Тайный наследник для миллиардера (СИ) - Тоцка Тала

Внутри у Тимура повеяло холодом, нехорошие предчувствия не то, что зашевелились — повалили толпой как разгоряченные болельщики после матча.

— И? — выжидающе взглянул он на безопасника.

— Дальше вы, — отошел в сторону Костя, как бы уступая место Ольге.

— Полина пришла к нам в «Эдельвейс», — с опаской поглядывая на Тимура, продолжила та, — а Нина как раз искала суррогатную мать. Полина ее сразу зацепила.

— Зачем ей это было нужно? — хмуро спросил Арсанов. — Я про Нину.

— Ты собирался с ней разводиться, и она решила, что сможет тебя удержать, если предъявит твоего ребенка.

— Погоди, но ведь Полина тогда была совсем девочка, сколько ей было, девятнадцать? Разве такую можно по закону брать сурмамой?

Ольга немного помялась, несколько раз боязливо зыркнула на Тимура и вздохнула.

— Дело в том, что Полина к нам пришла как донор биоматериала. Это я ее уговорила войти в программу суррогатного материнства. И после того, как она поговорила с Ниной, она согласилась.

Сердце у Тимура уже не просто стучало, оно било изнутри по грудной клетке как отбойный молоток. Он уже понял, все понял, только не мог до конца поверить.

Поверить и осознать.

— Они виделись с Ниной? — спросил он, поражаясь собственной выдержке.

— В затемненной комнате, Нина нарочно лицо спрятала. А вот ее голос Полина слышала.

— Она согласилась? — прикрыл глаза Арсанов.

— Да. Единственное, она не знала, чей биоматериал был использован при оплодотворении, — и, глядя на закаменевшее лицо Тимура, Ольга пояснила: — Если ты помнишь, у Нины поликистоз, у нее не вызревают яйцеклетки. И сколько она ни лечилась, эффекта не было. Поэтому мы сделали забор яйцеклеток у Полины.

Тимур закрыл руками лицо. Чертовы бабы. Просто две чертовы суки.

— Почему вы ей не сказали? — спросил глухо.

— Нина хотела, чтобы Полина думала, будто ребенок исключительно ваш. И у нас по закону суррогатная мать не имеет права вынашивать своего биологического ребенка.

Она замолчала, но Тимур приказал продолжать.

— Мы подсадили Полине эмбрион. Беременность наступила, поначалу все шло хорошо. Но первый акушерский скрининг показал, что у ребенка проблемы. По маркерам хромосомных патологий мы получали или синдром Дауна или еще более тяжелые хромосомные пороки.

— Да не цеди ты по капле, как в поганом сериале, — рыкнул Тимур, и Ольга торопливо заговорила:

— Нина потребовала аборт. Можно было рискнуть и подождать, еще раз сделать УЗИ и сдать кровь на альфа-фетопротеин. Но Нина больше не желала заниматься этим ребенком. Мы подобрали другую сурмаму и начали ее готовить, чтобы подсадить второй эмбрион.

— Соню, — прохрипел Тимур.

— Соню, — негромко подтвердила Ольга. Тимур встал и подошел к окну. Уперся руками в подоконник.

— А тот, первый… Богдан?

Ольга отвела глаза.

— Я тогда лично поговорила с Полиной, обрисовала ситуацию. Предложила сделать аборт у нас. Но она ушла и больше не приходила. Я подумала, что она захотела сделать аборт в клинике подешевле, чтобы получить разницу. Но я в страшном сне не могла представить, что она решит оставить этого ребенка…

— Я тебя посажу, — будничным тоном сказал Тимур.

— Не посадишь, Арсанов, — покачала она головой, — у меня любовник депутат.

— Тогда убью, — повернулся, и она отшатнулась. Потому что Тимур мог только догадываться, какой у него сейчас взгляд. Даже Костя изменился в лице.

Но Ольга быстро сумела с собой справиться.

— Убей, — пожала плечами, — себе же хуже сделаешь. Я ведь тебе тут не просто так исповедуюсь, Арсанов. У меня есть индульгенция.

Тимур молчал и сверлил ее взглядом. Ольга перевела дух и продолжила:

— Я и подумать не могла, что твоя жена — это та Полина. Но раз вас судьба, считай, лбами столкнула… Кто я такая, чтобы ей перечить? — она сделала глубокий вдох и посмотрела в глаза Тимуру. — Третий эмбрион. Он у Нины. Вместо него были утилизированы оставшиеся и неиспользованные яйцеклетки. А эмбрион Нина поместила в криобанк. Не знаю, в какой, но думаю, для тебя это выяснить не проблема.

Костя давно увел Ольгу, а Тимур так и стоял у окна, упираясь лбом в стекло, и смотрел на освещенный фонарями больничный двор.

Эта сучка Ольга права, он ничего ей не сделает. По крайней мере, пока. Это «пока» вселяло определенную надежду и успокаивающе действовало на нервную систему. Все течет, все меняется, а Арсанов ждать умеет. Зато на главной виновнице можно отыграться по полной.

Нина арестована без права внесения залога, так что сидеть ей в СИЗО до самого суда. А там и братишка с отцом присядут, Костя достаточно на них накопал.

Думать о них сейчас Тимуру не хотелось, перед его глазами стояла Полина. Совсем молоденькая, улыбающаяся, такая, какой он впервые ее увидел в Стамбуле из окна своего автомобиля.

С букетом ромашек в одной руке, другой рукой придерживающая небольшой живот. В том животе был его сын, а Тимур этого не почувствовал. Или все-таки что-то было? Как-то его пробило? Ведь не просто так он обратил внимание на незнакомую девушку?

Ладно, в первый раз он провтыкал. Но в их вторую встречу, когда вез Полину в роддом, хоть где-то должно было щелкнуть?

Тимур даже сейчас помнил, какие они оба тогда показались ему легкие — Полина и его сын.

«Вы папа?» — спросила медсестра в приемном покое роддома.

Он сказал «нет». А должен был сказать «да», должен был понять своим хваленым чутьем.

Идиот. Слепой и безголовый идиот.

Грош цена этому чутью, если он не смог узнать своего ребенка. И в третий раз не смог.

Тимур вспомнил маленького мальчика в стременах, который все пытался ухватить его то за уши, то за волосы. Он изо всех сил улыбался ему, демонстрируя ямочки, как мог посылал сигналы. Но его безмозглый отец отчаянно тупил, и снова ничего не понял.

Сколько же времени он потерял? Сколько эта тварь Нина украла у него и у Бодьки лет, месяцев, дней, минут и секунд, которые они должны были прожить рядом? Как отец со своим родным сыном.

Не зря их так потянуло друг к другу, и пусть с опозданием, но Тимур все же попросил своего сына называть его отцом. Не зная, что он и есть отец.

Грудная клетка изнутри горела, будто охваченная огнем. Сердце саднило ноющей болью, пришлось придавить его рукой.

Его мальчик так боялся, что Тимур от него откажется, потому что он не сможет подняться в коляске на второй этаж. Арсанов чуть не завыл, но сдержался, лишь со свистом выдохнул воздух сквозь сжатые зубы.

И тут же его бросило в холодный пот.

Соня. Все видели, что его дочь копия Полины. Он сам, мать, отец. Охранники, помощники по дому, даже садовник.

И что Соня с Богданом похожи видели, как только могут быть похожи двойняшки. Они и есть двойняшки, брат и сестра, рожденные с разницей в два месяца.

Все все замечали, но продолжали считать это случайностью. Правильно, потому что они все нормальные люди, а сотворить такое человек не может. Может только чудовище. Чудовище с извращенным сознанием. Существо без души и без сердца.

Сколько лет, месяцев, дней, минут и секунд украла Нина у его дочери? И у Полины. Тимур глухо застонал, ударив кулаками об подоконник.

Как его девочка страдала без матери! Как он сам мучился тем, что его ребенок растет обделенным! И всего-то стоило ответить медсестре «да, это мой ребенок». Или привезти Полину с троллейбусной остановки сразу к себе домой.

Перед глазами снова встала Полина, которая теряла сознание, но при этом из последних сил пыталась сказать Тимуру, что у него есть сын.

Он и на долю секунды не допускал, что она знала об этом раньше. Это про кого угодно, только не про Польку.

Она никогда не видела Нину, поэтому не узнала ее, когда та пришла в его дом вместе с матерью. А вот Нинка наверняка Полину узнала, потому и сбежала. Молча, не сказав ни слова.

Костя рассказал, что у водопада Нина стояла к Полине спиной и разговаривала с Ольгой. Полина услышала ее голос и узнала. Потому Нинка и слетела с катушек.