Спецоперация «Дочь». Светлана Сталина - Иван Иванович Чигирин

так?» Я сказал: «Ну, пускай знает, что у нас на кафедре нужно серьёзно подходить к прорабатываемому материалу».

Но, как оказалось, никакой обиды я этим выступлением не заработал. Вдруг, когда я выходил из Академии, она догоняет меня и говорит: «Вы в какую сторону идете?» Я говорю: «Я иду пешком домой».

– А где Вы живёте?

Я говорю: «Живу в Лаврушинском переулке».

– О, как хорошо, если хотите, пойдёмте вместе и поговорим.

Я говорю: «Ну, пожалуйста, с удовольствием, пойдёмте вместе и поговорим».

Она жила в Доме правительства, там, где «Ударник», то есть ей идти было почти до моего дома вместе.

Разговорились. Выяснили отношения насчёт семинара. Никакой обиды, даже намёка на обиду не было. Наоборот, она была очень как-то взволнована тем, что на следующем семинаре ей придется выступать значительно более развернуто и значительно более фундаментально.

С этого начались наши отношения, отношения, в общем, дружеские. Мы часто ходили домой вместе, говорили и болтали о чём угодно. Потом я стал замечать, что проявляется ко мне какойто специфический интерес. Она говорит, что можно ли я Вас провожу до дома. Уже от своего дома до моего дома. Я говорю, ну пожалуйста, давайте ещё погуляем, ещё погуляем. В общем, пошла планомерная осада. Причём с подключением вспомогательных средств, как я сказал бы. Была такая Арфо Аветисовна Петросян, работала у нас в ЦК. Как-то она приглашает меня в гости. Она была замужем за Беляковым, заместителем заведующего международным отделом. Прихожу, смотрю – Светлана там. Ну, что ж, совпадение. Вместе там пообедали. То, другое, третье, потом Арфо там меня отзывает в сторону как-то и говорит: «Слушай, ну нельзя же так относиться, как ты относишься к Светлане. Смотри, девка ну просто обмирает, и хочет с тобой дружить по-настоящему. А ты что же, собственно, держишь её на отдалении, абсолютно сух и официален с ней. Что же это такое? Прояви…» В общем, опытная сваха заработала. Но ни к чему это не привело.

Потом неожиданно акция другого порядка. Я как-то приезжаю к себе домой, и мать, Александра Ивановна, мне рассказывает: «А знаешь, приезжала Светлана. Приехала, представилась, мы познакомились. Она мне очень понравилась. Мы долго сидели и разговаривали». И действительно, с тех пор Светлана стала бывать у нас дома, очень подружилась с Александрой Ивановной, проводила с ней много времени. Осада пошла и с этой стороны. Были всякие пикники вместе с ребятами. Ося, ему было лет, по-моему, 8, в то время Кате было года два, ездили за грибами, ездили за город. Приезжал я к ним на дачу… Познакомила она меня со своими подругами – с Элей Микоян, женой одного из сыновей Микояна, с дочкой Шверника и т. д. Часто ездили на её машине. Один раз был смешной случай.

Мы как-то ехали на её машине, на «Татре», которую чехи подарили к 70-летию Сталину. Он её отдал дочке. Ехали мы на этой машине и вдруг красный свет. Довольно долго. Светлана за рулём. Вдруг взяла и проехала на красный свет. Я говорю: «Зачем Вы это сделали?»

– Ну, вот чего ещё там?

Едем обратно. Перекрыли нам на этом же перекрестке. Все четыре светофора горят красным. Всё перекрыто. Остановились. Подходит милиционер, молодой лейтенант: «Разрешите ваши права». Она достает из ящичка права. Я смотрю, как он их читает. Так удивленно на неё смотрит. Ну, думаю, сейчас будет оправдываться, извиняться. Ничего подобного. Он спокойно кладет права в левый верхний карман и говорит: «Ну, хорошо, я перешлю их вашему папе. Ему будет не очень приятно узнать, что дочь нарушает правила и создает аварийную обстановку. И сама рискует и других подводит и как она правит машиной». С трудом удалось уговорить его отдать эти права. Извиниться перед ним пришлось.

Ездили мы к ней в гости. Вместе с Ваней. Были у неё в гостях в Ореанде. Она отдыхала в Ореанде. Мы поехали туда на «Москвиче». Отдыхали в Ялте. Жили там у друзей. И бывали в этой самой Ореанде. Там вместе поехали уже на машине ореандской на Ай-Петри, встречали там восход солнца. Это была очень хорошая поездка. Там сломался у нас «Москвич», много было хлопот с его ремонтом. За запчастями пришлось ездить в Симферополь и т. д. и т. п. В общем, было довольно трудно.

Эти отношения длились довольно долго и довольно упорно. Мне пришлось отражать натиск Светланы. Она мне говорила: «Слушайте, мне 28 лет, почему Вы ко мне так относитесь? Почему Вы не можете отнестись как к женщине?» и т. д. Ну, что поделаешь, если не мила в этом смысле, то не мила, ничего здесь не поделаешь. Так мы с ней и продолжали дружить вплоть до её защиты и потом разошлись в разные стороны. Кстати, защита её прошла довольно скромно. Отец не проявил никакого интереса к её диссертации. По видимому, он даже не читал автореферата. Она относилась к нему свято. Когда я написал статью о социалистическим реализме и рассказывал ей об этой статье, говорил: «Я, кстати, там пишу о вкладе товарища Сталина в теорию социалистического реализма». Она перебила меня: «О вкладе?! – сказала она пренебрежительно. – О каком вкладе может идти речь? Он создал эту теорию! А Вы говорите о вкладе! При чём здесь вклад!»

Так что ей, по-видимому, очень многое пришлось пересмотреть после 53-го года.

На этом всё дело и кончилось. Мы очень редко стали видеться. Но потом, когда она уехала, об этом я узнал из печати, было (смеется) продолжение этой истории. Ко мне позвонил товарищ из органов и говорит: «Мне нужно с Вами повидаться, разрешите к Вам заехать?» Приезжает полковник, говорит: «Я хотел бы с Вами поговорить насчёт Светланы Иосифовны, кое-что уточнить». Ну, это в связи с её отъездом. Я говорю: «Ну, что я Вам могу рассказать, наверное, немного».

– Как немного?! Вы у нас числитесь одним из её любовников.

Я рассмеялся и говорю:

– Ну, это очень легко опровергается.

– А как вы опровергнете?

– Очень просто. Письмами. Ёе письма. Я могу Вас познакомить с её письмами. И Вы увидите, что она очень бы хотела, чтобы эта запись соответствовала действительности. Но у неё из этого ничего не получилось.

Действительно, я показал ему эти письма. Он посмеялся и говорит: «Да, действительно, здесь аппарат наблюдения ошибся».

В 1985 году она, как известно, приезжала с дочкой в Советский Союз. Она приехала, и мы с ней повидались. Она, уже после того, как уехала в Тбилиси вместе с дочкой и там пожила некоторое время, приехала в Москву и пришла ко мне в гости. Был Ваня у меня. Она рассказывала о своей жизни в Америке. Я был информирован, поскольку мне этот же полковник обе