Тень ищет своё место (СИ) - Чоргорр Татьяна

С первого взгляда мудрый понял: жертва — здесь, жертва жива, и это Латира! Он возликовал. Да, снять друга с алтаря будет не просто. Но Альдира знает все песни для Камня и для зачарованных пут. Хватит ли ему силы? Не помешает ли ворожбе тот, кто уложил жертву на Камень? Не уложит ли он Альдиру туда следующим?

Мудрый шагнул ближе, заглядывая в лицо распростёртому на Камне — и отшатнулся в ужасе. Слепые, бессмысленные глаза сведены к переносице, перекошенный слюнявый рот… Альдира с юности помнил каждую чёрточку этого лица, видал друга во всяких видах, знал его ум, терпение, упрямство… В худшем случае, он ожидал найти Латиру изрезанным, при смерти — нашёл без единой царапины, но совершенно безумного.

Песнь ясного рассудка, которую Альдира затянул вместо освобождающих, не отозвалась в глазах Латиры ни малейшим проблеском узнавания. И по откликам в ауре Альдира ощутил, насколько бесполезны здесь любые целительские усилия. Будто жадный и неумелый душекрад отъел разум Латиры, безнадёжно сквасив тому мозги, но оставил в неприкосновенности всю жизненную и колдовскую силу мудрого. Это само по себе грозило бедой. Путы зачарованы так, чтобы сдерживать любые колдовские выплески, но стоит Альдире отвязать жертву…

— Латира, друг мой, прости меня, я пришёл слишком поздно, — тихо выдохнул Альдира, леденея от тоски. — Твой разум умер, а пустое тело я у Теней не отниму. К тому же… Быть может, среди Теней ты ещё сможешь возродиться… Почти самим собой.

Мудрый медленно, как в дурном сне, нашарил на поясе нож. Он мог просто добить изувеченного друга. Мог растерзать его по полному обряду, под надлежащие песни, и призвать обратно Тенью: в силе и разуме, если им обоим очень-очень повезёт. Но так или иначе, зарезав на алтаре-камне чужую добычу, он сам накормит Теней и бросит вызов их Повелителю! Готов ли Альдира к такой участи, вытянет ли против матёрого Иули, пережившего саму Нархану? Или против другого Иули, молодого: певца великих песен, убийцы почти дозревшего Солнечного Владыки?

Гнев на всех Иули, ступавших по Голкья, поднялся медленной лавой, толкая Альдиру на опрометчивое. Но мудрый усилием воли разжал пальцы и оставил нож в ножнах: «Латира, прости меня, что я опоздал!» Альдира зажмурил отчаянно слезящиеся глаза, слепо шагнул назад: «Тринара, забери меня отсюда скорее. Наши поиски окончены, идём в Пещеру Совета!»

Конечно, он ещё вернётся: даже потерявшему разум Латире не пристало умирать на алтаре от жажды и голода. Но прежде, Альдира разъяснит кое-что с этими проклятыми Иули…

[1] Около 15 минут.

Глава 31

***

Сон про чужой город перетряхнул Ромигины мысли. Нав слишком близко подошёл к тому, чтобы отыскать своего врага, заглянуть ему в глаза, но не победить, а погибнуть окончательно и бесповоротно. Мороз по хребту от осознания своей слабости в этом противостоянии, и уши болят!

А ещё спетые вместе с Вильярой обережные песни отлично прочистили мозги. Смыли липкое, приторное очарование Онги. Ромига ещё раз вспомнил всё, с первой минуты знакомства с древним навом, и пришёл к печальному выводу: Онга столь же опасен, непредсказуем и неуправляем, как неведомый душекрад из города под белым небом. Онга опасен лично для Ромиги, для Голкья со всеми её обитателями, а возможно, даже для Земли. Если Онга наберёт ещё могущества и явится туда со своим Источником, точно будет опасен!

Именно это давеча твердил Ромиге голосок безымянной Тени. Нав, конечно, не спешит верить, незнамо кому, но пока все наблюдаемые факты ложатся в строку. Значит, Онгу надо остановить, и похоже, нет у Ромиги иного способа, кроме убийства. Убийства нава… Нет, Ромига не станет оправдывать себя, что симбионт Зачарованного Камня и Повелитель Теней — уже не вполне нав! Но как Ромига переживёт чёрную кровь на своих руках, он решит после.

Если справится с Онгой: надо же ещё придумать, как! Если переживёт последствия гибели Повелителя Теней. На Камне-то Ромига тоже полежал, и голосок звал его самого — в Повелители. Не настигнет ли Ромигу это «счастье» сразу, по факту убиения Онги? Как из этой ямы выбраться живым? Возможно ли такое, в принципе?

Расспросить бы обо всём Латиру, но Латира сгинул. И с Вильярой не поговоришь вслух при Стурши, неотлучном соглядатае Онги. Убить его, что ли, то есть, развоплотить? Нет, рано!

Мудрая и Тень продолжали, как ни в чём не бывало, играть в камушки и обмениваться репликами, малопонятными чужаку. Язык-то известен, а смысл речей ускользает. Знакомые слова каждый из собеседников наматывает в три оборота и перевязываются крест-накрест с подвывертом. Именно так принято беседовать в бездомном доме, в неведомом клане — и среди старожилов ярмарки. Принцип Ромига усёк: Вильяра с ним кое-чем поделилась, и в память Стурши он заглядывал. Просто не нашёл в себе сил разгадывать местные кеннинги и шарады: будь они традиционная приправа к игре или нечто большее.

После обережных песен нав сделал вид, что снова задремал: чтобы поразмыслить без помех и принять решение. Однако информации не хватало.

«Вильяра, скажи, чужую безмолвную речь можно подслушать?» — перво-наперво отведомился он у мудрой.

Та, не сбив дыхание, не сорвав хода, ответила:

«Все думают, что нет, и я о таком не слышала. А что?»

«А скажи-ка мне, мудрая, что будет, если убить Повелителя Теней? Латира или твой первый учитель рассказывали тебе об этом?»

Тут уже Вильяра призадумалась, подзадержалась с ответом:

«Латиру я расспрашивала сама. Повелителя Теней, как и Солнечного Владыку, почти невозможно убить ни простому охотнику, ни даже мудрому. Удача Великих — превыше всех удач, и стихии берегут их, пока Повелитель с Владыкой не сойдутся в смертельной битве или в Песни Равновесия. Удивительно, что ты, Нимрин, добрался до Наритьяры Среднего и так запросто отнял у него жизнь. Между вами же не случилось даже маломальского колдовского поединка?»

«Нет, не случилось. Я просто подстерёг его и убил из засады.»

«Возможно, ты, воин из-за звёзд, умеешь нечто, о чём молчишь. Или взбудораженные стихии не защитили того, кто раскачивал «качели смерти». Или твоя удача — тоже удача Великого… Кстати, обрати внимание, как смотрит на тебя Стурши.»

«Как?» — Ромига лежал с закрытыми глазами, да ещё отвернувшись к стене. — «Я не вижу.»

«Как зверь на доброго хозяина. Стурши слушает Онгу. Как Тень, повинуется Повелителю. Однако Стурши опасается за своё существование, он проговорился мне об этом. Примани его, яви ему силу вашей стихии, и Тень с радостью уйдёт под твою руку. Я, мудрая Вильяра, думаю, что ты, Иули Ромига, способен стать Повелителем Теней. И не тем, кто станет жечь мир в безумной битве стихий, а тем, кто пропоёт Песнь Равновесия.»

«Я правильно понял? Эту Песнь поют только вдвоём, по согласию?»

«Да. Нельмара надеется, что его временный ученик Наритьяра Младший сохранит достаточно здравомыслия.»

«А если — нет?»

«Тогда он нападёт на тебя, или ты — на него, и вы скорее всего, убьёте друг друга, разметав пеплом по снегу половину Голкья.»

«А если кто-то один выживет?»

«Я не знаю. До сих пор не выживал никто. Но все, кто вступали в битву, надеялись обрести невиданное могущество и совершенную власть над Голкья: над живыми её и тенями, над всеми стихиями. А ещё они звёзды желали зажигать и гасить, играя мирами по собственному произволу. Ради этого колдуны рвались в Великие, тот же Наритьяра Средний. Но я думаю, Нимрин, вряд ли победитель останется сам собой, сохранит облик и сознание двуногого разумного. Дичать-то начинают уже в самом начале пути, задолго до битвы.»

Абсолютное могущество и власть… Ромига представил, как щелчком пальцев уничтожает город под белым небом вместе с затаившимся там врагом-душекрадом: не размышляя о целесообразности и соразмерности — просто потому, что может. Как делает шаг — и на Земле тоже карает и милует любого. Как свысока глядит на всех, перед кем привык почтительно склоняться… Ох, недолго он, такой крутой и красивый, проживёт в Тайном Городе! Или, быстрее, не станет Тайного Города и всей Земли?