Операция «Кронштадт» - Василий Анатольевич Криптонов

Чокнувшись, мы выпили. Мишель поморщился и закашлял. Я подумал, не заказать ли в номер закуску. Но тут же рассудил, что Мишель вырубится раньше, чем её принесут, а мне и так нормально — во-первых, и пить много не собираюсь — во-вторых.

— Что случилось? — спросил я.

Мишель с трудом сфокусировал на мне взгляд. Секунд десять отчаянно ловил мысль по всей своей окутанной туманом голове, потом выпалил:

— Она не настоящая!

— Очень хорошо, — кивнул я. — А кто?

— П-п-полли.

Я налил ещё, но поднимать стакан не спешил.

— В каком смысле — не настоящая?

— Она со мной разговаривает!

— Да брось. Она разговаривает всегда и со всеми.

— Ты-ы-ы… не дослушал!

— Извини. Продолжай.

— Она разговаривает о книгах. И… и о книгах. И ещё — о других книгах…

Аргумент был сильный. Истинная госпожа Нарышкина в книгах читала только заголовки и аннотации, насколько я мог понять. Это ей было необходимо, чтобы изредка в разговоре обронить название модного романа.

— Она совсем другая, — продолжал Мишель. — И ей со мной интересно. И… И вообще…

— Полли — это Полли, — сказал я. — У неё семь пятниц на неделе. Ну захотелось ей на время поездки превратиться из светской львицы в книжного червя. Ничего такого…

— Её подменили, — настаивал Мишель. — Я сомневался. Но теперь — уверен!

Я мысленно костерил всю изученную вселенную на чём свет стоит, когда в дверь вновь стукнули. На этот раз — аккуратно, тихонько.

— Извини, — сказал я и встал.

Мишель охотно извинил. Он схватился за стакан.

На этот раз я открыл дверь, не спрашивая, кто там, и увидел хорошо знакомую мордашку Аполлинарии Андреевны.

— Очень хорошо, что ты зашла, — прошептал я и выскользнул в коридор, прикрыв за собой дверь. — Анна, послушай, я всё понимаю, но тебе необходимо вспомнить, чему тебя учили. Как изображать Полли правильно. У меня сейчас в номере сидит пьяный Мишель, которому ты совершенно вскружила голову! Это бы ещё ладно, но он уверен, что тебя подменили. Потому что настоящая Полли никогда бы не стала так увлечённо рассуждать о литературе…

Говоря, я наблюдал за изменениями лица «Полли». Но изменений не было. Что странно. Потому что великая княжна уже бы опустила взгляд, покраснела, побледнела, пролепетала бы, что она — бесполезная бездарность, может, даже ударилась бы в слёзы. Однако она смотрела на меня широко раскрытыми глазами и улыбалась. А потом — потом зазвучала негромкая нежная музыка. И я осекся.

— Стоп… Что?

— Да это же я! — Полли — настоящая Полли! — хихикнула. — Не узнал? Решила сделать тебе сюрприз.

— Сюрприз?! — задохнулся я. — Ты как тут… Тебя же охраняют!

— Да ну их! — надула губы Полли. — Право, мне это ужасно надоело. Столько времени прошло — и никаких покушений! Я решила дать похитителям хотя бы шанс!

Слово «дура» дрожало у меня на губах, готовое сорваться.

— Полли… Ты понимаешь, что на кону — твоя жизнь?!

— Ах, ну к чему им моя жизнь? — отмахнулась Полли. — Не волнуйся, Костя. Насчёт шанса я пошутила. Дождалась, пока маскировка спадёт, и по улице шла в своём натуральном виде.

Доля правды в её словах была. Полли как таковая не должна интересовать похитителей. Ну, по крайней мере, тех, которых мы все с нетерпением ждём.

— Я уже как будто бы сплю, — сказала Полли. — Ночью ко мне никто не станет заглядывать, чтобы не потревожить сон. А что там с Мишелем? О чём ты сейчас говорил?

Невероятным усилием воли я заставил себя успокоиться и посмотреть на ситуацию свежим взглядом. Конечно, Полли нужно возвращать на пост как можно скорее. Но… Но, может, сначала её можно немного использовать в своих целях?

— Ты должна поговорить с Мишелем, — решился я. — Пусть он убедится, что ты настоящая. И объясни ему, что в таком возрасте начать напиваться каждый день — это очень скверная инвестиция в будущее. Скажи, что ты такое времяпрепровождение категорически не одобряешь.

— Вообще-то я приехала для того, чтобы повидать тебя, — надула губы Полли. — У меня не так много времени, чтобы тратить его…

— Я тоже очень рад тебя видеть, — перебил я. — Но, пойми. Мишель…

— Поняла, — закатила глаза истинная и беспримесная госпожа Нарышкина. — Показывайте своего Мишеля, господин Барятинский.

* * *

Пока я сидел в коридоре на подоконнике и ждал Полли, из своей комнаты вышла Надя и села рядом со мной.

— Дамы не сидят на подоконниках, — лениво заметил я.

Спать хотелось до ужаса.

— Воспитанные молодые люди — тоже, — отметила Надя и положила голову мне на плечо. — Костя, я так устала…

— «Объект» даёт жару? — усмехнулся я.

— Нет, она вообще почти не разговаривает. Наедине со мной ведёт себя так, как привыкла. Да и я боюсь лишнее слово сказать. Всё-таки кто я, и кто она…

Я молча приобнял сестру, та закрыла глаза. Вздохнула:

— Домой хочу.

— По Вовке соскучилась?

— Фи, какой ты…

— Да ладно. Чего там у вас? Серьёзно всё?

Надя молча дёрнула плечом. Я вздохнул:

— Ну, ты же понимаешь…

— Костя, я всё понимаю!

— Рассказала бы «объекту». Она бы увлеклась. Княжна и мастеровой — представляешь, какой сюжет? Почти как в книжке…

— Костя, мне лень и неудобно бить тебя локтем в живот.

— Сочувствую…

Посидели немного молча. Хорошо так было. Спокойно. И даже почти не нужно притворяться. И вот на этом «почти» мне вдруг стало так тяжко, что хоть вой. Ну с кем я в этом мире могу полностью расслабиться и быть собой? Да ни с кем. Вот оно — проклятие попаданца. Всю жизнь ты — свой среди чужих. Даже если эти чужие становятся родными.

— А кстати, почему ты тут сидишь? — спросила Надя. — Ты ведь один живёшь.

И тут дверь моего номера открылась. В коридор вышла Полли.

— Ну как? — шёпотом спросил я.

— Уснул, — отозвалась Полли.

Надя подняла голову, широко раскрыла глаза. Перевела взгляд на дверь в свою комнату, на Полли, опять на дверь, снова на Полли.

— О, Надин, рада тебя видеть! — Полли небрежно исполнила книксен. — Скорее бы всё это безумие закончилось, мы могли бы куда-нибудь сходить вместе…

— Полли?! — сдавленно выкрикнула Надя. — Ты что здесь делаешь?

Она вскочила, я тоже поднялся на ноги.

— Зашла в гости. Ты не рада? — надула губы Полли.

— Я… Рада, но… Это…

Я бы сказал, что это. Но, боюсь, услышав такое словечко, обе дамы грохнулись бы в обморок. Поэтому я немного перефразировал:

— Опрометчивый и неразумный поступок. Но что сделано — то сделано. Ты убедила Мишеля, что ты — это ты?

— Приложила все усилия, — проворчала Полли. — Однако, учитывая его состояние, я