Вампиры: Когда ночь сменяет день. Книга 1 (СИ) - Тигиева Ирина

Хотя моё состояние оставляло желать лучшего, Доминик настоял, чтобы я сопровождала его в запланированных на ночь развлечениях. И, надо сказать, место, где мы оказались, производило впечатление. Это была средневековая часовня, переоборудованная под бар – самое необычное сочетание, какое я когда-либо видела. По узкой каменной лестнице мы спустились в зал со сводчатым потолком и искуственным камином. Столики из чёрного дерева, тёмные пуфы, барная стойка там, где раньше наверняка был алтарь, и встроенная в стены подсветка, плавно менявшая цвета. К нам подошла официантка, и я демонстративно заказала бокал бордо – одного из излюбленных вин Арента. Доминик только закатил глаза и, отвернувшись, перенёс внимание на публику. Я постучала пальцами по столу.

- С чего ты, собственно, взял, что Арент что-то задумал?

- Это же очевидно. Хотя я надеялся, он скажет тебе больше.

- Он не сказал мне вообще ничего.

- Вот именно. Даже не попытался предупредить.

- Предупредить о чём?- выпалила я.

Доминик насмешливо вскинул брови, и пуф, на котором он сидел, опустел. Официантка поставила передо мной бокал, я пригубила вино и огляделась. За столиком у противоположной стены расположилась весёлая компания: два парня и три девушки, одетые как на дискотеку и уже подвыпившие. Одна из девушек – рослая блондинка в чёрном платье, подчёркивавшем фигуру, подчёркивать которую не следовало, повернулась в мою сторону. Подсветка переключилась на призрачный голубоватый цвет, и на мгновение лицо девушки превратилось в подобие восковой маски с широко распахнутым ртом и огромными почерневшими глазами… Отшатнувшись, я опрокинула бокал с вином.

- Вы не порезались?..- подскочила ко мне официантка.

Цвет подсветки сменился на зловещий красный. Казалось, по столику медленно растекается кровь…

- Это вино…- пробормотала я.- Всего лишь вино…

- Не страшно, я уберу.

Девушка опустила салфетку в красноватую лужицу, и мне померещилось, что кровь струйками ползёт по её рукам к локтям. Я поспешно отвела взгляд. Подсветка стала бледно-зелёной, и до меня донёсся странный звук – шипение, издаваемое множеством существ. Они как будто выходили из стен – жуткие призраки с бесформенными крыльями – и окружали меня бесплотным кольцом. Подсветка замигала серебристым светом, призраки замелькали передо мной, точно в калейдоскопе. Их лица начали сливаться в одно, смутно знакомое… Лицо старой ведьмы из моего детства… Но каким оно было страшным! Глаза её налились кровью, кожа была словно смятый лист пергамента. Она протянула тощие руки со скрюченными пальцами, будто хотела меня задушить, из горла вырвалось шипение. В ужасе шарахнувшись в сторону, я сильно ударилась об угол столика. Боль привела в чувство. Растерянно моргая, я смотрела на притихшую официантку и на пустое пространство, где только что трепетала крыльями ведьма. Подсветка снова была голубой…

Без сил опустившись на пуф, я попросила официантку принести мне воды, случайно глянула на компанию за столиком напротив и оторопела. Рядом с блондинкой, на которую я обратила внимание, сидел Доминик. Судя по улыбке на его губах, он видел мой припадок от начала и до конца. Блондинка что-то залопотала, Доминик едва заметно подмигнул мне и как ни в чём не бывало повернулся к ней. Меня охватила ярость. Подскочив с пуфа, я рванулась в его сторону, но Доминик поднял голову и устремил на меня жёсткий взгляд своих желтоватых глаз. И я замерла, как под гипнозом… А над ухом послышался тихий равнодушный голос:

- Это ничто, по сравнению с тем, что будет, если он обратит тебя.

Рывком обернувшись, я уставилась на стоявшего рядом Толлака.

- Вечное рабство станет твоим уделом,- он приглашающе протянул мне руку.- Я же предлагаю тебе свободу.

Казалось, вся кровь, ещё остававшаяся в моём теле, разом прилила к голове. Стены зашатались, воздух наполнился знакомым шёпотом множества голосов… Над головой Толлака кружились сотни и сотни теней с такими же разными глазами, как у него.

- Откуда они берутся?..- пробормотала я.- Эти тени… Что они шепчут?..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

По женственному лицу вампира промелькнуло удивление.

- Ты можешь видеть их, даже не стоя на пороге смерти. Души тех, кто отдал нам свою кровь…

Тонкая рука снова потянулась ко мне, но что-то вцепилось в моё плечо, я услышала гневный голос Доминика… и потеряла сознание.

[1] Barbatus magister (лат.) – бородатый (мудрый) учитель.

[2] Стихи автора

[3] "Гяур", Дж. Г. Байрон.

Часть третья: Princípium fínis (лат. начало конца)

Глава 9

На следующее утро я первым делом позвонила Винсенту, успевшему оставить на автоответчике дюжину сообщений, и относительно правдоподобно объяснила, почему не перезвонила ему раньше. Встретиться в тот день я отказалась наотрез, едва увидела в зеркале своё отражение. Однако ни отсрочка, ни большое количество косметики не избавили Винсента от шока, когда мы встретились следующим вечером. Посмеявшись над его обеспокоенностью, я объяснила свой внешний вид пререутомлением и стрессом.

Доминик вёл себя так, будто ничего не произошло. Толлак больше не появлялся. Пару раз я мельком видела Арента. Вроде бы всё шло как обычно, но со мной творилось что-то неладное… Я не могла забыть чувство совершенной беспомощности, которое Доминик внушил мне одним взглядом. С той ночи в баре оно меня так и не покинуло, а по прошествии нескольких ночей я вообще поняла, что до судорог боюсь оставаться с Домиником наедине. Кроме этого, меня как никогда мучили кошмары и видения. Призрак старой ведьмы больше не появлялся, но на смену ему пришли другие, не менее пугающие. Я слышала голоса, иногда жалобные, иногда угрожающие, видела неясные тени, и уже не могла отличить фантазию от реальности. Доминик, казалось, догадывался обо всём. В его глазах постоянно светилось плохо скрываемое торжество, и за это я ненавидела его как никогда. Стараясь не показать, что со мной происходит, я отчаянно веселилась на совместных вечеринках, вызывая восхищение большинства членов компании и быстро заработав репутацию сорвиголовы. Но ни на вечеринках, ни наедине с Винсентом не могла отделаться от чувства, что подо мной разверзлась пропасть, и я не падаю в неё по единственной причине: из-за упрямого отказа признать, что стою на пустоте…

Остановившись возле окна, я с тоской следила за угасавшими солнечными лучами. Этим вечером компания не собиралась, и мне пришлось прибегнуть к обычной уловке с "работой". Винсент доставил меня домой минут десять назад и с нескрываемым недовольством отправился к себе, чтобы "в одиночестве изнывать от тоски". Избежать таких ночей, несмотря на всё моё к ним отвращение, было невозможно. Я попыталась убедить Доминика, что в его неусыпном надзоре нет никакой необходимости, и можно свести наше общение до минимума, встречаясь только на совместных вечеринках. Но это предложение, высказанное довольно дружелюбным тоном, привело его в ярость. С угрозой сверкнув глазами, он ядовито заявил, что даже за всю мою кровь не доставит мне такого удовольствия.

Откуда-то донеслось кукование кукушки. Меня это удивило: несмотря на близость парка, кукушек здесь никогда не было. "Ку-ку" послышалось снова, гораздо ближе, и я поморщилась. В поверьях многих народов кукушка считается скитальцем из царства мёртвых. В её возгласе вроде бы слышится горестное "До-мой, до-мой, до-мой!", но пристанища она не находит ни на том, ни на этом свете. На рассвете и днём она пытается узнать дорогу домой у людей, на закате обращается с той же просьбой к мёртвым, поэтому кукование перед заходом солнца расценивается как дурной знак.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Тоскливый крик кукушки раздавался снова и снова. На землю наползали ночные тени, Доминик должен был появиться с минуты на минуту. Вздохнув, я собралась отойти от окна, как вдруг ветка ближайшего дерева качнулась, и я рассмотрела опустившуюся на неё птицу. Я настороженно разглядывала её, птица сидела неподвижно, и у меня появилось необъяснимое ощущение, что она тоже за мной наблюдает. Крошечные глазки сверкнули в сгустившейся темноте, и меня охватил безотчётный страх. Попятившись от окна, я вполголоса пробормотала: