Сливовое дерево - Эллен Мари Вайсман

по склону, пока не добралась до дорожки, переходившей в крутую лесную тропу, вившуюся между обнаженных корней деревьев, живописно усыпанных сосновыми иголками. Девушка заставляла себя взбираться быстрее и быстрее, выше и выше, к елям в пышных юбках, туда, где душистый воздух был тих и спокоен, а дневное небо скрывал балдахин из вечнозеленых ветвей.

На вершине лесистого холма, рядом с самыми старыми, рослыми деревьями, из земли выдавалась массивная глыба гладкого гранита, похожая на горб громадного кита. Кристина вскарабкалась и уселась на самый толстый край скалы, где, как она всегда представляла, находилось дыхательное отверстие кита. На западе открывался вид на Комбург, «Замок Грааля» — тысячелетний собор, окруженный высокими стенами, угнездившийся, как сказочный дворец, между соседними холмами, расцвеченными осенью. Кристину обрадовало, что он не пострадал. Затем ее осенило: а что если в служебных постройках, подземных ходах и потайных комнатах старинного монастыря прячутся евреи? Как она раньше не догадалась? Исаак мог бы увести семью туда. Нужно было подсказать ему, сделать хоть что-то, а не отдаваться на волю судьбы.

Отсюда родной город выглядел таким же, как и прежде, но она-то знала, что он навсегда переменился. Дети больше почти не играли в мощенных булыжником переулках и на тротуарах. Улицы заполонили солдаты, танки, мотоциклы. Целые кварталы исчезли, разрушенные до основания. Ночами кто-то стучал в двери домов, и после этого их жители пропадали без вести. Многие наверняка прятались под лестницами и позади чуланов, в туннелях и подвалах, где раньше хранили овощи. Но отсюда всего этого не разглядишь. Перед ее глазами расстилалось лишь море оранжевой черепицы, над которым возносился шпиль церкви, расположенной напротив ее дома.

Кристина могла даже вообразить, что все осталось по-прежнему, но, хотя ей во всех подробностях был знаком открывающийся с этого холма вид, в душе она знала, что все навсегда стало другим. Она глубоко втянула носом аромат сосен и свежего воздуха, который обычно поднимал ей настроение и давал заряд бодрости, но сегодня это не возымело действия. Девушка сидела на скале, смотрела на родной Хессенталь, но ничего не чувствовала; существовала, но не жила. Кристина закрыла глаза и попыталась представить лицо Исаака.

В это мгновение из-за облаков выглянуло солнце и согрело ее лоб и щеки. Она была благодарна, что ощутила хоть что-нибудь, пусть даже всего лишь физическое тепло. Тишину нарушали лишь снующие белки и щебечущие птицы, да ветер шелестел в вершинах сосен — нежный шуршащий шепот походил на отдаленный звук катящихся волн, словно по другую сторону холма раскинулся океан. Но в следующий миг Кристина раскрыла глаза и выпрямилась, наклонив голову набок и прислушиваясь. Поначалу тихий, шум постепенно усиливался. Сердце девушки заколотилось, знакомый медный вкус страха поднялся к горлу. Несомненно, это выла сирена воздушной тревоги. Она слегка опешила: что делать? Через несколько минут однообразный рев приближающихся самолетов заполнил ее слух. Кристина поднялась. Бомбардировщики пролетали над деревьями позади нее, и перед ее внутренним взглядом предстала неутешительная картина: она, подстреленная, скатывается под ливнем пуль и щепок с холма в пышный ельник. Девушка побежала назад к вечнозеленому пологу и спряталась под раскидистой елью. Туча вражеских самолетов наползла на небо; они выстроились в боевом порядке подобно огромному рою доисторических стрекоз.

Туча росла и росла. Деревья и земля дрожали. Кристина с ужасом увидела, как головной самолет сбросил смертоносное веретено на аэродром, но порыв ветра отнес снаряд к городу. Через пару секунд сотни падающих бомб, поблескивающих серебром в лучах солнца, посыпались на крыши и башни с такой же скоростью, как гильзы из патронника автомата. Кристине пришло в голову, что бомбы ей мерещатся, поскольку она не слышала их свиста. Хотя нет, кто-то говорил ей, что человек слышит визг падающего снаряда только над своей головой. Здесь она была почти на одной высоте с бомбардировщиками и могла видеть их раздутые животы, исторгающие из себя гибельный груз. Внезапно вспомнив рассказ племянника герра Вайлера о разрушении Гамбурга, она окаменела. А вдруг это те самые бомбы, что расплавляют камень и превращают людей в прах? Может, поэтому они бесшумные?

В ожидании первого взрыва девушка ухватилась за дерево, словно твердь должна была провалиться под ее ногами. Она ощущала сотрясающие землю глухие удары, и взрывы заставляли ее подпрыгивать. В долине эхом отдавался один разрыв за другим, а город заслонила стена огня и дыма. Падающие бомбы теперь пропадали из виду на полпути к земле, их серебряные корпуса тонули во вздымающихся клубах разрушения. Ноги Кристины были словно из воды — вот-вот потекут. Первая цепочка самолетов развернулась в небе и улетела, и следующая эскадрилья принялась атаковать аэродром. Когда появился третий ряд и стал бомбить город, ноги у Кристины подкосились и она упала на колени, прислонившись к дереву.

Казалось, целый час она смотрела на падающие бомбы, онемело наблюдая за тем, как долина наполняется дымом и пламенем. От запаха гари ее мутило. Она почувствовала рвотные позывы, но пустой желудок послал к горлу лишь желчь. Наконец самолеты улетели, и их рев сменился треском пожара и отдаленными криками.

Словно одурманенная, в полубреду, Кристина с трудом оторвала руки от дерева и, спотыкаясь, стала спускаться с холма. Ветки и шипы обдирали девушке руки, когда она пробиралась через подлесок не обычной своей дорогой, а просто — вниз, вниз. Руки и ноги отказывались подчиняться мозгу, болтались, как у любимой тряпичной куклы без лица, с которой она не расставалась в детстве. Помутившееся от ужаса сознание Кристины безотчетно направляло ее тело к дому.

Через полчаса она вошла в объятый огнем задымленный город — на трясущихся ногах, с часто вздымающейся грудью и покрытым грязью и потом лицом. От зловония горящего жилья и тошнотворного сладковатого запаха обугленной человеческой плоти ее снова стало выворачивать. Она зажала рот рукой и побежала, стараясь обогнуть охваченные пожаром улицы и обрушившиеся дома. Одни погорельцы метались, звали родных и пытались разбирать голыми руками завалы. Другие, казалось, приросли к одному месту, что-то бормоча и уставившись в одну точку, по их головам, ногам, рукам текли струи крови, одежда была порвана и обуглена. Босые дети бесцельно бродили вокруг, белки их глаз ярко выделялись на покрытых копотью лицах. Какой-то человек с обожженными лицом и руками пытался ухватиться за Кристину. Стараясь увернуться, девушка едва не упала.

Наконец она нашла угол Шеллергассе и остановилась как вкопанная. Улицу застилала стена бурого дыма, и