Просто друзья - Робин Сисман

Раздалась медленная барабанная дробь. Актеры прекратили свои пантомимы — все, за исключением монаха, который продолжал молиться, обратив лицо к чудесному небу. Что это? Кажется, дождь собирается? Барабан ускорил темп, грозная молния сверкнула нежным золотом, и рисовые зерна — настоящий рис — посыпались на сцену. О да — урожай. Освобожденные от своего вялого транса, актеры запрыгали и закружились в яростном танце, а летящий сверху рис попадал в луч софита и обращался в дождь из золотых самородков. Взлетали саронги, раздувались рубашки, барабан исходил бешеным крещендо. Прошло добрых пять минут этого безумия, и актеры помчались за кулисы, остался один монах, безразличный к золотому дождю, бьющему его по голове. Фрея вспомнила, что пьеса называлась «Зерна истины».

Барабанный бой внезапно прекратился. Воцарилась мертвая тишина — Фрея слышала, как стучала кровь у нее в ушах. Публика затаила дыхание. На сцену вышел Бретт, в желтой набедренной повязке, с деревянными граблями на плече. Фрея подалась всем телом вперед. Он медленно прошелся по сцене, опустил грабли на землю, после чего под звуки невидимой флейты принялся собирать рис в кучи, образуя на полу узор. Бретт работал с полуопущенной головой, с сосредоточенным лицом и обращенным в себя взглядом. Золотистый свет падал на сцену под острым углом, создавая резкие светотени. Тело Бретта покрывал золотистый грим, подчеркивающий каждый мускул. Вот эта часть представления на самом деле эффектна, с удовлетворением подумала Фрея. Очевидно, ее мнение совпало с мнением большинства, поскольку все с неотступным вниманием следили за Бреттом, собиравшим рис в приятный для глаз спиралевидный узор. Оказавшись наконец у края спирали — прямо перед зрителями, он выпрямился и закинул грабли на плечи. Ударил барабан, из-за кулис появились артисты и, преисполненные достоинства, встали, взявшись за руки, в ряд перед публикой по обе стороны от Бретта. На этом спектакль закончился.

Маленький зал взорвался аплодисментами, актеры заулыбались и сразу стали выглядеть лет на десять моложе. Фрея тоже громко захлопала. Она сидела, едва ли не самая высокая в своем ряду, и не спускала глаз с Бретта. Увидев ее, он растерялся от радости и поклонился несколько преждевременно, чтобы спрятать лицо. Фрея рассмеялась от восторга.

Сцена опустела, свет погас, зал наполнился гулом голосов, зрители вставали с мест и, обмениваясь впечатлениями, направлялись к выходу. В зале в основном была молодежь — друзья актеров и их коллеги, однако Фрея заметила и несколько пожилых, нарядно одетых пар, видимо, родителей выступавших, гордившихся своими чадами. Были в зале и профессионалы от искусства. Фрея присоединилась к массовому исходу, прислушиваясь к отзывам, чтобы сообщить их Бретту.

— …Неудивительно, что спектакль шел без антракта, все остались бы в баре…

— …Вот что я называю театром. Такое ощущение, будто меня основательно прочистили…

— …Бедный малютка Бэзил так никогда и не поймет, что меньше не всегда лучше…

— …Я не сержусь на тебя, Дебора. Просто хочу узнать, почему ты заказала столик на десять тридцать, если знала, что спектакль закончится в девять тридцать…

Да уж, придется что-то придумать самой.

Добравшись до фойе, Фрея нырнула в дамскую комнату посмотреться в зеркало. Светлые потертые джинсы отлично сочетались с безукоризненно белой футболкой и минимумом косметики. Фрея предпочла стиль, который больше соответствовал девочке-подростку, чем взрослой эффектной женщине. Был ли правильным ее выбор? Отражение в зеркале улыбалось ей глуповатой улыбкой, совсем как у подростка. Фрея отвернулась от зеркала, смущенная охватившим ее волнением. Господи, он был всего лишь мужчиной.

У служебного входа болтались двое ребят — что-то вроде охраны. Она назвала свое имя, и через несколько секунд выскочил Бретт, еще не успевший переодеться, сияющий и радостный, буквально сочащийся адреналином. Она не успела еще его поздравить, как он заключил ее в объятия.

— Ну разве не классно?! — настойчиво спросил он.

От него пахло гримом, потом и возбуждением. Его кожа была горячей и скользкой.

— Потрясающе, — произнесла она, задыхаясь, и, набрав в грудь побольше воздуха, повторила: — Потрясающе!

— Я глазам своим не поверил, увидев тебя. Думал, ты не придешь. Послушай, я буду готов через пару минут. Мне надо собрать рис, помочь с уборкой и все такое. Подождешь?

— Возможно, — сказала она улыбаясь.

— Мы все идем к «Джулио» праздновать. Я мигом. — Он заскочил обратно, но в дверях остановился, оглянулся на нее, окинул горящим взглядом: — Не уходи.

Фрея покачала головой. Она не смогла бы, если бы и захотела.

«Джулио», тесная студенческая пивнушка, видимо, была излюбленным местом актеров во время репетиций. Хозяин тепло приветствовал завсегдатаев. Актеры, побросав сумки, с шумом принялись сдвигать столы, а Фрея тем временем подошла к бару и заплатила за две бутылки шампанского, после чего вернулась и села рядом с Бреттом. Его волосы, мокрые после душа, блестели. Все говорили разом, но слов было не разобрать из-за музыки. Играли фламенко. Пронесся слух, будто Гэл Принц сошел со сцены. Или Камерон Макинтош? Нет, Камерон Диас. Да нет, Камерон Диас снимается в Неваде. Кто-то видел фотографию в журнале. Но как бы то ни было, кое-какие газеты прислали критиков. Чего там ждать в обзорах? Боже, так не хочется об этом думать!

Принесли шампанское, парни возбужденно зашептались, откуда, мол, и, когда официант указал на Фрею, все взгляды обратились к ней, затем к Бретту.

— Это Фрея, — представил ее Бретт. — Она пришла на наш спектакль.

Наступила неловкая пауза. Фрея поняла, что ее широкий жест был неверно истолкован. Она как бы отделила себя от остальных — себя, более богатую, достигшую в жизни большего, чем они, — эдакую добрую мамочку. Фрея поторопилась поднять бокал.

— Вы великолепны! — воскликнула она, обведя взглядом множество неотличимых друг от друга юных лиц. — За… — она запнулась, память сыграла с ней злую шутку, — за «Зерна истины»!

Тост был встречен дружным радостным гвалтом, зазвенели бокалы, и у Фреи отлегло от сердца.

— Эй, ты молодец, спасибо. — Голос Бретта понизился до жаркого шепота, щекотавшего ей ухо. Она повернула голову. Его глаза были так близко. Ворот распахнут. Рубашка сбилась чуть набок, обнажив гладкую карамельную кожу плеча. Она хотела его. Хотела прямо сейчас.

— Я тебе тоже кое-что приготовила, — сказала она и полезла в сумочку. Фрея потратила больше часа, рыская по полкам в поисках идеального подарка. Она хотела купить второе издание самых лучших бродвейских пьес, когда на глаза ей попалась автобиография Энтони Хопкинса. После длительных раздумий и неоднократных фальстартов она надписала ее: «Для Бретта, в ночь премьеры, одну из многих. Фрея».