Слава для Бога - Дед Скрипун

— Развязать?... — Задумался Мужичек. — А драться не будешь? Вам людишкам веры нет. Вы на обиду скоры.

— Не буду. Зачем мне. Я драться не люблю. — Славуня сделала честные глаза. — А вы кто, вообще?

— Я Филька — домовой, а он Светозар — светляк с кромки. Сбежал оттуда, теперича у меня прячется. Боится, что назад возвернут, не нравится ему тама. — Мужичек подошел ближе и склонился над девушкой. — А ты сама-то кто такая будешь, и какими такими коврижками, тебя сюда заманили?

— Славуня я, невеста бога Богумира. — Решила девушка повысить свою значимость перед новыми знакомыми. Одно дело просто человек, а другое избранник божий, другое отношение. — Шла к бабуле, с внучком ее поговорить. Уговорить быть поласковее, не обижать старушку.

— Это с кем поговорить? Это с Лихом что ли? Сдурела девка совсем? Страх потеряла? — Филька выпучил глаза, но внезапно сел на корточки и схватившись за живот захохотал. — Вот уморила... Бабуля... Это же надо так обозвать... Первый раз слышу, что бы так кикимору величали. Ведьмой слышал. Образиной слышал. Чучелом слышал, даже навозом болотным разок называли, было дело, но вот что бы бабулей!.. Не, не было такого на моей памяти. Ты бы ее еще милашкой назвала...

— Хватит. — Рявкнул на него светляк. — Чего разошелся-то. Тут дело сурьезное. Ноги надо уносить, пока старуха с внучком не заявились. — Он задумался. — Чего с девкой-то делать? Видела она нас тут. Сдаст. Как пить дать сдаст...

— Делов-то. — Пожал плечами домовой. — Развяжем, да с собой возьмем. Там под кривой елью, я нору барсучью видел. Кикимора с Лихом барсучий дух не переносят, не сунуться. Там укроемся, да переждем чутка, пока все не успокоится. Затем тропинку, как к городу идти, девахе укажем, восвояси спровадим, да расстанемся на этом. Вот и все. Подними-ка руки красавица, я путы перегрызу. Только не брыкайся, я быстренько.

***

Орон выглядел растерянным, и угрюмо опустив голову, вздрагивал, выслушивая гневную отповедь Перуна, а тот, с взлохмаченной потрескивающей электричеством бородой, метал из глаз молнии, которые разбиваясь о птичьи перья, заставляли тело пернатого, вспыхивая на кончиках синими искрами, дымится. Но что только не вытерпишь, коли виноват, а он очень сильно провинился.

Морена сидела неподалеку, обхватив голову руками, и монотонно раскачивалась. Перед ней на коленях стоял Даждьбог, и пытался успокоить, держа ее за плечи, но она этого даже не замечала, и бормотала себе под нос.

— Сыночек... Как же так-то. И что же теперь? Сначала ты, а теперь еще и Славуня. За что же нас так-то?..

Отчаяние нависало над семейством Перуновым, мутной пеленой.

Славуня пропала. Пошла на рынок, по просьбе отца, и пока тот разговаривал с богом грома в ее спальне, у кровати Богумира, исчезла. Как в воду канула. Слуги князя, по просьбе воеводы, обыскали весь город, опросили каждого жителя, но так ничего и не выяснили. Славуню видели многие, но куда она пошла не знал никто, только пожимали плечами и морщили лбы.

Послали гонцов по округе, по деревням да весям, и снова ничего. Как под землю девушка провалилась, ни слуху — ни духу.

Орону, который должен был с нее глаз не спускать, приспичило в тот самый момент пропажи, увидеть ворониху, да такую красивую, что зоб у пернатого перехватило. Не смог он сдержаться, и наплевав на свои прямые обязанности полетел знакомится. Любовь она такая, здравому смыслу не поддается, на какие только преступления, из-за нее проклятущей не идут, а тут всего лишь на минуту отлучится. Что тут, в центре города случится-то может? Люди кругом. Ни один тать непотребство в таких условиях совершить не посмеет.

Познакомился Орон с воронихой. Договорился о скором свидании с угольно-черной красавицей, на зорьке, на березе, что у заводи. Восхитился, со всем почтением удивительному, так соблазнительно изогнутому клюву, знаку благородных кровей, и игривыми, зазывными глазками, с искоркой плутовства. Поболтал недолго, а как без этого? Без этого некрасиво получится, и незамедлительно назад, а Славы и след простыл.

Он туда, он сюда, а нет нигде невесты Богумира. Он домой... Может туда вернулась, а там воевода с Перуном. Едва со злости, в два кулака не убили священную птицу, на силу увернулся. Вот теперь принимает заслуженную кару. Но что толку... Девушки как не было, так и нет.

— Как ты мог! — Ревел в бешенстве Перун. — Тебе дитя доверили, от ее жизни, жизнь моего внука зависит, а ну как поднимется он? Что сказать? Как винится? Любви ему захотелось... — Он привстал, и не сдерживая злости выпустил особо жирную молнию, которая, врезавшись в ворона, обволокла того огненным шаром, и рявкнув громовым раскатом, взорвалась.

— Ну виновен я, каюсь. -Встряхнулся и поднял виноватый взгляд Орон — Но чего громыхать то зазря, кто еще, кроме Инглии девку скрасть мог. Богиню солнечного луча пытать надо. Пусть говорит, что сотворила. Может не поздно еще?

— Ярил! Явись мне! — Перун встал, величественно вытянув руку.

Бога солнца явно разбудили. Он вышел прямо из воздуха раздраженно потирая глаза, и еле сдерживая зевоту.

— Звал, Великий? Чего в такую рань понадобилось? Мне до восхода еще часа полтора отдыхать можно было, а тут твой зов. — Голос его звучал недовольно.

— На работе передохнешь, я тебя тучками прикрою. Покемаришь немного. — Перун пошел ему на встречу. — Что же дочь твоя никак не успокоится? Просил же я тебя, поговорить с ней.

— Инглия? — Удивился и нахмурился Ярило. — Чего она опять сотворила?

— Невестку сына моего скрала, да спрятала. — Подскочила к нему разъяренная Морена, едва не кидаясь в драку. Даждьбог бежал за ней не успевая удержать.

— Инглия. — Рявкнул бог солнца. — Ну-ка поди сюда немедленно, противная девчонка.

Рыжая девушка, появившись, встала напротив, и не произнеся ни слова, посмотрела так недовольно, словно в слух спросила: «Чего вам еще от меня надо?»

— Ты по что же татьничаешь? Куда девчонку подевала? Просил же отстать от Богумира, не нужна ты ему. Что тебе неймется? — Сверлил недовольным взглядом отец дочь.

— Ничего я не крала. — Возмутилась богиня. — Навет это. Давно уже на них рукой махнула. Пускай сами своей любовью подавятся. Мне Лель предложил вместе жить, думаю согласится. Он бог молодой, перспективный и веселый, с ним хорошо будет.

—