Браслет - Владимир Плахотин

       - Вовочка, да какие спички?! - вскричала Настя в истерике. - Ты же волшебник! Вспомни! Ну?

       Боже! Какой дурак! Ну конечно! Конечно, я всё вспомнил! Это ж надо так расслабиться!

       Яркая лампа вспыхнула под потолком. Свет ударил по глазам и я зажмурился. Настя с плачем кинулась мне на шею.

       - Господи! Страшно-то как! Домой! Поехали домой! - причитала она как в бреду.

       Удар страшной силы потряс наше утлое строение. Вода хлынула на нас, просочившись сквозь тряпичные стены. Просто удивительно, как они до сих пор сдерживали натиск стихии.

       "Как"-"как"! Уж ясней некуда - "как"! Пора заканчивать затянувшийся уикэнд.

       - Сезам! Надеюсь, ты понял, что от тебя требуется?

       Сезам, конечно, умный мальчик. На экране нарисовалось изображение Настиной квартиры и мы поспешно впрыгнули туда, как только открылся проход.

       Солнце пялилось прямо в глаза. Оттого я и проснулся. Всё-таки приятно опять оказаться в знакомой уютной обстановке, а не на берегу взбесившегося моря, за несколько часов до этого такого ласкового и умиротворяющего. Да, к тому же, среди ночи.

       Насти рядом не оказалось. Я прислушался. На кухне что-то шипело и оттуда доносился приятный запах жареного. Ага! Хозяюшка моя готовит завтрак. Приятная волна подкатила к самому сердцу и обволокла его.

       Видимо, она каким-то образом уловила, что я очухался. Дверь распахнулась и сияющая Настя вошла с подносом в руках.

       - Доброе утро, котик мой! - приветствовала она меня, как ни в чём ни бывало. - Кофе в постель!

       На лице её не было и следа ночных страхов. Ну и слава Богу!

       Коротенький цветастый халатик едва прикрывал её попку. Когда она нагнулась, чтобы поставить поднос на столик, стоявший возле дивана, халатик охотно открыл моим глазам аппетитные округлости. Я не удержался, чтобы не протянуть руку в указанном направлении. Настя лукаво покосилась на меня и вильнула бёдрами:

       - Разбойник! - она легонько шлёпнула меня по руке и присела рядом на край дивана. - Кушать бум?

       - Бум! - в тон ей ответил я, опять запуская руку под халатик.

       - Миленький, ты меня не заводи... - В глазах её мелькнул сладострастный огонёк. - Я и так... Надо прежде заняться делом...

       - Каким это делом? - спросил я, но руку не убрал.

       - А ты уже и не помнишь? - Она взяла мою руку и приложила к своей щеке, лишив меня возможности продолжать "интересное" путешествие. - А как же деньги?

       - Ах, да... - легкомысленно отозвался я. - А я как-то...

       - Надо, Федя, надо! - стрельнула она глазами. - Там, наверное, уже с собаками рыщут.

       - Пусть рыщут... - Другая рука полезла под халатик.

       - Вот неугомонный! - подскочила Настя, погрозив пальчиком. - Вставай! Есть будем!

       Я опустил ноги с дивана и наклонился над подносом:

       - А чем это у нас так... м-м!.. вкусно пахнет?

       Настя знала и эту мою слабость: на тарелке источала нежнейший аромат жареная картошка! К этому блюду я, прямо-таки, ужасно неравнодушен!

       - Минуточку!..

       Нащупав ногами тапочки, я кое-как втиснул себя в них и нетвёрдой походкой продефилировал в сторону ванной. Настя с улыбкой поглядывала мне вслед, колдуя над подносом.

       Приведя себя кое-как в порядок, я заглянул на кухню, убедился, что чайник уже вот-вот поспеет и, удовлетворённый, вернулся в комнату.

       - Ты бы оделся, - с улыбкой молвила Настя. - Неровён час - нахлебник заявится, начнёт задавать ехидные вопросы.

       - Хай себе задаёт. - Я сладко, с хрустом потянулся и, не торопясь, стал облачаться. - Чай, не маленький. Соображать должон. А чего это его не слыхать? Напрокудил, что ли?

       - Вот именно. Глянь-ка сюда. - Настя указала на угол возле кресла, где мы перед отбытием свалили в кучу деньги и драгоценности. Деньги были на месте, а вот коробочки с дорогостоящими безделушками исчезли.

       Я удивился:

       - Спёр?

       - Больше некому, - пожала она плечами. - Воры к нам не заглядывали.

       - А ему-то они на кой?

       - Как "на кой"? Домой же собирается. При его-то амбициях, небось, найдёт применение.

       - На ушах соплеменников развешивать? - усмехнулся я и махнул рукой: - Его проблемы. Только как он собирается туда попасть? Да ещё и с багажом?

       - А помнишь, он как-то обмолвился, что рассчитывает на тебя? Имей в виду! - Настя явно ехидничала.

       - А мы адреса не знаем.

       - Не беспокойся - растолкует! - заверила она.

       Сказать по-честному, эта тема вызывала у меня зевоту. Мне было абсолютно наплевать, что там затевает лопоухий "диктатор". Я и разговор-то поддерживал только затем, чтобы Настю не обидеть. Уж очень близко к сердцу воспринимала она всё, что касалось Лори.

       - Ну, коли так, - постарался я мягко увести разговор в другое русло, - будем ждать развития событий.

       Из кухни послышался протяжный свист.

       - Вот и чайник закипел! - вспорхнула моя хозяюшка. - Признавайся - тебе чаю или, может, кофе?

       Я подумал и глубокомысленно изрёк:

       - Уговорила: давай кофе. Только позабористей.

       Настя уступила настойчивым призывам, доносившимся из кухни, а я, возбуждённый ароматом, исходящим от тарелки, принялся за методичное уничтожение её содержимого.

       Смешно сказать, но с моими теперешними возможностями я мог бы разговеться и чем-нибудь поэкзотичнее: ну там омарами в серной кислоте или, скажем, анчоусов с крабами на нафталине. Но я буквально пищал от жареной картошки! Одно мне было непонятно: почему вкус Настиной картошки так мало отличался от той, что готовила моя покойная матушка? Откуда Настя могла знать секрет именно её приготовления? Ведь, как известно, у каждой хозяйки свои рецепты и привычки даже в приготовлении такого несложного блюда. И, естественно, вкус у каждой из них получается свой, хоть немного, но отличаясь от других. А тут прямо-таки поразительное совпадение! Надо будет непременно поинтересоваться. Хотя, в принципе, и так ясно: чудеса - это по части браслета.

       А пока, думал я, уплетая лакомое блюдо, давай всё-таки прикинем, что же в итоге мы имеем на день сегодняшний?

       Ну, во-первых, и это, пожалуй, самое важное, за последние полтора суток исчезла проблема хлеба насущного. И, надо полагать, исчезла навсегда. Это греет душу. И вовсе не потому, что я мечтал стать богатым и, наконец, им стал. Нет, богатство само по себе не было самоцелью. Было лишь желание избавиться от досадной необходимости ежедневно обеспечивать себе сколько-нибудь сносное существование. И эта необходимость отбирала уйму полезного времени, которое можно было использовать на чисто творческую работу.