Без тебя я не я - Маша Брежнева

бы ты так сказала о том, что мы расстались два года назад. Не волнуйся, никто не узнает, что мы натворили.

— Но твоя девушка…

— Тебя это не остановило, верно?

Поворачивается и смотрит на меня, часто-часто моргая. А я всего лишь сказал правду. К чему теперь говорить о моей девушке? В момент об этом никто не думал.

Женя молчит, запрокидывает голову и прикрывает глаза. Опять… Опять она борется со слезами.

Ну как же меня это достало! Резко дернувшись, обнимаю и прижимаю ее к себе, даже не различая момент, когда она прекращает стесняться и ревет. За все те дни, когда держалась, за все те слова, что не сказала, за все те чувства, о которых соврала.

— Жек, ну тихо, чего ты? Тихо-тихо, не надо. Я виноват больше тебя, в конце концов, это я в отношениях и позволил себе поцелуй с другой. Не надо так убиваться.

Ноль реакции, только бесконечный поток слез.

— Я устала, Ян, — выдыхает, уткнувшись в мое плечо. — Все идет не так, понимаешь? Я просто устала.

— Ты запуталась в себе, Жень. Говоришь одно, делаешь другое, а чего хочешь — сама не знаешь. Просто разберись в себе, Миллер. Знаю, последние месяцы были тяжелыми для тебя, столько всего случилось…

— Только не говори об этом, — чеканит слова, и я даже чувствую, как сжимаются челюсти от напряжения у нее.

— Я не буду говорить. Зачем лишний раз? Просто я понимаю, тебе больно, тебе сложно. Но надо разобраться в себе, Жек. Иначе никак.

— Я уже испортила все, что могла. Столько ошибок…

— Все ошибаются, Жек.

Она молчит, продолжая фактически лежать на мне, но истерика у нее почти прошла.

Почему за две минуты удовольствия потом приходится так долго страдать? Ведь мне все это не нравится. Не нравятся ее слезы, ее чувство вины за то, что она позволяет себе наконец делать то, что хочет. Меня возмущает, что она действует полумерами. Сначала прогонит, когда я пришел к ней, а потом кричит и зовет, когда уже ухожу. Скажет, что счастлива и без меня, а потом рыдает у меня на плече и говорит, что все не так. Я очень хотел бы помочь, но тут я, увы, бессилен. Я не знаю, что нужно ей на самом деле. Боюсь, что Женя и сама не знает.

— А пойдем-ка отсюда, — я мягко подталкиваю Жеку к проходу, вынуждая оторваться от меня и подняться.

— А куда?

— Пойдем-пойдем, — поднимаюсь следом за ней, беру за руку и веду по вагону к переходу в следующий. Где-то должен быть кулер в таких вагонах, а нам водички надо попить и в себя прийти.

Как раз в ближайшем вагоне вижу то, что нам нужно. И места свободного достаточно у окна. Женя становится там, облокачиваясь на поручень, а я выдергиваю стаканчик из стопки и наливаю воды из холодного крана в кулере. Через стаканчик чувствую, что вода ледяная, и разбавляю немного теплой. С профессией Жеки морозить горло и связки просто нельзя. Это мне нормально, я уже давно неубиваемый, так что во второй стакан набираю чисто холодную.

— Держи, — становлюсь рядом и протягиваю ей стаканчик. — Тебе надо успокоиться.

Да, она уже не плачет, но лицо раскраснелось от прошедшей истерики, да и вид действительно уставший. Жека делает пару глотков, обнимает стаканчик двумя руками и смотрит в вечернюю январскую темноту через широкое окно.

— Люблю поезда, — вдруг начинает разговор Женя.

— А я всегда не любил. Они то тебя увозили, то меня.

— Тебе было тяжело тогда? Когда мы виделись совсем редко, раз в месяц. Мы же большую часть отношений провели на расстоянии.

— Тяжело? Да. Но я всегда знал, для чего это.

— Ян, мы ведь не можем всегда жить прошлым, — не понимаю, она утверждает или задает вопрос? Сама тему наших отношений подняла, а я лишь поддержал.

— Конечно, не можем. Есть только те мы, кем являемся сейчас. Все остальное либо уже прошло, либо еще не наступило. А живем мы здесь и сейчас.

Да, Кирюша, милая, это ты меня научила так думать и так жить. А я поступил с тобой как скотина… За твоей спиной целовал другую. Поцелуй — не секс, но хорошего в моем поступке ничего нет. Жалею, ну естественно, жалею, что это случилось в отношениях с Кирой. Но не жалею о том, что это случилось в принципе. Видимо и сам уже раздвоение личности заработал, а еще что-то Жеке говорю, учу чему-то…

— Такое чувство, будто все лучшее позади, — шепотом произносит Женя.

— Ты чего? Нам сколько лет? Все еще изменится много раз. В конце концов, ты сама выбираешь, каким будет твое завтра.

— Жизнь показывает, что с решительностью проблем у меня нет, а вот с правильным выбором явные проблемы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Всего лишь два с половиной года потребовалось, чтобы она начала это понимать. Фантастика. Мы вышли на новый уровень.

— Никогда не поздно что-то менять, — я говорю это без подтекста, но он все же улавливается.

И мы смотрим друг на друга, понимая все то, что осталось между строк. Мотор в груди опять принимается стучать так, словно его специально завели. Она завела.

Отворачиваюсь, чтобы залпом осушить свой стакан, сминаю его и отправляю в мусорку. Хоть целый океан выпей, а делу это не поможет.

— Ты справишься, Миллер, я в тебя верю — на секунду задержав руку на ее плече, я ухожу обратно в наш вагон, усаживаюсь, вытягиваю ноги под впереди стоящим сидением и прикрываю глаза. Прекращаю думать о происходящем, потому что срочно надо забыться сном.

Да, поцеловались. Может, гештальт какой-нибудь закроется? Было бы очень в тему. Я просто тут понял одно: для меня этот поцелуй ничего не меняет, я уже признался, что до сих пор ее люблю. Просто насильно мил не будешь, хотя тут уже и возникает вопрос, а так ли насильно, если она сама тянется ко мне?

Нет, все верно. Пусть сама в себе разберется. А я… А я все еще в отношениях, хотя уже сейчас знаю, чем это все закончится.

Глава 35

Несмотря на то, что я еще обижаюсь на Киру, это уже не так сильно ощущается. Ее вину моя перед ней с лихвой перекрыла. Но дело даже не в этом. Да, Кира могла бы все же отказаться от командировки и поехать со мной. Минус в том, что она не знает никого из моих друзей, не знает сестру, но как раз там бы и познакомилась. А