Вор с Рутленд-плейс - Энн Перри

Позднее он вознамерился было продолжить допрос, но все еще пребывали под впечатлением от смерти Тормода. Во многих домах завесили шторы, и в объявшей все тишине даже приглушенный разговор представлялся неприличным.

Вскоре после двух Питт сдался и вернулся в полицейский участок. Он вытащил все собранные показания и принялся вновь их перечитывать в слабой надежде на озарение, на то, что вдруг всплывет что-то новое, прежде упущенное, либо вскроется взаимосвязь между фактами, уже изученными раньше.

Просидев за этим делом почти до пяти часов, он так ничего и не обнаружил, но тут дверь в кабинет приоткрылась и возникшая голова Харриса объявила о приходе миссис Амариллис Денбай.

Питт удивился. Он полагал, что смерть Тормода повергнет ее в скорбь, возможно, даже с необходимостью медицинского ухода, — так глубоки, по словам Шарлотты, были ее страдания после произошедшего с Лагардом несчастного случая. А он доверял суждениям Шарлотты о людях, пусть и не всегда в отношении ее собственного поведения. Хотя, по правде сказать, теперь, когда он все обдумал, случай в мюзик-холле его не очень-то расстроил. По крайней мере, не так, как он поначалу намеревался ей представить.

Но что здесь делает Амариллис?

— Впустить ее, сэр? — раздраженно спросил Харрис. — По-моему, она в порядке. Но вы уж с ней поосторожней…

— Да, проведи ее сюда. И сам останься, на случай, если она упадет в обморок или закатит истерику, — сказал Питт. Сама мысль об этом была крайне неприятной, но он не мог позволить себе пренебречь ее визитом. Возможно, именно это и даст наконец расследованию новый толчок; быть может, она сообщит некий факт, в котором он так отчаянно нуждается.

— Есть, сэр. — Харрис удалился строго по уставу, что свидетельствовало о его неодобрении, и через пару мгновений вернулся с посетительницей.

Амариллис была бледна, глаза ее сверкали, пальцы перебирали складки на юбке, ныряли в муфту и снова возвращались к юбке. Она вошла в кабинет с прикрытым черной вуалью лицом, но уже в следующую секунду сбросила ее.

— Инспектор Питт! — От напряжения ее немножко трясло.

— Да, миссис Денбай. — Эта женщина ему не нравилась, и все же, сам того не желая, он испытывал к ней жалость. — Пожалуйста, садитесь. Вы, должно быть, очень расстроены… Можем мы предложить вам что-нибудь, чашечку чаю?

— Нет, спасибо. — Она села спиной к Харрису. — Я хотела бы поговорить с вами с глазу на глаз. То, что я должна сказать, очень неприятно.

Питт колебался. Он не хотел оставаться с ней наедине; было заметно, что женщина на грани истерики, и он опасался потока слез, с которыми, как подсказывал опыт, ему не совладать. Он подумал, что неплохо было бы послать за полицейским врачом, и начал подмигивать Харрису, сигнализируя об этом.

— Будьте любезны. — В голосе Амариллис уже звучали нотки нарастающего отчаяния. — Это мой долг, инспектор, поскольку дело касается убийства миссис Спенсер-Браун, но долг крайне болезненный для меня, и я, дабы избежать еще большего унижения, предпочла бы не повторять все это перед сержантом!

— Конечно, — тотчас же согласился Томас. Теперь отступать было некуда. — Сержант Харрис подождет снаружи.

Харрис встал, через плечо Амариллис адресовал Питту мрачный взгляд — мол, я предупреждал — и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

— Итак, миссис Денбай? — Странная ситуация. Он так много знал об этих людях, изучил их настолько, что они уже преследовали его во сне, и вот, однако ж, одна из них оказывается здесь, едва ли не случайно, и, может быть, с готовым решением всего дела.

— Я знаю, кто убил Мину Спенсер-Браун, мистер Питт. — Голос скрипучий и низкий, будто слова причиняли ей боль. — Я не сказала вам этого раньше, потому что не могла предать друга. Она умерла, и помочь ей было нельзя. Теперь все изменилось. Тормод тоже умер. — Белое и пустое лицо, словно у нераскрашенной куклы. — Больше нет причин лгать. Он был слишком благородным. Он защищал ее всю жизнь, но я не стану! Правосудие должно свершиться. Я не встану на его пути.

— Думаю, вам лучше объясниться, миссис Денбай. — Томас хотел приободрить ее, но в комнате присутствовало что-то невыразимо мерзкое, и он ощущал это так же верно, как сырость в воздухе. — О какой лжи вы говорите? Кого защищал мистер Лагард?

— Свою сестру, конечно! — Голос дрогнул. — Элоизу.

Питт удивился, но вовремя удержался, спрятал чувства и посмотрел на нее спокойно.

— Элоиза убила миссис Спенсер-Браун?

— Да.

— Откуда вы это знаете, миссис Денбай?

Она так глубоко дышала, что Томас видел, как вздымается и опадает ее грудь.

— Я подозревала это с самого начала, потому что знала о ее чувствах. Она обожала брата, владела им, всю свою жизнь строила вокруг него. Их родители умерли, когда они оба были еще юными, и он всегда заботился о ней. Конечно, это вполне естественно. Но время шло, они взрослели, а она не отпускала его, не желала избавляться от этой детской зависимости. Цеплялась за него, повсюду сопровождала, требовала постоянного и полного внимания. А когда он искал другие интересы, вне дома, ревновала, прикидывалась больной — делала все, чтобы вернуть его, забрать себе.

Не спуская с Питта глаз, Амариллис перевела дух.

— Конечно, если Тормода влекло к какой-то другой женщине, Элоиза была вне себя. Не успокаивалась, пока не избавлялась от нее — ложью, притворной хворью или чем еще, пока бедняга не понял, что лучше и не пытаться. Он был такой добросердечный, что продолжал заботиться о ней даже во вред себе… Не сомневаюсь, вы уже выяснили, что Тормода тянуло к Мине? И она была в него влюблена. Прикрывать это все какими-то мягкими словами было бы глупо. Ей теперь уже ничто не повредит… Разумеется, Элоиза от ревности чуть с ума не сходила. Не могла вынести даже мысли, что Тормод хотя бы часть внимания уделяет другой женщине. На этом она, наверно, и свихнулась. Добавила яду в ликер, который вы так прилежно искали. Меня угощали им у них дома. Они привезли его из деревни, когда возвращались из Хертфордшира. Я и сама иногда пробовала.

Она сидела на стуле, прямая как доска, не спуская глаз с Питта.

— Мина в тот день, как вы знаете, ходила к ним проведать Элоизу. Та и подарила ей бутылку ликера. Мина пришла домой и выпила. И умерла. Как Элоиза и планировала. Тормод, понятно, ее оберегал. Растил с детства. Чувствовал себя ответственным за нее — хотя, видит бог, с какой такой стати? Давно надо было поместить ее в какой-нибудь санаторий или куда еще. Думаю, в глубине души он и сам это понимал. Но решиться не мог. Спросите любого, кто его знал. Все скажут, что Элоиза и меня ненавидела — потому что Тормод был ко мне неравнодушен.

Питт сидел не шелохнувшись. Все складывалось. Он помнил лицо Элоизы, темные, будто устремленные внутрь, пропитанные болью глаза. Такая женщина одним своим видом требовала внимания и защиты. Хрупкая, как сама мечта. Казалось, крикни — и она растает. Ему не хотелось думать, что она опустилась до безумия и убийства. Но и аргументов против он не находил, как не видел фальши в откровениях Амариллис.

— Спасибо, миссис Денбай, — сказал Питт бесстрастно. — Сегодня уже поздно, но завтра я приду на Рутленд-плейс и проверю все ваши показания. — Он не сдержался и добавил: — Жаль, вы не были столь откровенны раньше.

На ее лице проступили едва заметные пятна краски.

— Я не могла. Да и толку все равно бы не было. Тормод все отрицал бы. Считал, что это он за нее в ответе. Это она его так приучила… Паразитка! Не хотела, чтобы он жил сам по себе, независимо. И преуспела! Всю свою жизнь, день за днем, год за годом внушала ему чувство вины. Сделал что-то без нее — виноват. Пошел куда-то без нее — виноват. Даже если посмеялся над шуткой без нее! — Голос ее снова сорвался вверх. — Сумасшедшая! Вы не представляете, что она с ним вытворяла. Это она его погубила! Посадить под замок — навечно! — вот чего она заслуживает!

— Миссис Денбай! — Томас хотел унять ее, избавиться от этого блестящего лица с мягкими, как у девчонки, чертами и пустыми глазами. — Миссис Денбай, пожалуйста, не расстраивайтесь так. Я приду завтра и поговорю с мисс Лагард. Возьму с собой сержанта Харриса, и мы поищем улики, о которых вы говорили. Если найдем что-то, поступим соответственно. А сейчас сержант Харрис проводит вас до кареты. Советую выпить успокоительного и лечь пораньше. День для вас был ужасный. Вы, должно быть, утомились.

Миссис Денбай поднялась, но остановилась посредине комнаты, глядя на него, вероятно раздумывая, сделает ли он то, что ей нужно.

— Я приеду завтра. — Питт добавил резкости.

Не говоря ни слова, она повернулась, вышла и закрыла за собой дверь, оставив инспектора в покое и в состоянии необъяснимого недовольства.

Избежать этой обязанности, которая не несла никакого удовлетворения, никакого ощущения завершенности, Томас никак не мог. Но с другой стороны, убийство всегда приносит трагедию.