Erratum-2 - Дылда Доминга

— Куда угораздило?

— Познать реальную любовь, а не абстрактную, — горькая усмешка заиграла на губах Самаэля.

— Да что ты такое говоришь? — вскипела Лили. Синглаф больше не был ее наставником, но она не могла допустить, чтобы кто-то оскорблял светлейшего в ее присутствии.

— Простите-простите, — развел руками Самаэль, — что посягнул на его святейшество, — и гадко засмеялся.

— Он сердит на то, что я подвела его! — возмутилась Лили.

— Чем подвела? Тем, что спасла его задницу?

— Ты… — Лили не нашлась, что сказать, только смотрела во все глаза на падшего.

— Да, я знаю, — кивнул он. — Наивно было думать, что я не выясню.

— И ты не сердишься?

— Да он нам ни к черту не был нужен, но что-то надо было делать, — падший крутанулся по комнате. — Ник сходит с ума и бросается в кокон, Небирос запирается в своем колодце, Синглаф становится завсегдатаем бара — а ты интересный человек, — Самаэль прищелкнул языком.

— Не надо, не начинай, — попросила Лили, но он будто не слышал.

— И кто следующий?

— Надеюсь, что я, — Лили развернулась и бросилась в открытые двери. Его последние слова слишком совпадали с ее собственными мыслями. Она снова становилась причиной необратимых бед, и как всегда, не представляла, как все исправить.

39

Ноги сами привели ее к нижним слоям. Лили застыла перед входом в слои, а руки привычно потянулись в их сторону, чтобы дотронуться до врат и посмотреть, какой из них свободен. Может, ей и правда лучше зайти в один из них и обрести навеки покой, став бесформенной тварью без прошлого и без сомнений, без мучительных воспоминаний, раздирающих душу на части. Что лучше: такая жизнь, как у нее, или вечная кома? Но даже твари что-то ощущали, их что-то по-прежнему мучило, иначе к чему бы им так стремиться к трусклу, этим проклятым черным ягодам. Хотя, возможно, трускл означал лишь отдых, своего рода сон для скользящих, ведь тяжело бесконечно меняться, им тоже иногда нужен покой. Рука коснулась камня, и тот откликнулся — она знала, какие из слоев свободны, и они манили своей пустотой и первозданностью, в них можно было возродить свои мечты и фантазии, прошлое, сбывшееся и несбыточное, создать то, чего больше никогда не будет и улыбаться, беззаботно, счастливо, забыв обо всем на свете.

— Не надо, — холодные пальцы накрыли ее руку и оторвали от стены. Лили даже не вздрогнула — ее мысли слишком устремились к несбыточному. Наверное, еще немного, и она смогла бы проникать в слои сквозь стены, и идти к пустым сквозь полные, не замечая ничего на своем пути. Как лунатик или заведенная кукла, чей ключик прокрутил до предела хозяин и позабыл — и та лишь шагает и шагает вперед, уже не помня ни причины, ни смысла, но еще храня тепло его рук.

Свет больно ужалил глаза Лили, когда она попыталась посмотреть на незнакомца.

— Светлые уже способны спуститься до дна? — Тревога заставила ее пробудиться от манящего сна. Мысли запрыгали в голове, как испуганные воробьи: неужели то, что говорил Гарус — правда? И ад вокруг изменился, а она ничего не заметила, погруженная в свои страдания? Светлые ведь никогда, даже в ту пору, когда существовала брешь, не опускались так глубоко. Или, находясь внизу, она своим присутствием создавала новую брешь?

— Нет, — свет качнулся и застыл вновь, когда незнакомец, очевидно, покачал головой.

— Ты не мог бы приглушить сияние? — удрученно попросила Лили, скорбя в глубине души, что ей приходится просить о подобном.

— К сожалению, нет, — отозвался он, — я не вполне еще освоился…

— Новенький, — вздохнула Лили, вспоминая своих братьев. И вдруг ее осенило: это и был никто иной, как один из ее братьев, подопечный Синглафа. Лили вздохнула еще тяжелее. Светлейший не мог смириться с поражением — он попросту его не принимал. Приставил к ней соглядатая, или спасителя, если судить по его меркам.

— Тебе лучше вернуться туда, откуда ты пришел, — проговорила она, прикрывая глаза ладонью.

— Это невозможно, — ответил он, и в его голосе скользнула грусть.

Конечно, он скучал по небесам, которые ему пришлось покинуть.

— Послушай, мне не нужен надзиратель.

— Разве? — в его голосе прозвучала откровенная насмешка, и Лили вспыхнула: с каких пор светлые позволяли себе подобное? Похоже, он действительно был слишком юн.

— Мне плевать, можешь шататься за мной, как бесплатный светильник, но это не значит, что что-нибудь изменится, — она по-настоящему рассердилась. Как мог Синглаф посягнуть на ее свободу, отправить ради этого своего подопечного в пекло, тем самым ввергая ее в новые неприятности, ведь если Самаэль и поверил еще в ее историю с баром, то его никак не обрадует ее новое сопровождение.

Но не успела Лили додумать, как ощутила, что свет больше не раздражает ее глаза, и, убрав от лица руку, с облегчением заметила, что гость исчез.

— Всегда бы так, — пробормотала она, крутя головой по сторонам и не веря в свое счастье, но так никого больше и не обнаружила. С тоской посмотрев в сторону слоев, Лили неохотно побрела к дому.

40

В коридорах было до необычного шумно и людно, если конечно всякую нечисть можно назвать людьми. Демоны неслись к балконам и открытым выходам, разевающим свои пасти прямо в черную долину. Слуги метались, сбиваясь с ног и таща какие-то сумки и оружие. Маленькие человечки сосредоточенно двигались с сундучками, наполненными медицинскими принадлежностями.

Уклоняясь от очередного демона, проносящегося мимо на крыльях под потолком, Лили завернула за угол и на полном ходу врезалась в падшего. Самаэль даже не шелохнулся, но глаза его сверкнули, не предвещая ничего хорошего.

— Я смотрю, ты все сильнее воняешь светом, — проронил он. — Радуйся, что мне некогда. Но потом я с удовольствием послушаю твою новую историю.

Волна мурашек прокатилась по спине Лили, и она вздохнула с облегчением оттого, что ей не придется объясняться с падшим немедленно. Но его слова и окружающая суматоха, так или иначе, не располагали к спокойствию.

— Что случилось?

— Наши любимые соседи сверху напали на колодец, — Самаэль, не церемонясь, отодвинул ее в сторону, чтобы она не мешала ему пройти.

— Небирос, — ахнула Лили.

— Да, мне тоже жаль нашу глупую зверушку, вот и решил им немного помочь.

— Подожди, возьми меня с собой, — Лили схватилась за рукав его рубашки.

— Ты, кажется, слишком много себе позволяешь, — сильные пальцы сжали ее руку и заставили выпустить ткань. — С чего тебе вдруг понадобилось в колодец? Хочешь подать знак Уриэлю?