Вампиры: Когда ночь сменяет день. Книга 1 (СИ) - Тигиева Ирина

- Никогда бы не подумал, что ты будешь против,- Винсент ласково толкнул меня плечом.- Ты же любишь сверхъестественное. Помнишь ту историю про Джека-Прыгуна?

- Про Джека-Прыгуна?- хихикнула Сьюзан.- О, эта история просто должна быть интересной! Я имею в виду, если ты рассказала её Винсу, и он её запомнил. Обычно подобная чушь у него в голове не держится.

- Тебе лучше знать,- невинно согласилась я.- В число моих любимых тем чушь не входит.

Винсент быстро отвернулся, скрывая улыбку. Ливия выплеснула содержимое своего бокала в огонь. Из костра вырвался большой язык пламени, Кэйти и Лили и хором взвизгнули, а Ливия таинственным голосом провозгласила:

- Бойтесь и трепещите, ибо вам предстоит услышать нечто ужасное!..

- Причём не раз, учитывая количество собравшихся,- брякнул Джек, но на него тут же все зашикали.

- Каждому даётся ровно десять минут, чтобы поразить наше воображение,- продолжала Ливия.- И первую историю расскажет…

И все, естественно, выкрикнули моё имя. Вздохнув, я принялась перебирать в уме страшилки, которые совсем ещё недавно читала в бесчисленном количестве, когда знакомый холод начал привычно расходиться по телу. И я, улыбнувшись, предложила:

- По неписаным правилам обычно начинает тот, кто пришёл позже всех. Так почему бы Доминику первым не попытаться поразить наше воображение?

В мою сторону метнулось несколько удивлённых взглядов, тотчас сменивших направление, когда в освещённый круг костра невозмутимо вступил Доминик. Он был одет в белые льняные брюки и белую рубашку, подчёркивавшую пепельную бледность его точёного лица. В светящихся янтарных глазах плясали язычки пламени, и я вдруг подумала, что никогда ещё Доминик не казался таким завораживающе красивым и таким… пугающим. Поймав мой зачарованный взгляд, он чуть заметно улыбнулся. Ливия бросилась ему на шею, и магия момента была нарушена, но только когда Винсент тронул меня за плечо, я окончательно очнулась от наваждения.

- Откуда ты знала, что Доминик здесь?

- Он сказал, что доберётся где-то в…- я глянула на часы,- двадцать минут десятого. Так и получилось.

В глазах Винсента мелькнуло странное выражение, но я сделала вид, что ничего не заметила. Ливия звенящим от радости голосом рассказывала Доминику, как чудесно мы провели день. Но Джек, кашлянув, заявил, что он, равно как и все остальные, ждёт, что ему расскажут "нечто ужасное", поэтому или я или Доминик должны, в конце концов, начать.

- По случайному совпадению у меня есть на примете история, которая некоторым из вас, уверен, покажется интересной,- горящие глаза Доминика обвели сидевших вокруг костра и остановились на мне.- События, о которых пойдёт речь, произошли около восьми столетий назад в туманной Англии.

Я вздрогнула, губы Доминика тронула усмешка. Тут же отвернувшись, он приобнял Ливию и продолжил:

- Всё началось с того, что одна знатная девица произвела на свет сына некоего герцога. Хотя мальчик был первенцем, рождение его не было встречено восторженными возгласами и народными гуляниями – ребёнок был незаконнорожденным. Едва взглянув на младенца, мать его удалилась в монастырь, где до конца дней примирялась не столько с Богом, сколько с репутацией распутницы. Маленького бастарда герцог забрал в свой замок, где ему не было отказа ни в чём, кроме одного: не заставившая долго себя ждать женитьба герцога и последовавшие за ней законные отпрыски лишили перворожденного бастарда надежд на герцогский титул и родовые владения. Но, как говорят китайцы, отруби голову змее, и хвост поползёт в другую сторону. Когда бастарду шёл шестнадцатый год, герцог погиб в сражении где-то на чужбине. Едва эта новость достигла замка, герцогиню сразил приступ неизвестной лекарям лихорадки, которая быстро воссоединила её с почившим супругом. Юные отпрыски герцога остались на попечении его старого отца, но их благополучие не входило в планы внебрачного первенца. Не моргнув глазом, он расправился со сводными братишками и сестрёнками, стоявшими между ним и герцогским титулом, и пытками вынудил заупрямившегося было деда переписать завещание в свою пользу. Став таким образом полноправным хозяином огромных поместий, новоиспечённый герцог обратил взор на владения соседей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я слушала Доминика затаив дыхание. Не так давно, сжавшись от страха на диване в нашей с Дженни квартире, я так же затаив дыхание слушала начало этой истории, рассказанное её главным действующим лицом…

- Говорят, судьба помогает проявить то, чем нас наградила природа,- продолжал Доминик.- Юный герцог, о незаконном происхождении которого никто не смел теперь даже думать, стал лучшим тому подтверждением. За последовавшие десять лет он подчинил себе все окрестные земли. О его жестокости ходили легенды. Присмиревшие соседи трепетали при одном упоминании его имени. Простолюдины уверяли, что сам дьявол пришёл на землю в облике их хозяина. Поговаривали, что даже король втайне боялся своего свирепого вассала. Англия была слишком мала для его честолюбивых планов, и помыслы герцога устремились к заморским владениям дальних родственников. Предки его отца были родом из французской Нормандии, которая и стала отправной точкой завоевательного похода. В Нормандии новоявленный Цезарь задержался ненадолго. Уничтожив всех, кого не удалось подчинить, он отправился на юг страны в Прованс, половина которого принадлежала боковой ветви рода его отца. В то время все владения сосредоточились в руках единственного сына почившего графа Прованского. Незадолго до прибытия бастарда, в покои молодого графа пробралась старуха, которую в округе считали колдуньей. Упав на колени, она уверяла, что к землям графа приближается лютый враг, и заклинала его готовиться к обороне. Существует древнее поверье: незадолго до смерти за человеком начинает следовать тень, что-то вроде рокового предвестника. Если бросить вслед такому человеку несколько бобов или зёрен, тень непременно отделится от его тела, чтобы собрать их. Разумеется, увидеть это способны лишь обладающие особым даром. Старуха клялась, что видела, как какой-то болван случайно рассыпал на базаре мешок овса, и за зёрнами потянулось множество теней. Весь следующий день она бродила по городу, разбрасывая по улицам семена диких трав, а с наступлением ночи поспешила к своему господину с ужасной вестью: жители города обречены. Молодой граф, отличавшийся весёлым нравом и беспечностью, велел запереть старуху в одном из амбаров и в насмешку над её словами заживо засыпать её овсом. После, не заботясь ни о чём, он вернулся в пиршественную залу к весёлой попойке, от которой его оторвали по столь бестолковому поводу.

Но пророчество старухи сбылось на следующую же ночь. Никто не был готов к нападению, но готовность бы ничего не изменила. Город захлебнулся в крови, бастард и его стервятники вошли в него по ковру из мертвецов… Для графа была уготована особая участь. За отказ склонить голову перед надменным герцогом его, закованного в цепи, держали в подземелье собственного замка в течение долгих месяцев. Несколько раз его пытали, дважды били плетьми до полусмерти… Незаконнорожденное отродье жестоко расправлялось с каждым, кто смел противиться его воле!..

*Доминика стал низким, пепельное лицо застыло, словно посмертная маска, светящиеся янтарные глаза впились в мои.

- Графу удалось бежать. Но с тех пор их пути с незаконнорожденным герцогом не расходились. Они встречались снова и снова, но ни одному не было дано одержать верх над другим. Их ненависть победила саму смерть, и они всё ещё ждут своего часа закончить давний спор раз и навсегда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Доминик замолчал. Никто из присутствующих тоже не проронил ни слова. Было слышно только потрескивание костра, выбрасывавшего огненные искры в ночное небо… Вот она – причина ненависти, вызвавшей ту яростную жажду мести, орудием которой я оказалась. Я успела узнать Доминика достаточно хорошо, чтобы понять: он не мог действовать по-другому. Его кажущееся бездействие тоже обрело смысл: очевидно, целью его было не моё быстрое обращение, а медленная пытка для Арента. По сравнению с ним, Доминик всегда казался менее непреклонным в решении меня обратить, и только теперь я поняла, насколько сильно ошибалась. Моё обращение должно стать завершающим актом мести, которую он вынашивает уже восемь сотен лет…