Футбол на всю жизнь - Виктор Шустиков

Последнее время мы так часто, так порою откровенно зло ругаем его. Справедливо ли это? В какой–то мере, вероятно, да. Но все–таки иногда мы предъявляем к нему слишком большие претензии и пытаемся оценивать применительно к достижениям представителей других видов спорта. Так, например, мне часто говорили следующее:

— Вот почему вы не возьмете пример с наших хоккеистов? Они уже тринадцатикратные чемпионы мира, а вы…

Достижениям хоккеистов я очень рад, они и в самом деле молодцы. Однако сражаться им приходится с двумя–тремя сильными соперниками–любителями, в то время как нам противостоит вся сила и мощь современной футбольной империи. Это надо помнить, чтобы объективно оценивать факты.

Вот этой самой объективности, трезвости мысли, справедливости оценок истинного значения того, что совершено футболистами, нам как раз часто и не хватает. Постараюсь показать это на примере, свидетелем и очевидцем которого я был.

В справочниках, составленных нашими статистиками, значится, что я сыграл 8 матчей за нашу сборную. Здесь, вероятно, речь идет об официальных встречах. На самом деле счет значительно крупнее. Однако что правда, то правда: далеко не все тренеры главной команды страны видели во мне человека, который им нужен в линии обороны. Обижает ли меня это? Нисколько. У каждого свой взгляд на вещи и свое видение класса. Огорчает ли, что так мало поиграл в футболке с гордой надписью «СССР»? Несомненно.

В тысяча девятьсот шестьдесят третьем меня привлек в сборную ее старший тренер Константин Иванович Бесков, сменивший на этом посту Гавриила Дмитриевича Качалина после фиаско (так во всяком случае считали), которое мы потерпели на чемпионате мира в Чили. Сейчас, случается, я слышал, некоторых игроков чуть ли не силком тащат в сборную. В мое время, когда я только начинал свою футбольную жизнь, так не было. Попасть в главную команду страны, надеть алую майку с гербом нашей Родины, представлять ее на стадионах мира каждый из нас считал за высшую честь. Шло это прежде всего, конечно, от высокой сознательности, от того высо–кого духа патриотизма, который воспитывали в нас тренеры. Немалую роль тут, конечно, играло и острое творческое соперничество: в ту пору на каждое место в сборной было не менее двух–трех «верных» кандидатов.

Пребывание в сборной, работа под руководством такого великолепного педагога, каким являлся Константин Иванович, стала для меня, да, уверен, и для многих моих товарищей из других клубов страны, настоящим университетом. Всегда вспоминаю и буду вспоминать об этих днях с глубокой радостью.

У меня нет возможности описывать нашу жизнь в сборной шаг за шагом, да в этом, вероятно, нет и никакой необходимости. Скажу лишь, что с первого момента Бесков нацеливал всех без исключения игроков на творческий подход к игре, на самое широкое проявление своих индивидуальных качеств, а в целом — на обеспечение широкой наступательной стратегии.

22 сентября 1963 года я вышел впервые в своей жизни на поле гиганта в Лужниках не в торпедовской майке, а в алой с надписью «СССР». Нашим соперником была сборная Венгрии, так же, как и мы, готовившаяся к решающим сражениям чемпионата континента (тогда это соревнование еще носило другое имя — Кубок Европы). Дебют оказался трудным: я играл непосредственно против такого выдающегося мастера современного футбола, как Флориан Альберт. Хотя он и не забил гола, но несколько раз ставил нас в такие положения, что приходилось бросаться под ноги и принимать иные срочные меры. Матч закончился вничью — 1:1. Однако этот счет, по- моему, ни в коей мере не отражает истинного соотношения сил на поле. Господствовала здесь наша команда, и только на редкость неточные удары форвардов сводили это преимущество на нет. Лишь удар Вали Иванова достиг один раз цели.

На следующий день, на разборе, Константин Иванович прежде всего и отметил этот недостаток. Когда дошло дело до нас, он, сделав несколько замечаний, сказал:

— А в общем, справились с задачей хорошо. Ты, Шустиков, просто молодец…

От похвалы я воспрянул, но когда менее чем через месяц к нам приехала для первого матча '/8 финала Кубка Европы национальная сборная Италии, меня в составе не оказалось. Я уже готов был, кажется, «расплакаться», но Константин Иванович пригласил меня на беседу.

— То, что ты не выйдешь на поле, Витя, ни в коей мере не должно тебя расстраивать. Это решение идет не от оценки твоей игры лично, а от общего тактического замысла. Нам нужно максимальное усиление, наступательной мощи. Быстрые, мобильные крайние защитники, нацеленные на движение вперед — Дубинский и Крутиков, опытный Шестернев в центре. И — все. Вот когда поедем в Рим, тебе, вероятно, придется потрудиться.

С глубокой благодарностью вспоминаю об этом. Ценнейшее качество Бескова–педагога — внимание к игроку, желание и умение сделать так, чтобы все было ясно. Трудно сказать, насколько это все дорого и важно, насколько это благоприятствует созданию доброй, творческой атмосферы в коллективе.

Матч в Москве, как известно, итальянцы проиграли со счетом 0:2. Я не буду описывать это состязание в деталях, ибо, несмотря на то что минуло уже более одиннадцати лет, оно свежо в памяти у всех любителей футбола, разумеется, тех, кому помнить его позволяет возраст (ведь уже подросли вполне сознательные болельщики, которым тогда едва минуло пять лет).

Однако на одно обстоятельство мне очень хочется обратить внимание, чтобы еще показать, как часто мы не замечаем успехов нашей обороны, высокого мастерства ее игроков. Когда закончился матч, естественно, ему уделила исключительное внимание наша пресса. И вот сейчас, работая над книгой, я отправился в библиотеку, чтобы пережить заново те волнующие минуты. Я прочел восторженные слова в адрес хладнокровного и расчетливого В. Иванова, агрессивного И. Численко и т. д. Все правильно, кроме одного: ни одного слова об игре защиты. Ни хорошего, ни плохого. Словно ее на этот раз и не существовало.

По–иному смотрели на дело, скажем, иностранные журналисты. Альдо Кораделло, корреспондент римской «Гадзетта делло спорт», писал, например: «Большинство русских специалистов и игроков назвало Риверу лучшим игроком сборной Италии. Однако Ривера не имел возможности сделать что–либо полезное. Его просто слишком тщательно опекали. В Лужниках Риверу было не узнать. Заслуга в том, что лучший нападающий Италии был «аннулирован», принадлежит Шестерневу, который внес тем самым большой вклад в победу советской команды. Не давать в течение полутора часов играть такому игроку, как Ривера, обладающему великолепной техникой, быстрому и умному, задача не из легких. Ше- стернев ее выполнил». Могу подписаться под этими словами, удостоверить их справедливость. И вместе с тем не могу не поражаться тому, как умудряются у нас «не замечать» такие явления.