Тень ищет своё место (СИ) - Чоргорр Татьяна

— Нет, — припечатал Онга, безо всякого портала выходя из стены, из густого скопления чёрных пятен. — Это моя добыча, я не отдам её никому! Маленький Ромига, если ты надумал тоже поиграть с Тенями, не ленись, начни всё с самого начала. Найди себе Дом Теней, призови алтарь, поймай какого-нибудь охотника, а лучше, мудрого. Этот, который тебя сюда привёл, прекрасно годится, а ещё лучше — твоя Вильяра. Вынь свои инструменты и постарайся, чтобы жертва на алтаре умирала долго и красиво, как на площади Глашатаев.

Онга говорил на языке охотников, лишь название главной площади Уратая произнёс по-навски. Ромига с Альдирой застыли. Не то, чтобы их парализовало, но голос Онги завораживал своими бархатистыми переливами, собирая всё внимание, не оставляя ничего ни на мысль, ни на движение.

— Когда обитатели пещеры доедят жертву, и Камень уйдёт, обожди немного и воплоти Тень, — продолжал поучать Онга. — Да не забудь, прикажи ей делать всё, что она должна делать, и запрети всё, чего ей нельзя. А теперь смотри, слушай и запоминай обряд, маленький глупый нав. Жаль, этот голки не соображает и почти не чувствует. Его память понадобилась мне раньше, чем его телесность и его сила. Но для примера сойдёт и так.

Онга погасил Ромигиных «светляков» и затянул приветственную песнь Камню, а двое свидетелей окончательно остолбенели.

Копаясь в памяти Стурши, Ромига видел уже подобный обряд его глазами, слышал его ушами. Не было нужды ещё раз внимать Онге, чтобы всё хорошенько запомнить. Ромига упорно и тщетно выпутывался из оцепенения. Если бы ему удалось построить «навский аркан»! Всего два шага до Повелителя Теней, увлечённого изуверским действом и песнью. А за голенищем — чёрный в рыжую крапину обсидиановый нож: трофей от несчастного поганца Арайи. И поединок с Онгой показал, что древний нав сильнее и выносливее, но Ромига чуточку быстрее в атаке. Ромига успел бы ударить: если бы не стыл тут бесполезной и безвредной мухой в янтаре!

Так он и досмотрел обряд до последнего лучика света в Латириной крови. Алтарь с останками жертвы погрузился в пол. Онга что-то выкрикнул и ушёл в стену, откуда явился. Лишь после этого оцепенение начало отпускать обоих свидетелей.

— Альдира! Эй, Альдира!

«Не шуми, Нимрин. Лучше, попробуй призвать Тень Латиры. Вдруг всё-таки получится?»

Увы, нет. А вокруг всё стремительно менялось, и явно, не к лучшему. Создав «светляков» взамен погашенных Онгой, Ромига разглядел, что именно изменилось. Дом Теней опустел! Повелитель увёл их с собою, кажется, до последнего пятнышка. А свод над головами мудрого и нава подозрительно похрустывал, грозя обвалом. Срочно уходить!

Ещё один взмах серого крыла… Ромига не заметил маленький клочок чёрного тумана, в последний миг юркнувший ему в рукав.

Глава 33

— Вы должны, должны, должны были освободить его! Остановить, убить поганого Онгу! — вопила Вильяра мудрая. В диком горе и ярости мотала она головой, разбрызгивая слёзы, драла себе щёки ногтями до крови. — Да вывернут его щуры двадцатью двадцать раз наизнанку и завяжут узлом, да проклянут его все стихии, да уведут его сны в гнилые миры без возврата, да позабудет его собственная Тень…

Ромига попытался обнять колдунью, но отступил, едва избежав тяжёлых кулаков. Хитрый Стурши то ли смылся на изнанку сна, то ли спел «морозную дымку» и не отсвечивал. Альдира застыл у входа в логово недвижным истуканом.

— Вот так и стоял ты, Альдира, пока беззаконный чужак резал лучшего твоего друга? Так и стоял, да? — набросилась на него Вильяра. Из глаз её сверкнули две молнии, вроде «эльфийских стрел», но мудрый предусмотрительно окружил себя щитом.

— Мы оба так стояли, Вильяра, — вызвал Ромига огонь на себя, тоже заранее накинув защиту. — Я готов был убить Онгу, но мы словно в смолу влипли. Похоже, этому обряду невозможно было помешать.

— Нимрин, даже если б нас не приморозило, мы не убили бы Онгу! — с выражением внезапного прозрения на лице перебил его Альдира. — Мы развоплотили бы Тень! Обряд вела Тень от лица Повелителя!

Ромига вскинулся. Он и так уже зол был до острых ушей: на себя. Ведь выступил наживкой на крючке! Пошёл искать Иули по уговору с Онгой и навёл Онгу на Латиру! Не ожидал от родича ни такой подставы, ни такой прыти на изнанке сна…

Рявкнул:

— Альдира, ты рехнулся! Какая Тень? Что я, Онгу в лицо не знаю?

— Ты, чужак, не знаешь куда смотреть. Даже я не сразу понял. Повелитель действовал Тенью, как своею рукой. Но сам он не почтил нас своим посещением. Мы не убили бы его там. И Латире поздно было помогать — или рано. Ты, Нимрин, сможешь воплотить его, если обретёшь силу. И настоящего Онгу ты найдёшь, чтобы победить его и стать единственным Повелителем Теней.

— Ну, и кого же мы принесём для этого в жертву, друзья мои дорогие? — свирепо выскалился нав. — Кто из вас готов?

По исцарапанным щекам Вильяры ещё текли слёзы пополам с кровью, Альдира побледнел, но лица обоих мгновенно обрели выражение угрюмой готовности, и ответили мудрые дружно, в унисон.

— Любой, на кого падёт жребий!

Встали плечом к плечу, распрямили спины, вскинули подбородки, будто воины в строю.

— Любой из мудрых, — уточнил Альдира. — Или из нас двоих, если ты решишь, что времени нет. Я отведу тебя в Дом Теней и помогу с призывом Камня.

— И я тоже пребуду с тобою все зимы и лета, о Повелитель, — нарисовался Стурши третьим в строю. — Онга не приносил меня в жертву, не воплощал, не брал клятв, и я не собираюсь носить его лицо. Я не хочу быть ему руками — или чем похуже. Или чтобы он сожрал меня, как Нархану.

— Онга призвал и поглотил Тень Нарханы? — переспросил Альдира. — Это многое объясняет…

Ромига зарычал: слова, на всех языках, любой степени цензурности у него иссякли. А трое голки вновь уставились на нава, будто верные воины — на полководца. Он встряхнулся, перевёл дыхание, возвращая себе способность мыслить здраво и отстранённо. Да, он готов принести в жертву любого из них. Даже Вильяру, и особенно её! Посчитаться с ведьмой за унижение их первой встречи! Однако наву из Тайного Города претит сама идея: превращать живых союзников в непонятную нежить. А главное, втянувшись в череду обрядов, он пойдёт по пути, указанному Онгой, следом за Онгой — значит, никогда Онгу не догонит.

— Слушайте меня внимательно, о мудрые и Тень! Вы предложили мне свои жизни и своё служение — я принимаю их. Вы сейчас поклянётесь мне… Живые — поклянётесь сердцами своими, а ты, Стурши — своим даром сновидца. Поклянётесь, что будете верны мне: отныне и до песни Равновесия. Пока не пропета песнь, вы не переметнётесь на сторону моих врагов, не используете против меня, друг против друга и против наших будущих союзников то, чему я вас научу, и что я вам дам. Вы будете повиноваться мне: в бою — беспрекословно, прочее время — с рассуждением. Вы будете говорить мне о моих ошибках и своих сомнениях, правдиво и полно отвечать на мои вопросы, потому что я многого не знаю об этом мире… Клянётесь?

— Клянёмся, — ответили они снова в один голос.

Потом Альдира немного поторговался за точность формулировок…

— Ну что же, осталось скрепить клятву.

Артефактов для заклятия обещания у Ромиги не было, пришлось вспоминать исходный аркан и строить его на крови: своей и клянущихся. И едва Стурши, последний из троих, повторил слова клятвы, едва сработал на нём аркан — Ромиге померещилось, будто развязался какой-то мучительно затянутый узел, и мир вздохнул с облегчением.

А кое-кому, напротив, не полегчало! «Что ты творишь, маленькая хитрая погань! Как ты посмел увести у меня слугу!? Убью! Развоплощу!» — заорал Онга в Ромигиной голове, и это было зверски больно. Однако терпел Ромига с радостью, так как бешенство врага косвенно подтверждало правильность избранного пути.

«Нам выйти на снег?» — переспросил Ромига, но ответа Онги не дождался.

Зато Стурши свился винтом, захрипел и забился в судорогах, совсем как Арайя перед смертью… Нет, приступ миновал, и довольно быстро. Стурши сидел на полу, тяжело дышал, отирал рот от пены — и тут же ухмылялся, зло и торжествующе. А на Ромигу смотрел с восторгом и обожанием… Правда, недавно он и на Онгу так смотрел, а прежде — на Наритьяру Среднего. Не стоит обольщаться, напомнил себе нав, а приглядывать за этим поганцем в оба. И всё равно Ромига порадовался, что союзник цел.