Научи меня летать - Шавина Виктория

- Не о чем думать, - зазвучал его весёлый и властный голос. - Уан Каогре не ответил бы на мольбы о помощи, а уан Кереф не столь глуп, чтобы молить о ней. И хотел бы я понять, кто ведёт восточное войско и чего он хочет. Одно точно - сейчас мы не можем двинуться к крепости, оставляя неизвестной силе прекрасную возможность ударить нам в тыл. Напротив, я предлагаю отступить на велед.

- Но что нам даст отступление, мой повелитель? - сипло осведомился Голос.

Марбе смерил его неприятным взглядом и продолжил, не отвечая:

- Да, и кроме того, отправьте к чужому войску ещё одну птицу. Пусть сбросит такое послание: "Я, уан Ирил Марбе, требую: назовите себя. Даю вам срок до рассвета нового дня. Если требование не будет выполнено, я догоню и разобью наголову ваши жалкие четыре сотни, а потом уже без лишних волнений примусь за уана Керефа".

Ветер весь день, не уставая, упрямо толкал в спину; низко летели облака. Ченьхе казалось, их можно ухватить, стоит вытянуть руку.

- Какие странные, - пробормотал он.

Йнаи отозвался тотчас:

- Вестники зловещего края, где не бывал никто живой.

Небеса полнились мятущимися тенями, они слетелись отовсюду, чтобы оплакать погибшее селение. Там, где прежде стояли дома, теперь лежали обгорелые кости и куски обожжённой глины - остатки стен, под ними пряталась зола. Если и было здесь что другое прежде, добычу поделили меж собой ветер и время. Кое-где черепки сложились аккуратными кучками, словно хижины людей обратились в домики духов.

- Нужно ехать дальше, - негромко позвал советник.

Беловолосый силач всё смотрел на пепелище, лицо его кривилось в болезненной гримасе.

- Ты видишь?! - с негодованием воскликнул он. - Посмотри! Посмотри же! Все были убиты в своих домах - они, должно быть, спали, когда их подожгли. Бросались к двери в поисках спасения, и стрелы несли им верную гибель. Где, где следы честного сражения? Что, что это за войско, сотворившее такое?!

Он сбился, окинул пепелище диким взглядом, точно сейчас на его глазах повторялась бойня: пылали хижины, озаряя ночь багровым заревом, в воздухе носились искры, сухо треща, рушились соломенные крыши, кричали дети, рычали и хрипели мужчины, захлёбывались слезами ужаса и бессилия женщины да с тугим звоном пели тетивы.

Йнаи соскочил с динозавра и осторожно подошёл к сыну Каогре, остановился рядом, вздохнул.

- Я не понимаю, что за озорство: крадучись, нападать на безоружных? - хрипло пробормотал силач. - Неужто предатель, ведущий это войско, думает так добыть себе честь и славу? Да он просто грабитель и трус!

- Если б так, - с сомнением ответил советник, - разве пошли бы за ним четыре сотни летней? Не горячитесь, прошу вас - предатель изворотлив и хитёр, а сердцем копья у недруга не переломишь. Нужно понять, что увлекло людей…

- Я вызову его на поединок, и дело с концом! - запальчиво перебил Ченьхе.

Йнаи снова вздохнул и терпеливо объяснил:

- Он не примет вызов.

- Ха! Его войско тотчас от него отвернётся. Все увидят, что он лишь малодушный слизняк.

Советник застонал.

- Ченьхе! Не станет он говорить с вами при всём войске - какой трус поступит так смело, когда на его стороне сила?

- Но правда-то на моей стороне! - возмутился беловолосый.

Некоторое время Йнаи молча смотрел на него.

- Пожалуйста, - взмолился он, - поймите: правда - правдой, да только если бы она могла сама за себя постоять, не стало бы предателей. Побоится он один на один говорить с вами и от войска вас постарается скрыть или оклеветать перед ним. Вы встретитесь в шатре, окружённые его приспешниками, или в другом укромном месте. И стоит ему понять, каковы ваши истинные намерения, тотчас в спину вам вонзятся стрелы. Если не хотите погибнуть напрасно или, оказавшись заложником, связать руки уану, вам надлежит притвориться. Понимаете?

Ченьхе насупился.

- Чем тогда я лучше этого обманщика?

Советник безвольно опустил руки.

- Небеса, - пробормотал он. - Мораль хороша для женщины или девицы, для средней руки торговца или престарелого переписчика. Даже сборщику податей она может придтись к лицу. Для тех, кто их слабей, она - оковы. Для тех же, кто сильней - нет никакой морали. Разве не предательство принесло уану Каогре первый надел? Разве же не обманом он расширил землю, стравив соседей, купив проклятие для уана Каяру, о доблести и чистоте помыслов которого до сих пор поют песни и слагают легенды? Таков выбор, Ченьхе: жить в народных сказаниях об идеальном правителе или же вправду жить.

Силач лишь упрямо мотнул гривой нечёсаных и грязных волос. Йнаи скорбно улыбнулся, точно мудрец, и не ожидавший иного ответа; потёр воспалённые, слезящиеся глаза.

- Нужно сделать привал, - сказал он. - Мы давно не спали. Но не здесь, не здесь.

На границе с зоной Олли дела шли скверно. Командир приграничного гарнизона рассказал, что за прошедшие три дня группы воинов числом до кварты дважды наносили удары, как по крепости, так и в обход.

- Все атаки были отбиты, - доложил он, и в его голосе ясно сквозило довольство собою. - Вряд ли они к нам ещё сунутся - бежали, поджав хвосты.

- Не тебе об этом судить, - строго заметил первый советник, глубоко возмущённый нахальством.

Каогре поморщился, слушая перебранку.

- Атаки? - громко сказал он прежде, чем молодой летень успел придумать ответ. - Как же, стал бы уан Кабаба атаковать нас силой одной кварты! Нет, это только разведка боем, и объяснить её позже легко: дескать, мятежники. Всегда найдётся дурак, который видит себя во сне уаном.

- Нам сообщили о мятеже как раз накануне вашего приезда, - согласился командир. - Да, это объясняет…

- Легко вы отбросили их "атаки"? - перебил Каогре.

- Не без потерь, конечно, - завёл уклончивую речь летень.

Уан махнул рукой, прерывая его.

- Ступай, - велел он, а когда тот вышел, сложил ладони, точно собрался вознести молитву.

Советник долго смотрел на хмурое лицо правителя, преображённое усталостью: морщины оплели его густой сетью, перебитый нос уже не казался клювом хищной птицы. Вдохновенная ярость исчезла из глаз; выцветшие, с красными прожилками, они, будто сами себя устыдившись, спрятались за дряблыми веками.

- Стар я стал, - тихо пробормотал Каогре.

Советник усмехнулся.

- Что тело? - спросил он.

- А что - дух? - правитель растянул губы в улыбке. - Всё, что горит - догорает. Как там весены говорят: сколько цвету ни цвесть, а всё опадать, - он помолчал, затем продолжил. - Мне нет покоя, и никогда не будет: повсюду уже, куда ни взгляни на карту - ни одного знакомого лица. Помнишь, кто были наши соседи, когда я только стал уаном? И где они теперь? Никто из них не дожил до моих лет, никто из них не умер своей смертью. Им на смену пришли молодые, дерзкие, чтобы, утратив юность и поумнев, самим сгинуть от рук новых любимцев своенравной судьбы. Вот здесь, - он ткнул в карту сухим пальцем, - уже сменилось двенадцать властителей, здесь - десять, и здесь, и здесь, и…