусть попробуют взять, зубами загрызем! А ещё лучше к санчасти подобраться, она близко, старую докторшу, Пионерку, пленить. Посадим в зиндан под барак, место есть, человек двадцать можно запихать. Потом требования объявим, вертолет попросим и мешок с деньгами - сколько в мешок влезет? - в Чуран полетим как герои...

Хоп, сука буду, партач лукум! Хасан монгеге ёп! - заорал Эльхан. Жумбат! Харды мудю!

- AогласилсяР

- согласился Жумбат и гордо оглядел притихших земляков.

Эльхан пошел в уборную и вновь открыл окно, через которое "нырнул" в зону разведчик Хасан. Он был осторожней: высунул голову на мороз, огляделся по сторонам, пощупал наган в кармане бушлата.

Никого не было вокруг. Где-то вдали слышался грохот (бунтовщики ломали что-то), раздавались неясные крики. Еще дальше, за зоной, за тайгой возникло и нарастало странное стрекотание - будто работала швейная машинка.

Эльхан перебрался через подоконник, ступил в утоптанный снег, заглянул за угол барака: там лежало какое-то бревно, присыпанное снегом, вроде, не было раньше? Эльхан отвернулся: бревно так бревно, что за дела? - и хотел было направиться в сторону калитки, но не успел сделать даже пол-шага.

Гуля-Жора Докукин ударил его стальной полосой, выломанной из локального ограждения. Удар пришелся по правому колену, и Эльхан упал как подкошенный, на спину. Правая рука, выпустив рукоять оружия, сама собой выскочила из кармана и в паре с левой метнулась к колену, охваченному огнем боли.

- Ох, биля... А-а-а, мат твоя... у-у-у... - завыл Пихуев.

Марьиванна добавил чуранцу, чтоб не орал, обломком кирпича: бил в лицо, чтобы крови было побольше, давил на психику.

Гуля, которому несколько раз приходилось обслуживать главаря чуранцев по полной петушиной программе, размахнулся и хотел вообще вбить голову ненавистного "зверя" в снег и в землю, но Бусыгин остановил его.

- Не спеши, поговорим с ним, - сказал Марьиванна и взял

Эльхана двумя пальцами за подбородок.

- Шалты, пидор... - простонал чуранец, едва шевеля окровавленными губами и ворочая прикушенным языком. - Макар хурдя... Шалты, мудю...

- Ага, мудю! - сплюнул в снег Гуля. - От пидора слышу... Отмучилась, сука... Что он может сказать? Ну-ка, Сергеич, карманы проверь у него...

Бусыгин ощупал ватник и сразу обнаружил наган. Он торжественно, словно археолог, вытащил оружие и показал Гуле.

- Ствол! - обрадовался Гуля. - Все! Теперь живем!

Он взял у Марьиванны наган, осмотрел его. Патронов было пять: два Эльхан израсходовал, ранив зека Шитика и убив земляка Жадабова.

- Зер гут, - довольно объявил Гуля. - На всех хватит. - На, подержи пока... - он бросил наган Бусыгину.

Бусыгин с лету подхватил наган, а Гуля снова взялся за

стальную полосу.

- Ты чего? - спросил Бусыгин.

- Как чего? - удивился Докукин. - Буду мочить зверя.

- За что?

- За все хорошее! - обозлился Гуля.

Бусыгин открыл рот, но больше ничего не успел сказать: бывший десантник и таксист, а ныне обиженный, петух и чушок Георгий Михайлович Докукин размахнулся, словно лихой казак, и опустил на голову Эльхана Пихуева свой чуть заржавленный "меч". Что-то хрустнуло и чавкнуло, ноги чуранца дернулись раза два - и он перестал существовать как единица человечества.

Бусыгин поморщился и отвернулся. Жора-Гуля был, однако, спокоен будто ему каждый день приходилось приводить в исполнение смертные приговоры чуранцам. Он взял мертвого Эльхана Пихуева за ноги и потащил его за угол, положил рядом с живым ещё Хасаном Пироповым.

- Ну, че, пошли к зверям домой - поглядим, какие они без головы, ха-ха! - предложил Гуля, вернувшись к Бусыгину. - Давай-ка сюда ствол...

- Давайки у Майки... погоди, я сам хочу. - Бусыгин еще

раз осмотрел наган. - Ну что, как тут бабахать? Курок нажимаешь - и все?

- И все, - подтвердил Жора-Гуля. Ему хотелось самому

пострелять, но все же он понимал, что Бусыгину с его здоровьем наган нужнее. Сам же надеялся на кулаки и ноги: вроде здоровье было еще, хоть давила его зона из тела, как пасту из тюбика...

Они обошли барак. Дверь была заперта. Тогда Гуля, разбежавшись по грязноватому снежку, подпрыгнул и обеими ногами ударил в окно рядом с дверью. Упал в снег - и тут же вскочил, отшел в сторону.

Из разбитого окна, словно каркающее и хлопающее крыльями воронье, вылетели слова:

- Мохряк растум! Гигра ухлюп, гигра мохряк! Эльхан, усос, жване-шенде!

И тут же высунулась усатая, покрытая на щеках недельной щетиной, морда с толстыми красными ушами, прилепленная к худому, непропорциональному телу. Это был Салах, земляк Эльхана. Только он разговаривал с Пихуевым - ну, почти на равных.

Бусыгин поднял наган, прицелился - и нажал курок.

Пуля попала Салаху в рот, выбила золотые зубы и, изменив направление, вошла в мозг - странно маленький в такой большой голове. Салах упал на подоконник и как бы переломился пополам, подобно скатке на солдатском плече. В ту же секунду подскочивший Гуля вытянул тело Салаха из окна, бросил в снег и, встав на него, прыгнул в окно. То же самое проделал Бусыгин. Он все время поглядывал на наган: боялся, что тот может выстрелить сам.

Вскоре в чуранском бараке усилился шум, крики. Грянул ещё один выстрел.

МОСКВА

СМОТРИНЫ С КАТАФАЛКОМ

Некрасивая секретарша-студентка Лида сделала Зубкову минет и удалилась: он отпустил её пораньше. Да без неё и вовсе можно было обойтись: все эти "базы данных", эта показуха для чересчур любопытных, не требовали много времени: Зубков сам справился бы за пол-часа. Можно было бы и девку посимпатичней найти, но уж больно безотказной была Лидочка, эдакая телочка-страшилочка с колокольчиком на тонкой шейке, такой слабой шейке с пульсирующей жилкой... обхвати вот так, большим и указательным пальцем, да....