Беспризорный князь - Анатолий Дроздов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Присягаю!..
– Присягаю…
Лица, молодые и старые, бородатые и с чуть заметным пушком, возникали перед Иваном, люди крестились, прикладывались к кресту и уступали место следующим. Бояре, воеводы, тысяцкие, выборные от ремесленных концов – лучшие мужи киевские. В стольном граде сесть можно только их волей, против лучше не пытаться. Случалось, брали Киев на щит князья, но на столе не задерживались. Как править, если не подчиняются? Как ни велика дружина, как ни хороши вои, но на каждого из них – сто, двести киевлян. Окружат на улочке, забросают с крыш камнями, истычут копьями, порежут ножами – и все! Кончилось правление. Киевляне в своем городе хозяева. Захотят – призовут князя, захотят – прогонят. Могут бросить в поруб, могут, передумав, обратно вырубить. А то и вовсе замучить, как случилось с Игорем Святым[52]. Схима – и та не спасла князя, растерзали. Своенравны бояре Галича, но рядом с киевскими – овечки смиренные.
– Теперь ты, княже!
Распятие колыхалось перед глазами Ивана.
– Клянусь беречь и защищать град сей, люд его и имение его. Клянусь судить по Правде и по совести, искоренять разбой и кривду, татьбу и лихоимство. На сем целую крест святой!
– Слава Великому князю! Слава!..
Посреди собора образовался коридор. Иван соступил с солеи и двинулся к выходу. «Слава!» – гремело со всех сторон. Кричали ему. Бесприютному сироте, приемышу, изгою, ромейскому рабу, человеку из другого времени. Великому князю Руси…
Люд, заполнивший площадь, встретил появление нового Великого дружным ревом. Вверх полетели шапки. Иван поклонился, в ответ согнулись тысячи спин. Князь поднял руку, шум затих.
– Разделите радость мою! Угощаю! Ешьте, пейте, веселитесь!
Толпа закричала. Как показалось Ивану, с большей охотой, чем в первый раз. Колыхнулась и забурлила, втягиваясь в улицы, ведущие к воротам. Угощение для люда накрыли за городом, внутри стен было тесно. На просторный луг свезли бочки с пивом и медом, хлебы, окорока, соления… Обычай, куда денешься?
Иван оглянулся. Бояре и лучшие мужи киевские, присягнувшие князю на верность, ждали на паперти. Особняком застыли князья. Иван склонил голову.
– Пожалуйте, брате, и вы, мужи киевские, ко мне!
Ему подвели коня, Иван вскочил в седло. Десяток гридней немедленно окружил Великого, прикрывая телами от злодейской стрелы или брошенного ножа. Гридни были своими, из Звенигорода, как и стража вокруг княжьего терема, – так решил Малыга. Береженого бог бережет.
Столы в гриднице ломились – Ероха постарался. Ключник сохранил свое место: Ивану он нравился. Гости не налегали на угощение. Невместно: вчера сидели за поминальным столом… После нескольких здравиц бояре поднялись. Иван не удерживал. Уходя, мужи бросали настороженные взгляды на оставшихся. О чем станут рядиться князья? Не передерутся ли? Случалось…
Дверь затворилась, Иван обвел взглядом князей. Ярослав Черниговский, Игорь Новгород-Северский, Ростислав Белгородский… Всеволод Курский прибыть не смог. Давыд Смоленский. Этот не упустил случая. Князья: Туровский, Пинский, Переславский… Трое как минимум видели себя Великим. Есть еще сыновья Святослава, но им ничего не светит. В Киеве звереют от попыток превратить великокняжеский стол в вотчину. Игорь Святой за то и пострадал – унаследовал Киев от брата…
– Будь здравы, братия! – Иван опорожнил кубок. – Слушаю!
Ростислав дернулся, но умолк, остановленный взглядом черниговского князя. Ярослав старший годами, ему начинать.
– Как уделы разделишь?
Князья обратились в слух.
– Никак!
Лица князей вытянулись.
– Почему? – удивился Ярослав.
– Какой в том прок? Пусть остается, как деды и прадеды урядили. «Каждый да держит отчину свою!» – процитировал Иван.
– Любеч вспомнил? – не утерпел Ростислав. – А в Киеве ты по лествице сел? Ярослава черед, он старший.
– Поэтому ты серебро мужам киевским возил? – спросил Иван. – За Ярослава хлопотал? Я, грешным делом, думал: за себя.
Князья уставились на Ростислава. Их взгляды сулили белгородскому князю нечто больше, чем братская любовь. Ростислав съежился и опустил взор.
– Сами все видели и слышали, – продолжил Иван. – Моя вина, что Киев избрал? Могли б не послушать духовную и кликнуть кого из вас. И что б я сделал? Ничего! Пошел бы в Галич, несолоно хлебавши. Я на ваши уделы не зарюсь, живите, как хотите. Но то, что мое, то мое.
– Волынь с Галичем себе оставляешь? – уточнил Ярослав.
– Вотчина! – развел руками Иван.
Во взорах князей полыхнуло осуждение. «Не жирно ли? – говорили они. – Киева мало?» Иван стоически выдержал эти взгляды: перебьются!
– А Володько? – встрял оправившийся Ростислав. – Дай ему хотя бы Галич!
– С чего?
– Ты его прогнал!
– Разве?
– Все ведают!
– Я, брате, сидел в Звенигороде, – сказал Иван, делая простоватое лицо, – и думать не хотел идти на Галич. Куда мне? На одного моего воя у Володька пять. Тут приезжают бояре из Галича и ревмя ревут: бросил их князь! Оборонить некому. Того гляди, ляхи приступят. Вот и взял. В чем моя вина?
Ростислав засопел.
– Дам Володьку Галич, обратно сбежит. Боязливый он.
– Ты!..
Ростислав вскочил, но под осуждающими взглядами других князей шлепнулся обратно на лавку.
– Дело прошлое, – вмешался Ярослав. – Не будем поминать. Только и ты, брате… Дай Володьку что-нибудь! Не гоже ему без удела.
– Почему я? – удивился Иван. – У вас свои земли есть.
– Наши – от отцов и дедов! – вспылил Ростислав. – А у тебя? Пришел неведомо откуда, Галич захапал, после – Волынь, теперь в Киеве обосновался. Не подавишься?
Иван побледнел.
– Я, – заговорил, цедя слова, – княжичей за земли не резал, колдунов и отравителей к ним не подсылал, как Володько твой к брату моему. Моя вотчина не кровью куплена. А что до шурина твоего, так он тать, а тем, коли дают земли, то сажень в длину и аршин в ширину.
– Ты! – вспыхнул Ростислав. – Смердий князь!
– Великий! – поправил Иван.
– Надолго ли?
Ростислав вскочил и выбежал. Следом стали подниматься другие. Иван не удерживал: бесполезно. Сам виноват. Каким бы ни был Володько, но для князей он свой. Следовало проявить гибкость. Например, дать изгою пограничный с Берладьем Черн, пусть гонял бы разбойников. Для такого отморозка самое дело. Не сдержался…
Когда предпоследний гость скрылся за дверью, к Ивану подошел Игорь.
– Плюнь! – сказал ободряюще. – Покипят и остынут. А вот про Володько ты зря. Взбесится, как передадут. Сторожись!
– Ништо! – махнул рукой Иван.
Игорь внимательно посмотрел на него, кивнул и вышел.
«Облом! – думал Иван, провожая князя взглядом. – Зачем я все это затеял? Что теперь?»
Он не знал ответа на этот вопрос и потому злился.
21
Нападение было дерзким и поэтому – смертельно опасным. Когда десяток мужчин с мечами на поясах замешались в толпу у собора, никто не обратил на них внимания. С чего? Вооружены? Дружинники всегда при мечах, а эти, судя по одеже, дружинники и есть. Чьи? Мало ли? На похороны Святослава отовсюду съехались. Зачем пришли? За тем, что и остальные: на Великого глазеть. Иван только-только вокняжился, не нагляделись еще…
Примерно так подумал маячивший у паперти гридь, когда незнакомцы протолкались вперед и встали напротив. Заметь гридь кольчуги, поддетые под их свиты, то наверняка бы насторожился: в мирное время броню не носят. Однако гридь приглядываться не стал, что и стоило ему жизни.
В Святой Софии шел молебен. Великий благодарил Господа, Пречестную и Пресвятую Мать Его за явленную милость и вспомоществование в делах. Ожидалась раздача милостыни. В предвкушении ее паперть заполнили скудные и увечные. Они толкались и лаялись, протискиваясь ближе. Это вносило сумятицу и отвлекало стражу. Гридни утихомиривали самых рьяных и не следили за площадью. Там в отличие от паперти стояли спокойно.
Из распахнутых дверей храма грянуло: «Аминь!», толпа на площади колыхнулась и зашумела. Под арками показалась процессия. Великий шел первым, следом валили приближенные. Нищие заголосили и протянули руки. Князь остановился, полез в кошель. Толпа на площади одобрительно загомонила. Великий не бросал серебро, заставляя увечных ползать по паперти, а оделял каждого, не гнушаясь с нищими говорить.
Действо затянулось, убийцы, стоявшие неподалеку, занервничали. Сейчас гридни подведут князю коня, окружат кольцом… Вожак оценил обстановку и выхватил меч.
– Бей!
Первым умер невнимательный гридь. Наблюдая за нищими, он стоял к площади спиной и не успел повернуться. Второй страж метнулся на помощь, но получил удар в грудь и рухнул на землю. Третьего срубили на паперти. Этот успел оказать сопротивление. Ловким выпадом заколол ближнего к нему убийцу, отбил удар второго, но вожака не углядел. Тот обтек сбоку и полоснул стража клинком по горлу. Гридь выронил меч и осел. Стражи на пути убийц более не осталось. Другие гридни находились в отдалении и нападения не заметили.