Светские манеры - Рене Розен

свое негодование, свой гнев на Альву с внезапно вспыхнувшим чувством благодарности к ней за спасение Эмили.

Под гром аплодисментов в столовую вошли Альва и ее муж в костюме герцога де Гиза. Они направились к столу, установленному на возвышении. Теперь все смотрели на них. Каролина все еще осмысливала известие, которое сообщил ей Уорд. Она была удивлена, даже восхищена тем, что Альва не использовала в своих интересах происшествие с Эмили. Возможно, даже Альва Вандербильт понимала, что неприлично трубить о своих подвигах. Не исключено, что она была более порядочным человеком, нежели думала о ней Каролина. Конечно, больше ей Альва от этого нравиться не стала, но в Каролине всколыхнулось чувство глубокой признательности.

Альва с мужем поклонились гостям и заняли свои места. Лакеи начали разносить первое блюдо. Каролина, сидя в непосредственной близи от Альвы, улавливала аромат ее духов, видела исключительную огранку и чистоту ее бриллиантов. Рано или поздно им придется заметить друг друга. Их взгляды встретились, и Каролина поняла, что она обязана обратиться к ней первой.

Будь это кто-то другой, Каролина извинилась бы за свои поступки в отношении Альвы, ибо она никогда не боялась признавать свою неправоту. Каролина уже проглотила свою гордость, придя на бал, и теперь, глядя в голубые глаза Альвы, не могла заставить себя попросить у нее прощения.

– Спасибо, – только и вымолвила она. И, давая понять, что благодарит Альву не за приглашение на бал, добавила: – Спасибо за то, что спасли Эмили. Я не знала. – С этими словами она принялась есть черепаховый суп.

Глава 32

Альва

В первую минуту Альва не поняла, за что благодарит ее Каролина. Но потом сообразила. Кто-то – должно быть, Джеймс Ван Ален; кроме него, еще только Вилли был в курсе, – сообщил ей про случай на Наскальной тропе.

– Рада была помочь, – ответила Альва. Но, возможно, Каролина ее уже и не слышала; она пристально смотрела в тарелку с супом.

И на том разговор был окончен. Больше они не сказали друг другу ни слова.

За ужином Альва постоянно обводила взглядом комнату, сама поражаясь тому, что гимнастический зал ее детей удалось преобразовать в столь элегантную столовую. Меню ужина состояло из девяти блюд, которые приготовил сам шеф-повар «Дельмоникос», – такого своим гостям не предлагала еще ни одна устроительница приемов. Альва невольно вспоминала ту пору, когда она боялась, что вовсе останется без ужина или ее семья окажется на улице. Она пережила унизительное падение, но – подумать только! – поднялась, выпрямилась во весь рост. Об этой ночи она грезила, мечтала о ней так сильно, как некогда жаждала положить в рот хоть кусочек чего-нибудь съедобного. Это мгновение она хотела отметить особым клеймом в своей копилке воспоминаний, чтобы оно не забывалось. Это же триумф! Она дает бал в своем роскошном особняке, рядом с ней восседает сама миссис Астор. Жаль, что Джулия не приехала, посетовала про себя Альва, но ее сестра даже не удосужилась ответить на ее приглашение. Судя по последним новостям, Джулия перебралась в Бруклин и посвятила себя суфражистскому движению. Альва нашла глазами Дженни и Армиду, надеясь, что хотя бы они понимают значимость этого бала. Что бы Джулия ни думала про ее дом, Альва знала: мама гордилась бы ею. Именно о такой жизни она мечтала для своих дочерей – для всех без исключения, не только для Альвы.

Нельзя было отрицать, что Альва добилась того, к чему стремилась, добилась того, что не сумела сделать даже Элис Вандербильт. Она пробила для клана Вандербильтов дорогу в высший эшелон светского общества. Она победила и теперь ждала, когда в ней забурлит эйфория, во всем теле появится радостная легкость, как от глотка шампанского, ударившего в голову. Ждала, ждала. Почему же она ничего такого не чувствует? Как ни странно, ликовать ей не хотелось. Она наблюдала за празднеством – все пировали, танцевали; ее муж весело хохотал с Герцогиней, – но не испытывала удовлетворения от своего триумфа.

Должно быть, из-за гибели Джеремайи, рассудила Альва. Некоторое время назад ей показалось, будто она увидела его. Могла бы поклясться, что он был одним из королей Лиров. Просто трудно было смириться с тем, что она с ним больше никогда не встретится, что она навсегда лишена возможности попрощаться с ним. Альва почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и усилием воли поборола их.

Из раздумий ее вывела Мэйми Фиш. На бал она явилась в образе Елизаветы I – в золотистом платье с серебряной юбкой на каркасе и таким же гофрированным воротником, из-за которого она не могла поворачивать голову.

– Я искренне надеюсь, что этот бал вас с Вилли не разорил, – сказала она Альве со свойственным ей ехидством и громко рассмеялась, привлекая к себе внимание окружающих.

– Ой, Мэйми, иди веселись, – отвечала Альва, даже не улыбнувшись. – Я серьезно… – Она махнула в сторону бального зала. – Иди.

Но Мэйми, ничуть не сконфузившись, и не подумала двинуться с места.

Вскоре к ним подошла Кошечка, держа в руке один из своих многочисленных хвостов.

– Я рада, что тебе удалось снять голубя со своего кота, – съязвила Мэйми, снова залившись пронзительным смехом.

Кошечка потрогала свой головной убор, словно проверяла, на месте ли чучело кота.

– Альва, расскажи нам, пожалуйста, про новый оперный театр. Открытие состоится в октябре, как намечалось? Уже известно, кто будет выступать? Ты довольна, как устроены места…?

Альва все еще отвечала на вопросы, когда возле нее появился Оливер Бельмон в желто-красных облегающих рейтузах и черном бархатном плаще.

– Миссис Вандербильт, окажите мне честь. Позвольте пригласить вас на следующий танец? – Наклонившись, он шепнул ей: – Я вижу, что вас нужно спасать.

Он не ошибся.

– Предупреждаю, – сказал он, ведя ее в бальный зал, – танцую я весьма недурно.

Оливер Бельмон не преувеличивал: он действительно танцевал гораздо лучше, чем можно было бы ожидать. Если его и смущало, что он заметно ниже партнерши, виду не показывал.

– Сегодня вы одержали грандиозную победу, – произнес Оливер. – Чем же в таком случае вы расстроены? Фуа-гра не понравилось?

– Я вас не совсем понимаю.

– Вы почти не улыбаетесь.

– Устала.

Он кивнул, хотя ее объяснение его не убедило.

– Итак, что же дальше?

– Дальше? – рассмеялась Альва. – По-вашему, этого недостаточно?

– Не-а, – улыбнулся Оливер, кружа ее в танце. – Во всяком случае, для такого человека, как вы.

– Для такого человека, как я? И что это значит?

– Ничего. Совсем ничего.

– Нет уж, выкладывайте, раз начали.

– Ну хорошо, – вздохнул он. – Так и быть. Вы, миссис Вандербильт, немного напоминаете мне меня самого: никогда не успокаиваетесь на достигнутом.

Они танцевали лицом к лицу, и он пристально смотрел на нее. Прежде Альва не замечала, какие чудесные у него глаза. Не задумывалась о том, сколь непринужденно она чувствует себя в его обществе. Но теперь, осознав это, сразу почувствовала себя неловко.

Она устремила взгляд мимо него и увидела, что Вилли Кей вальсирует с Герцогиней – самой прекрасной из всех принцесс де Круи, по мнению Альвы. Герцогиня улыбалась, рассмеялась над чем-то, что сказал Вилли. Альве было приятно, что ее подруга не скучает.